Пять поэм - Низами Гянджеви

Xaкaн Чина вторично выступает против Бахрама

Наступает прекрасная весна. Бахрам пирует в шатре. Прибывает гонец. Он сообщает, что хакан Чина снова коварно напал на Иран. Бахрам, проводивший время среди пиров и охот, так поражен этой неожиданной бедой, что дает обет больше никогда не пить вина… Оказывается, что войска у Бахрама нет, а казна пуста и собрать войско не на что. Злобный и лживый везир Раст-Раушан давно уже получил от Бахрама полномочия на ведение всех дел. Он жестоко обирает народ, обогащаясь сам. Все население страны давно разорено, зато расплодилась тьма чиновников-тунеядцев. Бахрам ничего не знает о действиях везира, но подозревает что-то неладное. Узнав о том, что войска нет, казна пуста и страна разорена, он начинает искать «корень разоренья». Но все молчат или лгут, все боятся жестокого везира. Бахрам пребывает в тяжком раздумье.

Бахрам и пастух

Чтобы хоть немного развеять тяжкие думы, Бахрам едет охотиться на онагров. Отбившись от своих спутников, измученный жаждой, он подъезжает далеко в горах к шатру пастуха. Около шатра, к своему удивлению, он видит «казненного», повешенного на дереве большого пса… Пастух угощает Бахрама. Шах спрашивает пастуха, за что тот повесил пса. Пастух рассказывает, что пес долгое время был прекрасным сторожем, все овцы были целы, но вдруг стадо начало понемногу таять. Пропадало потом уже в день до десяти овец. Когда их осталось совсем мало, явился сборщик налогов, и пастух был окончательно разорен. В горе он лежал как-то ночью без сна и увидел, что его пес снюхался с волчицей, блудит с ней и разрешает ей беспрепятственно таскать овец из стада. Тогда он казнил коварного пса… Бахрам понимает аллегорию: овцы — подданные, он — пастух, везир — пес, — и спешит в город. Возвратившись, он требует список заключенных в тюрьме. Он разбирает их дела и убеждается в дичайших беззакониях, творившихся от его имени. Он решает схватить везира и устроить над ним публичный суд.

Бахрам велит схватить везира-насильника

Лишь свернула ночь подстилку темную свою И опять зарей блеснуло утро бытию, И, как Сам — одним ударом острых двух мечей, [338] Солнце дня луну сразило блеском двух лучей,— Прямо под открытым небом шах Бахрам воссел, И вельмож, пред всем народом, он созвать велел. Все пришли, кого князьями величал Иран, Выстроились перед троном, соблюдая сан. С гордым видом из чертога вышел Раст-Раушан, Подошел к царю он дерзко, не сгибая стан. Грозным взглядом, полным гнева, шах пронзил его, Крикнул так, что скажешь: криком он убил его. «Подлый раб! Ирана землю окровавил ты! Разорил народ мой, царство обесславил ты! Ты богатствами вселенной свой подвал набил, А заветные богатства шахов истребил! Вор! Тобою даже войско все разорено! Снаряжение могучих ратей — где оно? Подданных моих ограбил, жизнь ты их сгубил, Кровью слуг моих примерных ноги обагрил! Вместо податей законных все ты отбирал, Пояса, венцы бесчестно с избранных снимал. Ты забыл, видать, о щедрой милости моей! Не меня — своих поступков постыдись, злодей! «Жадность хуже, чем безбожье» — вера говорит. Но давно забыл ты бога, веру, честь и стыд! Если бы благодеянья шаха помнил ты, Большей бы достиг ты чести, большей высоты. По твоей вине терплю я ныне гнев небес, Правда при тебе погибла, свет добра исчез. Войско и казну сгубил ты! Ныне, в дни войны, У меня — ни войск на месте, ни моей казны! Неужель, злодей, ты думал, что, мол, за вином, Обо всем забыв, владыка спит беспечным сном? Думал: раз я пьян, ты можешь царство истребить? Думал древнего Ирана корни подрубить? Мол, Бахрам забыл о брани на своих пирах… И что пусть, мол, он скорее превратится в прах? Если я и забывался прежде за вином, Я не забывал о вечном небе голубом!» Сотню обручей железных словом шах ковал И на шею Раст-Раушану тяжко налагал. Как злодея, он везира приказал схватить И в узилище из рая, словно в ад, тащить. Чтоб связать везира, сняли у него тюрбан, Потащили, заковали, бросили в зиндан. Ноги у него — в колодках, руки же — в цепях, Так злодей с вершин гордыни свергнут был во прах. Тут глашатаев повсюду шах послать велел И глашатаям повсюду выкликать велел: «Все, кто пострадал по воле злого судии, Пусть приносят прямо к шаху жалобы свои!» Толпами, услышав это, воины пришли, Жалобы на все обиды шаху принесли. Шах затем пошел в зинданы, в тюрьмы из дворца,— В ад, где кровью обливались скорбные сердца. И рассказ он заточенным повелел вести — В чем виновны, чтоб к цепям их ключ скорей найти. Больше тысячи их было, в тюрьмы без вины Брошенных. Все были тут же освобождены. Из числа их шах великий выбрал семерых — И расспрашивал отдельно каждого из них. Каждого спросил он: «Молви, правды не тая: Ты откуда? Чей ты родом? В чем вина твоя?»

Жалоба первого узника

Первый узник молвил кротко: «Царь мой пусть живет, Пусть врагов его раздавит мстящий небосвод! Раст-Раушан безвинно брата моего схватил, Истязаньями замучил, пытками убил. Все имущество, богатство, землю и стада, Что осталось после брата, взял он без суда. Люди все вокруг жалели брата моего, Жизнь загубленную, юность, красоту его. Стал я жаловаться судьям, громко стал вопить, Но везир велел за это и меня схватить. Он сказал: «Твой брат негодный другом был врагов, Смуту сеял он. Я вижу, что и ты таков!» И меня в темницу бросить он велел. Потом Приказал своим подручным мой ограбить дом. Руки твой везир и ноги в цепи мне забил, И в цепях я, как в могилу, в яму брошен был. Брат мой умер, страшных пыток вынесть он не мог, Я же был лишен бессудно рук своих и ног. Целый год я протомился в темной яме той, Но опять надежду жизни лик мне дарит твой». Так о Раст-Раушане правду услыхал Бахрам, Внял он, полный состраданья, узника словам. Все вернул ему, что изверг лютый отобрал, От себя ему за брата щедрый выкуп дал. Сердце узника от страха он освободил, Жизнь ему вернул, достаток прежний возвратил.