Сквозь три строя - Ривка Рабинович

По прошествии нескольких месяцев картина была уже ясна. Я поняла, что глупо попалась, и не верила его словам ни о новой машине, которая, как он обещал, вскоре будет стоять возле дома, ни о квартире в Хайфе. Он же был уверен в своей власти надо мной и начал требовать, чтобы мы продали мою квартиру, так как она находится на шумной и недостаточно престижной улице. Говорил, что он продаст свою квартиру в Хайфе – «и тогда мы купим действительно хорошую квартиру или даже домик».

Добавлю еще один штрих к этой картине: в нашей жизни секс полностью отсутствовал. Он оказался полным импотентом. Я в начале нашего совместного существования пыталась убедить себя, что это не важно, что можно жить и без секса, тем более что я не люблю его. Задним числом могу сказать, что это было к лучшему: он хотя бы не использовал меня физически.

Что держало нас вместе в течение года? Почему я не разорвала эту абсурдную связь намного раньше?

Во-первых – мне было стыдно признаться перед близкими и знакомыми в том, что я так глупо попалась. Во-вторых – я его боялась. У меня были опасения, что если обращусь в раввинат и начну дело о разводе, он может исчезнуть неизвестно куда, а я останусь его женой, без возможности найти его и развестись. И еще я боялась, что в обмен на согласие развестись он потребует часть моего имущества.

Я посоветовалась со своей приятельницей Ривкой Губер. Алекс знал ее: мы однажды вместе были у нее в гостях. Поэтому он не возражал категорически, когда я сказала, что поеду навестить ее, хотя и не скрывал своего недовольства и сказал, что лучше бы я осталась дома.

Я рассказала своей приятельнице о странных вещах, происходящих в моей жизни с мужем. У меня все же оставалась еще капелька сомнения. Я сказала ей:

– Ведь я ему не чужая, я его жена. Это его семья. Если он с помощью лжи подрывает мою жизнь, то одновременно подрывает и свою. Зачем он будет рубить сук, на котором сидит?

Ривка Губер сказала, что у нее есть возможность проверить, работает ли он в ШАБАКе. Лично она не верит, так как, насколько ей известно, люди там работают тяжело, и не может быть такого, чтобы кто-то пришел, поработал полчаса и ушел. Она много лет является членом партии Труда и хорошо знает Шимона Переса, в то время министра обороны в правительстве Ицхака Рабина. Она обратится к нему, а о результатах сообщит мне звонком в редакцию.

Через короткое время я получила ответ: человека по имени Алекс Пелед нет ни в ШАБАКе, ни в других отделах службы безопасности.

Теперь мне нужно было придумать, как избавиться от него с минимальным риском. Прошел месяц, прежде чем я набралась мужества и начала действовать.

В одни из дней этого месяца колебаний мне домой позвонила Ривка Губер: ей хотелось узнать, чем кончилась эта история. Трубку поднял Алекс, и она была поражена. Позвонила мне на работу и отчитала меня:

– Что это такое? Ты все еще живешь с ним, как ни в чем не бывало? Ведь ты теперь знаешь, что он обманывает тебя!

Эта волевая женщина, не знавшая страха, была возмущена моей нерешительностью. Ее возмущение заставило меня отбросить колебания.

Я записала номер удостоверения личности Алекса и на следующий день попросила отпустить меня с работы на час раньше. Я пошла в ближайшее отделение полиции, которое находилось недалеко, на той же улице.

Вернуться домой в обычное время мне не удалось, так как пришлось долго ждать: следователь был занят беседой с другими посетителями. Когда он, наконец, принял меня, я рассказала ему всю историю в общих чертах. Он сказал, что не видит здесь криминала, требующего вмешательства полиции. Ложь и материальное использование – это относится к области взаимоотношений между мужем и женой; полиция в такие вещи не вмешивается. Если бы ты не была его женой, сказал он, то был бы повод для подачи жалобы. В своей семье ты сама должна выяснять отношения с мужем.

Я была очень разочарована таким ответом и сказала, что хочу узнать, кто этот человек на самом деле: ведь все, что он рассказал о себе, оказалось ложью. Может быть, полиция хотя бы в этом поможет мне. Следователь взял записку с номером удостоверения личности Алекса и сказал, что он проверит в архиве, был ли этот человек причастен к нарушениям закона в прошлом.

В ожидании его возвращения я сидела как на угольях. Не прошло и десяти минут, как следователь вернулся и объявил:

– Твой муж числится у нас как скрывающийся преступник. Женщина, с которой он сожительствовал без брака, возбудила против него иск за действия, очень похожие на твой рассказ: материальное использование и даже кража вещей и денег из дому. Мы его арестуем. Не говори ему ничего. Если он исчезнет, мы обвиним тебя в том, что ты сотрудничала с преступником и помогла ему скрыться от ареста.

