Опасный министр - Инна Инфинити
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я понимаю, что наш разговор ушел не туда. Спорить о политике и ситуации в стране можно долго. Такие дискуссии у нас случались и раньше. У Ярослава в этом плане принципиальная позиция: государство никому ничего не должно.
— Я не твой карманный журналист, — возвращаюсь к вопросу, который волнует меня больше всего. — И, представь себе, я тоже выполняю задачи, которые передо мной поставлены. Перед тобой поставили задачу повысить налоги? А передо мной поставили задачу разоблачить твоё издевательское повышение налогов.
— Да, ты не мой карманный журналист. Ты моя любимая девушка. Любимая, понимаешь? Тебе известно значение этого слова?
Это очень неожиданное заявление во время жаркого спора о повышении налогов, поэтому я замолкаю, не находясь, что ответить. Мне известно значение слова «любимая», но…
— Я люблю тебя.
Его слова звучат, как гром среди ясного неба. Онемев, смотрю на Ярослава, а он тем временем продолжает:
— Я люблю тебя, Алена. Но я больше тебе не доверяю. Я не могу делить постель с женщиной, которая способна меня подставить. А ты очень сильно меня подставила. И ты прекрасно понимала, какие последствия несет для меня эта публикация. Рейтинг президента снизился, рейтинг правительства тоже. Молодец, ты выполнила свой журналистский долг, разоблачила издевательское повышение налогов. Пять баллов тебе за профессионализм. Теперь студентам на журфаке МГУ будут про тебя рассказывать. Но ты просто охренеть, как сильно подставила меня, — последние слова Ярослав выплевывает со злостью.
Я все еще молчу, пытаясь осознать услышанное. А вернее, всего три слова: «я люблю тебя».
— Ты правда любишь меня? — лепечу и чувствую, как начинает щипать глаза.
— Да. Я люблю тебя, — он смотрит на меня прямо. Я все жду, что черты его лица смягчатся, но Ярослав по-прежнему зол. — Я люблю тебя так, как никогда никого не любил.
Рвано выдыхаю. По щеке скатывается слеза.
— Яр… — в горле образовывается ком, и я тороплюсь его сглотнуть. — Если бы об этом не написала я, то написал бы кто-то другой. Поверь, твой документ все равно бы оказался у журналистов.
— Я знаю. Передавай своему дружку Ломакину привет, — ухмыляется, а у меня мороз по коже пробегает от того, что он знает, кто дал мне реформы.
— Так какая тебе разница, в какой газете вышла статья?
— Большая. Ты за моей спиной встречалась с Ломакиным, зная, в какой сильной я с ним конфронтации. Ты написала статью, зная, что она подведёт меня под монастырь. Пускай Ломакин все равно бы это слил какому-то журналисту и он бы написал статью. Но это оказалась именно ты. Я больше тебе не доверяю.
Это все как будто происходит не со мной. Его признание вперемешку с жестокими словами, и то, каким безразличным взглядом он на меня смотрит…
Разве может человек, который любит, смотреть так холодно?
Ярослав медленно подходит ко мне и останавливается вплотную. Я поднимаю на него затуманенный от слез взгляд и понимаю: все вмиг потеряло смысл. Работа, реформы, повышение налогов… Мне до ломоты в костях хочется обнять Ярослава и прижаться к нему всем телом, вдохнуть его запах. Еще раз услышать, что он меня любит. Только не ледяным голосом, а мягким и нежным.
— Тебе ведь известно правило в шахматах, когда пешка пересекает все поле, доходит до конца и становится королевой?
Киваю. Именно такую задачу я себе и поставила после партии в его кабинете, с которой начались наши отношения.
— Тебе не нужно было пересекать шахматное поле, чтобы стать королевой. Ты всегда была ею для меня.
Ярослав выходит из кабинета, а через минуту я слышу внизу хлопок входной двери.
Не знаю, сколько я еще стою, глотая слезы. Собрав волю в кулак, на ватных ногах направляюсь в его комнату и принимаюсь собирать свои вещи. Их здесь много. Через час я спускаюсь с чемоданом вниз, кладу на тумбочку ключи и, бросив последний взгляд на квартиру, к которой успела привыкнуть, как к родному дому, ухожу.
Глава 62
— Всем доброе утро, меня зовут Дарья Малышева. Я пресс-секретарь министра экономики Ярослава Викторовича Никольского. Рада с вами познакомиться.
Платиновая блондинка с волосами до плеч ослепительно улыбается всему пулу журналистов министерства экономики. Я знаю ее заочно. Раньше она была пресссекретарем спикера Госдумы. Контактировать с ней напрямую мне не приходилось, поскольку деятельность Госдумы у нас освещает отдел политики, но от коллег наслышана о стервозности этой барышни.
— Все запросы по работе министерства вы по-прежнему можете слать на общую почту пресс-службы, — продолжает. — Но если у вас вопросы, касаемые непосредственно Ярослава Викторовича, его позиции по той или иной теме, то это уже ко мне. Запишите мой номер телефона.
Она принимается диктовать цифры, и я даже их записываю. Блондинка выглядит безукоризненно. У нее аккуратный макияж, свежий маникюр, строгое платье с вырезом. Лет тридцать, наверное. Кольца на пальце нет.
— Так, а сейчас попрошу вас всех представиться. Постараюсь вас запомнить.
Журналисты по очереди принимаются говорить свои имя-фамилию и издание.
Когда очередь доходит до меня, бесцветно произношу:
— Алена Доброва, газета «Вести».
Блондинка тут же впивается в меня хищным взглядом. По ее лицу понятно: ей известно мое имя. Еще бы. Меня теперь надолго запомнят как журналиста, из-за статьи которого министр экономики получил выговор.
— Дмитрий Батурин, газета «Новостник», — произносит мой коллега справа, и Малышева наконец-то отводит от меня взгляд.
Я продолжаю оставаться корреспондентом по министерству экономики. Не вижу причин просить Яну поменять мне профиль. Я не буду прятаться от Ярослава, и я не боюсь встречи с ним. Хотя когда двадцать минут назад я переступала порог министерства экономики, волнение все-таки разыгралось.
Не знаю, когда Ярослав успел нанять Малышеву. Он говорил, что Самойлова ищет ему надежного пресс-секретаря, но неделю назад, когда мы еще были вместе, он и
