Чернильные цветы - К.О.В.Ш.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Рома целовал ее, земля уходила из-под ног, и было уже все равно, из-за чего они там ругались. Хотелось только, чтобы это никогда не прекращалось.
– Да, я смотрел на Лику, – признался Рома, резко отстранившись, но все еще удерживая ее в своих объятиях. – Не потому, что я скучаю, хочу вернуться или типа того, – он говорил быстро, не давая и слова вставить. – Я смотрел на нее и удивлялся тому, как когда-то она могла мне нравиться. Я вспоминал, какими были наши с ней отношения, как мы сходились и расходились, и понимал, что это вообще того не стоило. Никогда, даже в самые спокойные наши времена, мне не было с ней так хорошо, как с тобой.
– Не хочу слушать этого. – Лу скуксилась и попыталась высвободиться, но Рома не позволил.
– Лу, перестань вести себя как ребенок, – попросил парень, строго глядя на нее. – Из песни слов не выкинешь, а у меня было прошлое. Нравится тебе это или нет, Лика в нем была. Но если ты напряжешь серое вещество в своей прелестной голове, то услышишь то, что я пытаюсь сказать.
Она смотрела на него недовольно, но молчала. Все она слышала, но от этого она чувствовала себя глупой из-за той сцены, что тогда устроила. И ни за что бы в этом не призналась. Поэтому продолжала делать вид, что дуется, хотя ловила каждое его слово.
– Короче, мне плевать на Лику. Давно и прочно, – твердо сказал Рома, утопая в серых омутах глаз Лу. – Я хочу быть с тобой, хочу тебя любую, всю, целиком и полностью, со всеми твоими тараканами, абсурдными доводами и абсолютно не подчиняющуюся законам человеческой логики. Это понятно?
Только сказав все это, он понял, что это действительно так. И пускай у них все не по-людски, ему это нравится.
Лу едва заметно кивнула, всматриваясь в его лицо. Все эти слова проникали куда-то глубоко-глубоко, в самое нутро, запуская сердце в рваный галоп. Его признание звучало отголосками ее песни. Они хотели одного и того же – друг друга. Такими, какие есть. Без прикрас и декораций. И если для него это означало терпеть ее выходки и выпады, то ей придется смириться с вереницей его телок, оставшихся в прошлом. Они оба несовершенны, даже уродливы, но уродство – это лишь обратная сторона красоты.
– Мы с тобой какие-то ущербные, не находишь? – вдруг сказала Лу. – Какая-то парочка моральных инвалидов.
– Может, но ты делаешь меня счастливым, так что какая разница? – Рома улыбался, гладя ее по волосам.
– Удивительно, но ты меня тоже, – пробормотала Лу, проводя пальцами по его лицу. – Это так странно.
– А по-моему, мы идеальная пара, – подмигнул парень.
– Ага, замечательная пара фриков, – фыркнула Лу, пряча лицо у него на груди. Впервые за несколько дней ей снова стало легко и спокойно. Подумалось, что она могла бы целую вечность стоять так, уткнувшись в его пальто, пропахшее сигаретами и им самим. Восхитительная смесь. – Если она еще раз до тебя дотронется, я оторву ей руку.
– Не сомневаюсь в этом.
– Я серьезно, не позволяй другим себя трогать. Ты мой, – подвела черту Лу.
Рома приглушенно рассмеялся. Она затягивала его словно зыбучий песок, но, увязая все глубже, он не хотел сопротивляться. Возможно, это именно то, чего он искал все эти годы. Перебирая одну за другой таких, как Лика, он никогда бы не подумал, что все, что нужно, чтобы стать счастливым, – это просто снова и снова бежать за такой взбалмошной, но манящей Лу.
36. Грустные люди – мы друг без друга, долго не можем, больше не будем [57]
Ник и Лу шли по мокрому тротуару, подставляя лица холодному дождю. Лило как из ведра, и даже будь у них зонт, он не спас бы от тяжелых холодных капель, разбивавшихся об асфальт. Но им было плевать. Они долго сидели на кухне, растворяясь в громком смехе Ярика, сигаретном дыму, виски с колой и бесконечных шутках. Сидели, как говорится, до упора, пока Дюша не ушел спать. Остальные потянулись за ним, и Лу с Ником незаметно остались вдвоем. Словно ребята давали им возможность попрощаться. Никита был благодарен им за это. Ему хотелось еще посидеть с крохой, только вдвоем.
Но она отчего-то стала резко собираться. Одного взгляда на ее лицо ему хватило, чтобы понять – она просто не хочет говорить то самое последнее «пока». Поэтому он обулся, натянул любимое черное пальто и, укутавшись в шарф, догнал ее у лифта, где она настойчиво терзала прожженную кем-то из соседей кнопку. Сжав ее ладонь в своей, он только покачал головой. Есть вещи, которые не меняются, как ни крути.
Несмотря на ливень и пронизывающий ветер, было тепло. Парень не знал точно, виноват в этом виски, а может, уютный, почти семейный вечер. Им всем не хватало Лу с ее замашками бытового тирана и вечными едкостями. Даже Саша как-то обмолвился, что никто больше не посягает на его коллекцию медиаторов.
Каждый член группы по-своему переживал уход Лу. Как-никак больше года они жили в одной квартире, проводя бóльшую часть времени вместе. Да и как можно было не скучать по ней?
– Ник, а вы завтра во сколько уезжаете? – Голос Лу прервал поток ностальгических мыслей.
– А что? – увильнул от ответа парень.
– А как же помахать платочком вслед? – фыркнула девушка.
– Не стоит.
Лу остановилась, высвободив свою руку. По ее лицу Ник понял, что его ждет шквал негодования, но девушку отвлек звонок мобильного.
– Привет. Ром, мне сейчас не очень удобно говорить, – затараторила она в трубку. – Да, все хорошо. Я иду домой. Напишу, конечно.
Она отошла в сторону и заговорила тише. Ник не мог разобрать слов, настолько тихо она говорила. Отчего-то стало неприятно. С одной стороны, парень радовался, что у Лу теперь есть Рома и Рокса, что она не одна, а с другой… Он был ей больше не нужен. Она шла вперед, оставляя за собой то, что было, легко, как