– Я умоляю вас, – сказала я, – приходите и арестуйте его как можно скорее. Он очень подозрителен и может обратить внимание на мое волнение. С какой стати я стану помогать ему, я заинтересована в том, чтобы он был задержан. Поэтому я здесь.

Следователь обещал, что ночью придут его люди и задержат его.

Я вернулась домой и подверглась допросу с пристрастием: почему задержалась? Где была?

Я не нашла ничего лучшего, чем сказать, что была у мамы.

– Но ты не собиралась ехать к маме сегодня!

– Она упала, у нее боли, она просила меня прийти.

Я боялась, что он позвонит маме и спросит, была ли я у нее. Я не могла предупредить ее: он сразу понял бы, что мы согласуем версии.

Я старалась вести себя как обычно, но чувствовала, что он мне не верит. Он обладал обостренным чувством опасности, как дикий зверь. В ту ночь я не могла уснуть, ожидала, что в любую минуту придут полицейские. Он тоже не спал. Вдруг сказал мне:

– Знаешь ли, Куки (так он называл меня), я ухожу.

– Уходишь? Что это значит? Куда? – воскликнула я, стараясь казаться ошеломленной.

– Я чувствую, ты что-то замышляешь против меня. Лучше будет, если я скроюсь.

Только этого недоставало! Никогда в жизни я не пыталась быть актрисой. В эти минуты мне нужны были актерские способности, чтобы как-то спасти ситуацию.

Я разыграла сцену любви. Помогло мне в этом то, что я действительно была взволнована до крайности. Я рыдала и дрожала всем телом. «Что я тебе сделала, как ты можешь покинуть меня, что я буду делать без тебя?»

По-видимому, моя игра была убедительной. Я видела, что он постепенно успокаивается и даже успокаивает меня. В конце концов он уснул. Я была в изнеможении, все свои душевные силы я вложила в эту сцену. Унижалась, умоляла, но главное – не дала ему скрыться.

На следующее утро я зашла в полицию до начала работы. К счастью, застала следователя, который уже стоял в дверях и собирался уходить.

– Почему вы не прислали за ним людей этой ночью? Он что-то чувствует, подозревает, даже хотел уйти, мне понадобились нечеловеческие усилия, чтобы задержать его. Я опасаюсь, что он уйдет сегодня, пока я на работе – и что вы тогда скажете мне? Будете обвинять в соучастии? Я предупреждаю вас: он может скрыться в любую минуту!

– Не беспокойся, – сказал он, – мы не обвиним тебя. Он от нас не уйдет. Этой ночью заберем его.

– Пожалуйста, приходите как можно раньше! Я не выдерживаю, мои нервы на пределе!

– Хорошо, постараемся. Держи себя в руках.

Казалось, этот день никогда не кончится. Как медленно ползут часы! И сколько еще придется ждать до наступления ночи!

Когда я вернулась с работы, Алекс, к моей радости, был дома и готовил гуляш. Я старалась казаться спокойной, но была напряжена, как пружина.

Ночь. Проходит час за часом. Тихо. Алекс спит, я тоже притворяюсь спящей.

Только в три часа ночи раздался долгожданный звонок у двери. Я открыла. Вошли двое полицейских. Наконец-то!

Они велели ему одеться и следовать за ними.

Выйдя из спальни и проходя мимо меня, он сказал:

– Куки, почему ты сделала это?

Я ничего не ответила. Он прекрасно знает, почему.

Когда дверь за ними закрылась, я почувствовала огромное облегчение, но и острую боль. Боль за свою тяжелую и глупую ошибку. Своими руками я навлекла на себя все эти беды. Он возьмет на себя мои проблемы…

Это был ужасный год. Я жила под постоянным надзором, как в тюрьме. Теперь мне предстояла еще одна нелегкая задача – развестись, порвать последнюю нить, связывающую меня с ним.

Мне нужно было выяснить, где он находится. Без этого невозможно подать прошение о разводе: в досье должны быть указаны адреса обеих сторон. В справочном отделе полиции мне сказали, что он находится в доме предварительного заключения Абу-Кабир. После этого я побежала в раввинат и возбудила дело о разводе.

Раввинат – это инстанция, в которой много бюрократизма. Первое разбирательство нашего дела должно было состояться через несколько месяцев. Для меня такой долгий срок был неприемлем. Ведь Алекса будут судить (если вообще будут!) за мелкое мошенничество, не за тяжкое преступление. Кто знает, где он будет через несколько месяцев, может быть, его выпустят на свободу – и тогда ищи ветра в поле! Если полиция не сумела найти его на протяжении нескольких лет, когда он числился скрывающимся, как я смогу найти его и заставить дать мне развод?