Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

Он отстраняется от меня, и я приподнимаюсь на локтях, поскольку растущий страх, что он уйдет, терзает мое сердце. Его голова зарывается между моих бедер, и сдавленный крик срывается с моих губ.

У меня затрудняется дыхание, я всхлипываю, постанываю, кричу от блаженства в такт каждому движению его языка. Я двигаю бедрами, придвигаясь ближе, получая удовольствие от его жадности. Он танцует языком так, словно голодал всю свою жизнь, а его руки непрерывно движутся, вызывая в моем сознании шквал желания, отчего я уже не понимаю, где верх, а где низ. Он пирует так, словно умирает с голоду, а я – лучшее блюдо, которое он пробовал во всех восьми королевствах. Его руки перемещаются от ягодиц к бедрам, к грудям, к кистям моих рук, не прекращая движения, как будто он ищет чего-то большего. Нуждается в большем. И я позволяю ему.

Я не могу не упиваться его видом. Его боятся и желают заполучить короли, оружие, способное на истребление, и все же он здесь: оружие на коленях и между моих бедер.

Он поднимает глаза, чтобы встретиться с моим взглядом, и краска приливает к моим щекам от того, что меня застукали за разглядыванием.

– Тебе не нужно пытаться запомнить все, что ты видишь, дорогая. Я намерен стоять перед тобой на коленях каждый день, пока это не станет единственным, о чем ты будешь думать при виде меня. – Его язык томно скользит вверх, как будто у него в запасе вечность и он навсегда хочет запомнить мой вкус. – Здесь, – рычит он, и его горячее дыхание разжигает мое желание. – Здесь мне место. – Его язык скользит во мне, слегка задевая зубами мою нежную кожу и погружая меня в пучину наслаждения. – Верующий, который наконец-то нашел свой алтарь. – Его губы расползаются в порочной ухмылке. – И я намерен молиться всю ночь.

Я постанываю от одних только его слов, раскачиваясь сильнее. Я нуждаюсь в нем, мне нужно больше. Этого недостаточно, я не хочу его язык, я хочу его целиком. Я желаю каждый его дюйм, который он готов мне отдать.

– Прошу, трахни меня, – скулю я, впиваясь ногтями в его плечи.

Его пальцы проскальзывают в меня, и я вскрикиваю, пытаясь выгнуть спину, но его рука крепко удерживает меня на месте.

– Я хочу тебя уже много дней. Не торопи меня с угощением, дорогая. Я хочу насытиться, – рычит он, приводя меня своим ртом в исступление, пока его пальцы танцуют внутри меня.

Я извиваюсь с каждым движением, двигая бедрами и выгибая спину, желая большего, охваченная взрывом эмоций. Всепоглощающее удовольствие нарастает во мне, мои отрывистые стоны и крики сотрясают стены палатки. По мере того как мое удовольствие растет, крики становятся громче, а руки вцепляются в меха под нами.

– Если тебя так заводят мои пальцы, то как ты поведешь себя с моим членом? – Гидеон рычит, вводя в меня еще один палец. Я кричу, хлопая по подушкам и одеялу, не в силах сдержаться. – Теперь кончи для меня, мое лунное сияние. – Он сгибает пальцы, и я пронзительно кричу.

Я начинаю чувствовать запахи цветов, по мере того как давление нарастает и нарастает, пока мир не разлетается на миллион осколков, за исключением Гидеона, который здесь, чтобы все их собрать воедино. Моя грудь вздымается, когда чувство тяжести в моем теле начинает рассеиваться, приближая меня к невесомости. Он приподнимается, его горячее дыхание запутывается в моих волосах, и шепчет мне на ухо:

– Хорошая девочка, а теперь ты получишь, что хочешь.

Мои глаза расширяются, когда он начинает расстегивать пуговицы на своих черных брюках. Мое тело пробуждается, готовое к большему, готовое для него. Я резко втягиваю воздух, когда его брюки оказываются на полу. Я чувствую, как напрягаюсь, извиваясь под ним, – он больше, чем все, что я когда-либо видела, и я хочу каждый его дюйм до последнего.

Он опускается на меня сверху. Безумный голод, витающий в воздухе, исчез, и на его лице появилось выражение слепого поклонения, когда его губы встретились с моими в нежном объятии. Мы встречаем движения друг друга, когда я провожу руками по его лицу, желая запечатлеть его в своей памяти.

Я отстраняюсь точно так же, как это сделал он, прижимаясь своим носом к его.

– Ты тоже мой дом.

У меня вырывается утробный стон, когда он входит в меня, и его губы захватывают мои, поглощая мой стон.

Его бедра медленно двигаются, погружаясь все глубже в меня с каждым толчком.

– Черт, – рычит он.

Мои ногти впиваются в его спину, когда мое желание взлетает выше, чем когда-либо прежде. Крик вырывается из меня, когда его бедра прижимаются к моим, наполняя меня им целиком, пока у меня в голове не остается ничего, кроме мысли доставить ему удовольствие.

Мои губы находят его шею, проводя зубами по нежной коже, целуя и посасывая, его стоны наполняют воздух, взывая к моему желанию. Он начинает двигаться быстрее, его руки хватают меня за волосы.

– Смотри, как я трахаю тебя, – рычит он мне в ухо, и воздух вокруг становится плотным, насыщенным нашим совместным удовольствием. – Я хочу, чтобы ты это запомнила, чтобы ты не знала ничего, кроме того, насколько идеально мы подходим друг другу.

Я постанываю, наблюдая за танцем света, когда он входит в меня, доставляя мне удовольствие, когда его пальцы начинают поглаживать мою нежную кожу.

– О боги! – Я рассыпаюсь под ним, когда мое естество снова взрывается от удовольствия, а он стонет, двигаясь все быстрее.

– Они не слышат. Кричи громче. – Его рука рисует узоры на моем теле, погружая меня в наслаждение, о существовании которого я даже не подозревала.

Собрав все свои силы, я прижимаюсь губами к его губам и выкрикиваю череду проклятий. Я никогда не чувствовала ничего подобного ни с кем прежде – никто никогда не возносил меня так высоко. Не так уж много раз кто-то доводил меня до оргазма один раз, а эта сила природы доводит меня снова и снова.

– Черт, Гидеон, – я издаю горловой стон, прерванный очередным вскриком, когда он полностью входит в меня.

– Зови меня своей тьмой, – выдыхает он, двигаясь все быстрее и быстрее, усиливая боль во мне, пока я не начинаю думать, что больше не смогу этого выносить. Я царапаю его спину, хлопаю по подушкам, дергаю за меха. – Мне нужно, чтобы ты кончила, моя маленькая эльфийка. – Его голос хриплый, напряженный, как будто он едва сдерживает себя.

Ни секунды не колеблясь, я дохожу до исступления, и одним последним толчком