Эпидемии и народы - Уильям Макнилл

того, что некий прежде неизвестный паразитический организм может выскользнуть из своей привычной экологической ниши и затронуть плотные популяции, которые стали столь выраженной особенностью нашей планеты, приведя к новым и, быть может, опустошительным летальным последствиям[394]. Например, причиной недавних вспышек холеры в Индии и Юго-Восточной Азии стал новый тип бациллы, исходным местом обитания которой является остров Целебес — эта бацилла оказалась в состоянии вытеснить «классический» возбуждающий холеру организм почти из всех его мест исходного обитания в Бенгалии и вокруг нее[395].

Другими недавними примерами подобных непредсказуемых биологических колебаний являются загадочные траектории лихорадки Ласса в Нигерии и лихорадки оньонг ньонг, о которых говорилось выше[396].

Третья неприятная возможность заключается в том, что биологические исследования, целью которых является обнаружение эффективных способов парализации вражеских популяций путем распространения среди них болезнетворных организмов, могут с успехом спровоцировать эпидемиологическую катастрофу в отдельной части мира, а то и на всей планете.

Если не брать в расчет подобные умозрительные катастрофы, понятно, что человечество остается подвластным ограничениям, неотъемлемым от его места в пищевой цепи. Галопирующий рост численности людей, последовавший за успешными мерами в сфере публичного здравоохранения за последние сто лет, оказывает давление на продовольственные ресурсы. Другие формы давления, создаваемые ростом населения, могут проявляться бесчисленными способами — в социологическом, психологическом и политическом аспектах точно так же, как и в эпидемиологическом.

Несмотря на то что компетенции и знания глубоко трансформировали привычные столкновения с инфекционными заболеваниями для большинства человечества, они не избавили человечество — ив силу природы вещей не могли этого сделать — от его исторически сложившегося промежуточного положения между микропаразитами, подвергающими человека невидимому нападению, и макропаразитизмом отдельных людей над своими собратьями. Конечно, характерная для прежних эпох простая поляризация, когда человеческие общества четко делились на производителей продовольствия и тех, чьими жертвами они становились, подверглась глубокому изменению благодаря развитию научного земледелия, а также услуг и ресурсов, которые производители продовольствия теперь получают от тех, кто сам не производит его напрямую. Тем не менее старинная проблема адаптации взаимоотношений между производителями и потребителями в более сложной форме сохраняется и в нашу механизированную и бюрократизированную эпоху Никакой длительной и устойчивой модели, которая дала бы всему миру гарантию от локальных, а то и глобальных разрушительных макропаразитических эксцессов, определенно не возникло. Обе мировые войны привели к разрушительным последствиям для ряда территорий, а войны и революции, затеваемые с различными умозрительными целями, могут вновь, как и в прошлые времена, спровоцировать нищету и смерть для значительных частей населения планеты.

С другой стороны, стремительный рост численности людей практически гарантирует то, что существующая разница между объемом продовольственных ресурсов и человеческим аппетитом быстро исчезнет, что приведет к постоянному уменьшению резервов на случай необычайного кризиса. В связи с этим компетенции врачей, сельскохозяйственных производителей, администраторов и всех, кто участвует в поддержании привычного, но необычайно сложного потока товаров и услуг, характерного для современного общества, становятся критически значимыми для сохранения нынешних достижений человеческой популяции.

Ввиду подлинно экстраординарных рекордов последних нескольких столетий, невозможно утверждать наверняка, что не произойдут новые неожиданные прорывы, расширяющие грани возможного за пределы всего того, что легко осознается сейчас. Контроль над рождаемостью со временем может догнать контроль над смертностью. В таком случае нечто вроде стабильного баланса между численностью людей и объемом ресурсов может возникнуть само собой.

Однако для настоящего и ближайшего будущего остается очевидным, что человечество находится в процессе одного из наиболее масштабных и исключительных экологических сдвигов, которые когда-либо переживала наша планета. Поэтому в ближайшем будущем, как и в недавнем прошлом, можно ожидать не наступления стабильности, а череду резких изменений и внезапных колебаний между микро— и макропаразитизмом.

Для любых попыток понимания того, что ждет нас впереди — как и того, что осталось позади, — роль инфекционных заболеваний некорректно упускать из виду. Изобретательность, знания и организация изменяют человеческую уязвимость для паразитических форм жизни, но не могут отменить ее. Инфекционные заболевания, которые предшествовали возникновению человечества, будут существовать столько же, сколько существует само человечество, и определенно будут оставаться, как и раньше, одним из фундаментальных параметров и предопределяющих факторов человеческой истории.

Приложение

Эпидемии в Китае

Список, составленный профессором истории Ближнего Востока в Квинси-колледже Джозефом X. Ча

Нижеследующий список эпидемий в Китае основан на двух гораздо более старых компиляциях — работе Сыма Гуана, ученого, жившего в период династии Сун (900–1279), и труде группы исследователей, составивших общую энциклопедию традиционной китайской науки в XVIII веке. Два этих списка человеческих и природных бедствий были переизданы в 1940 году, однако редактор допустил ряд ошибок в переложении традиционных датировок на современную хронологию. Профессор Ча по возможности исправил подобные ошибки, проведя проверку фрагментов в древних династических хрониках и иных документов во всех случаях цитирования данных источников. Кроме того, он представил традиционные топонимы в терминах современной географии провинций Китая.

Полученный результат небезупречен. Выбор в пользу того, какая из современных провинций Китая совпадает с тем или иным древним региональным названием, в некоторых случаях произволен. Кроме того, в китайских источниках, несомненно, остаются дополнительные упоминания об эпидемиях, которые не отмечены прежними компиляторами и поэтому не присутствуют и в данном списке. Все утверждения о количестве умерших передают информацию древних текстов — профессор Ча не предпринял попыток оценить достоверность каждого подобного упоминания, и, хотя некоторые из них заслуживают доверия, другие могут находиться далеко от истины. Однако, несмотря на подобные недостатки, понятно, что представленный список более точен, чем любые другие из тех, что прежде публиковались на западных языках, поэтому какие-либо прочие крупные бедствия, связанные с инфекционными заболеваниями, похоже, вряд ли в нем не запротоколированы. Поэтому из данного списка следует делать приблизительные выводы о ключевых переломных моментах, в связи с чем представляется уместным воспроизвести его здесь.

Печатный текст, взятый за основу профессором Ча, может быть воспроизведен на английском как Chen Kao-yung, Chung Kuo Li Таг Tien Tsaijen Huo Piao, 2 vols., Shanghai, 1940.

Эпидемии в Китае до 1911 года н. э.

До н. э.

243 год — эпидемия во всей империи

48 — эпидемия, наводнение и голод «к востоку от перевала», т. е., возможно, в Хунани, Шаньси и Шаньдуне

Н.э.

16 год — эпидемия; китайский генерал, атаковавший варваров на южных границах, потерял от болезни 60–70 % своих войск

37 год — эпидемия в Цзянсу, Цзянси, Аньхое, Чжэцзяне и Фуцзяни

38 год — эпидемия в Чжэцзяне

46 — голод и эпидемия в Монголии, умерло две трети населения

50 год — эпидемия с неустановленной локализацией

119 год — эпидемия в Чжэцзяне

125 год — эпидемия в Хунани