Хозяйка дворца - Чжоу Мо

Он замедлил шаг.

– Вы говорили, что сделаете все, чтобы меня не притесняли в Запретном городе. Все видели, как вы вошли во дворец Яньси. Разве я смогу оставить за собой положение в гареме, если вы вот так сразу уйдете? Боюсь, что после этого мне и дня в Запретном городе не продержаться.

– Я останусь сегодня на ночь во дворце Яньси, но только ради сохранения твоей репутации, ни на что другое даже не надейся.

После этого он дал распоряжение Ли Юю приготовить боковые покои, предпочитая спать там в одиночестве, чем делить постель с Вэй Инло. Слуга помог господину подготовиться ко сну, а сам занял пост у дверей.

Ночью Хунли ворочался в постели без сна: он не привык ночевать один, к тому же, стоило ему закрыть глаза, как перед глазами вставало кровоточащее запястье Вэй Инло.

В очередной раз перевернувшись, он открыл глаза. Свечей не зажигали, и в темноте нельзя было разглядеть и свои пять пальцев, не говоря уже о лице той женщины, что стояла перед ним, но он все равно узнал ее – узнал ее дыхание, мягкость кожи, исходящий от волос аромат.

Хунли холодно произнес:

– Уходи.

Непонятно в какой момент оказавшаяся с ним в одной постели Вэй Инло жалобно пискнула:

– Государь, в моей спальне мышь. Я боюсь.

Что за нелепая причина!

– Уходи!

– Ваше величество, я забыла надеть туфли, когда шла сюда, – отыскала она новый предлог. – Пол холодный, я не дойду назад.

Он не собирался даже слушать подобную ерунду.

– Уходи!

Помолчав, Вэй Инло вздохнула и сказала тихо:

– Ваше величество, я пила противозачаточный отвар от страха.

Очередное «уходи!» уже вертелось на языке, но с губ сорвалось:

– Чего ты боялась?

– Боялась вас потерять, – раздался горький смешок. – Боялась, что если забеременею, то растолстею, подурнею, от меня начнет странно пахнуть, так что я стану вам противна и вы будете искать общества других женщин.

Хунли серьезно выслушал ее.

– Я не такой.

– А еще я боялась умереть. – Вэй Инло прижалась лбом к его груди и призналась с затаенным страхом: – Я ведь была с госпожой императрицей, когда она рожала. Это так страшно, а я совсем не такая храбрая, как она. Простите, простите…

Слушая ее извинения, Хунли долго молчал, потом сказал тихо:

– Хватит. Я тебя не виню.

– Правда? – Вэй Инло гладила его по лбу и смотрела на него влажными от слез глазами.

Хунли напрягся, но не стал ее отталкивать и отправлять восвояси.

Получив его молчаливое согласие, Вэй Инло не успокоилась: она осторожно приблизила лицо и коснулась губами его верхней губы. Она вела себя словно птичка, тихонько крадущая зерно: клюнув раз, отдалилась, выждала, а когда убедилась, что никто не будет ей мешать, клюнула снова и снова…

Вдруг сильная рука прижалась к ее затылку, делая их поцелуй куда более страстным.

За фужуновым пологом в жаркой тиши провели ту весеннюю ночь[63]: тела за пологом сплетались, пока Вэй Инло не сомлела от усталости. Ее подхватили сильные руки, и она услышала возле уха тихий голос:

– Тебе давно надо было со мной поговорить… Я бы не стал заставлять тебя против желания.

Уголки губ Вэй Инло уже дрогнули в подобии улыбки, но из глаз опять полились слезы.

Когда ночь сменяется рассветом, постель пустеет.

Вэй Инло пробудилась в одиночестве, протянула руку – рядом было пусто, постель уже остыла.

– Госпожа, вы проснулись. – Минъюй принесла таз с водой, чтобы помочь ей помыться.

– Все изменилось, – пробормотала Вэй Инло, посмотрев в потолок. – Раньше он бы дождался моего пробуждения, мы бы встали и вместе позавтракали… С кем он ест теперь?

Минъюй отжала полотенце и после долгой паузы ответила:

– Император… отправился в павильон Баоюй, чтобы позавтракать с младшей супругой Жун.

– Вот как? – Сердце Вэй Инло как будто вмиг опустело. Больше ничего не говоря, она безучастно смотрела в потолок.

Видя ее в таком состоянии, Минъюй расстроилась и подумала уговорить подругу отступиться. Вот только куда ей было возвращаться, если она отступится? Неужели в резиденцию Юаньмин, заботиться о вдовствующей императрице – и это во цвете лет? Проглотив невысказанные утешения, Минъюй подошла к Вэй Инло и помогла переодеться.

И тут в комнату вбежал Чуаньцзы:

– Госпожа, император велел вам отправляться в павильон Баоюй, чтобы составить ему компанию за столом.

Баоюй был выстроен у воды, откуда открывался прекрасный вид вдаль, словно из Лунного чертога. Напротив выстроили жилье в магометанском стиле и мечеть, чтобы младшей супруге Жун казалось, что она смотрит на родные места.

Внутри павильона стало ясно, что расположение императора к младшей супруге Жун простирается и того дальше: везде царила роскошь, прислуга была одета как принято у мусульман, к столу подавали блюда кухни исламских районов – плов и жареную баранину с луком, – в воздухе царил аромат сандала. Все это совсем не походило на обычные вкусы императора, но еда явно приносила ему радость.

Вернее сказать, радость ему принесло бы что угодно, лишь бы это было по душе младшей супруге.

Вэй Инло долго стояла в стороне, пока он наконец не заметил ее.

– Ты пришла?

Жун повернулась и посмотрела на нее, глаза молодой женщины разгорелись от любопытства.

– Это и есть супруга Лин?

– Да. – Хунли вытер полотенцем масло с ее лица и произнес с нежностью: – Ты ведь говорила, что обучающая тебя правилам тетушка чересчур сурова и тебе не нравится? Новеньких в гареме обычно обучают старшие супруги. Вот, например, супругу Лин когда-то учила императрица. Я хочу отослать тебя во дворец Яньси, чтобы твоей наставницей стала супруга Лин. Хочешь?

Младшая супруга Жун, склонив голову, осмотрела Вэй Инло, а потом сказала с невинной улыбкой:

– Хорошо. Она мне нравится.

А вот Вэй Инло девушка вовсе не понравилась.

Хунли велел ей сесть и попросил слуг принести еды. Он знал, что у нее больной желудок и она может есть только легкие закуски, но перед ней поставили котелок бараньего супа. Он был вкусный, но не лез ей в горло.

Над котелком поднимался горячий пар, и сквозь его пелену она смотрела на пару напротив в недоумении: если император к ней равнодушен, к чему были вчерашние нежные слова на ушко? Если же она ему небезразлична, зачем он так ее мучает? Ладно бы просто ворковал с другой, так ведь он еще и ее позвал на это смотреть.

«Раньше в его сердце была только я, а теперь оно разделено на две части… И мне досталась та, что поменьше», – подумала Вэй Инло.