История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 4. Часть 2 - Луи Адольф Тьер

вот-вот прибудет в Фонтенбло, очевидно, настал крайний срок, который назначил себе Людовик XVIII для принятия решения. С его взглядами и склонностями выбирать не приходилось и оставалось только удалиться к северной границе. Этот план больше соответствовал его духу благоразумия, и Людовик предпочел его всем остальным. Герцог Орлеанский отправился во Фландрию, но Макдональд, которому предстояло командовать Мелёнской армией под началом герцога Беррийского, находился в Париже, и Людовик призвал его к себе для совета. Маршал заявил королю, что Мелёнская армия не внушает ему доверия; что Военный дом предан и храбр, но неопытен и не продержится против императорских войск и двух часов; что количество волонтерских батальонов гвардии ничтожно, а линейные войска перейдут к неприятелю, как только тот окажется на расстоянии пушечного выстрела. Их настроения столь мало обнадеживали, что Макдональд еще не решился собрать их в Мелёне из опасения, что воссоединение заставит их обнаружить скрытые чувства. Откровенное описание ситуации маршал заключил тем, что королю следует удалиться в Лилль, запереться и ждать исхода войны, которая разразится между Европой и восстановленной Империей.

Король нашел мнение маршала здравым и согласился с ним. Только он не считал, что в Лилле продержаться будет легче, чем в Париже, и склонялся к тому, чтобы попросту вернуться в свое пристанище в Хартвелле, где он в продолжение шести лет наслаждался совершенным покоем и где теперь опасался окончить свои дни из-за ошибок друзей и брата. Но поскольку Лилль находился на пути к Лондону, Людовик согласился с планом маршала и приказал ему подготовить его выполнение. Одно опасение тревожило короля, и маршал в некоторой степени разделял его. Память услужливо подсказывала королю, что Людовик XVI был остановлен в Варенне при попытке скрыться и силой возвращен в Париж. И Людовик XVIII ныне опасался, что взбунтовавшиеся жители предместий остановят его карету и тоже помешают уехать. Разделяя его опасения, маршал решил послать войска в Вильжюиф, якобы для формирования армейского корпуса, а затем, избавившись от них, собрать Военный дом на Марсовом поле, поместить среди его рядов королевскую семью, неожиданно перейти через Сену и выбраться через Сен-Дени на Северную дорогу. Король одобрил план Макдональда, ничего не сказал о своих планах Мармону, которому не доверял, и только дал последнему приказ держать военных в полной готовности для возможного сражения.

Утром 19 марта никто уже не возражал королю. Точно зная о перспективе вступления Наполеона в Париж в ближайшие сутки, всякий думал лишь о том, как скрыться от его свирепости, воображая ее равной ненависти, которую к нему испытывал. Так Людовик XVIII избавился от тех, кто ему противоречил, и всё было тайно подготовлено для отъезда днем или ночью, когда не останется сомнений в приближении Наполеона.

Согласно принятому плану маршал Макдональд направил войска на Вильжюиф, а королевских волонтеров под командованием Вьомениля – на Венсенн, и объявил, что едет с принцами в Вильжюиф, дабы принять командование армией. Распространение этих слухов имело целью обмануть публику, но от придворных не скрыли, что нужно готовиться покинуть Париж. Потому весь день был наполнен отдельными отъездами. В политическом отношении приказывать было уже нечего, ограничились тем, что предписали министрам следовать за королем, но не сделали никакого сообщения палатам.

Весь день 19 марта беспокойная, любопытная и по видимости благожелательная толпа заполняла площадь Карусель, глядя на въезжавшие и выезжавшие кареты, и по отъездам, замеченным в предместье Сен-Жермен, подозревая, что вскоре совершится и самый главный отъезд, из Тюильри. Хотя в толпе скрывались офицеры на половинном жалованье, в целом горожане выказывали королевской семье сочувствие и время от времени выкрикивали «Да здравствует Король!».

После полудня Людовик, по уговору с маршалом Макдональдом, решил совершить первую вылазку, прощупать настроения народа и понять, сможет ли он свободно покинуть столицу. Мармон получил приказ собрать военных на Марсовом поле. Было решено, что король выедет из дворца якобы для того, чтобы провести смотр, и вернется, если обстановка покажется ему спокойной. Если же вид толпы внушит ему тревогу, он переедет через Сену по Йенскому мосту, проедет через Булонский лес и выедет на дорогу в Сен-Дени, приказав телохранителям следовать за ним.

Король выехал между двумя и тремя часами, нашел толпу на площади Карусель любопытной, но спокойной и даже приветливой и почтительно расступившейся, чтобы его пропустить. Отправившись на Марсово поле, Людовик повсюду обнаружил величайшее спокойствие и вернулся в Тюильри, решившись уехать только вечером, что оставляло ему чуть больше времени на приготовления.

К концу дня стало известно, что Наполеон передвинулся в Фонтенбло, и уже никто не сомневался, что он вступит в Париж на следующий день, а потому было решено не затягивать с отъездом. В 11 часов, когда толпа любопытных разошлась, решетки Тюильри закрыли и вся королевская семья села в карету. Карета направилась к Сен-Дени, не встретив ни сопротивления, ни любопытства, ибо в тот час улицы столицы совершенно опустели. Макдональд приказал войскам, которые еще не отбыли в Вильжюиф, следовать дорогой в Сен-Дени, совершенно не надеясь, впрочем, уберечь их от всеобщего настроения и сохранить для монархии. В полночь проехали через Сен-Дени. Так, по прошествии одиннадцати месяцев, несчастливое семейство Бурбонов второй раз отправилось в изгнание.

На следующий день, 20 марта, когда дневной свет озарил опустевший дворец Тюильри, великая тревога овладела любопытными, собравшимися, как и накануне, на площади. Еще можно было заметить слуг в ливреях, но не видно было ни офицеров, ни телохранителей, а только выставленные снаружи посты национальных гвардейцев. Белое знамя по-прежнему реяло над главным куполом, изредка слышался возглас «Да здравствует Король!». Кричать «Да здравствует Император!» не решались, хотя в толпе было много офицеров на половинном жалованье.

Вскоре роковая тайна раскрылась и разнеслась по Парижу. Вожди партий кинулись сообщать ее друг другу. Некоторые отправились к старику Камбасересу, спрашивая у него, что делать. Он посоветовал не бежать впереди Наполеона, который не обрадуется никому, кто будет действовать без него. Ему говорили о государственных кассах и почте, словом, обо всем, что важно спасти от народных беспорядков, но он отвечал: «Ни во что не вмешивайтесь, будь что будет, но не пытайтесь подменить власть императора». Такова была старая Империя, но новая не должна была на нее походить.

Не вняв совету, Лавалетт пошел на почту, которой так долго управлял, но только для того, чтобы раздобыть каких-нибудь новостей, и не ведая, что тем самым готовит себе смертный приговор. Завидев начальника, служащие окружили его и умоляли возглавить их, а Ферран, директор почт при Людовике XVIII, настоятельно просил заменить его и выдать ему разрешение на получение лошадей. Этот старый роялист, убежденный, что Бурбоны