Кедровый лохотрон - Анатоль Нат

Всё было на мази.

Так что оставалась самая малость — подождать ещё пару, тройку дней до окончательной готовности платформ, и он мог сам отправляться по своим делам в Приморье. Торговать, и всё такое. А заодно и обкатывать в реальных условиях эксплуатации новые платформы.

Проверить, так ли оно всё на самом деле, как представляется отсюда из мастерских. Что всяко лучше, чем самые длительные полигонные испытания. Жизнь порой подкидывает такие случаи, что не всякий человеческий мозг и придумает.

Тем более, что у него давно уже был запасён товар, которым он хотел попробовать поторговать в тех местах.

Это были редкие и дорогие травы, оставленные ему травников во время их с кузнецом поспешного бегства от кредиторов.

Конечно, перевозить сено на столь громоздкой конструкции, предназначенной к тому же для перевозки тяжестей, было откровенной дурью. Но Сидор хотел чтобы у всех, кто бы ни заинтересовался тем, что такого барон де Вехтор перевозит на своих огромных, несуразных конструкциях, сложилось бы устойчивое мнение о странностях самого барона, способного везти всё что угодно, хоть сено. И чтобы на барона де Вехтор просто перестали обращать внимание, привыкнув ко всяким его странностям.

Поэтому травниковскому сену отводилась важнейшая роль в операции прикрытия поставок машинного оборудования.

Всё шло своим чередом. Так что, поняв, что здесь делать ему больше нечего, Сидор отправился пережидать свободное время в долину, где неожиданно увлёкся корректировкой своего же проекта по Великому Озёрному Пути.

Там тоже проблем хватало. Следовало разобраться.

— Тысяча Вёрст, тысяча вёрст, — сердито ругался Сидор сквозь зубы. — Десять тысяч рулонов дефицитной бумаги, стоимостью золотой за рулон. Охренели совсем барыги проклятые, — материл он продавцов чертёжной бумаги из единственной в городе лавки, за бешенные деньги торгующей всякой подобной канцелярией.

Сидор уже второй день после возвращения с литейного сидел за чертежами последних обмеров малого озёрного ушкуя, снятых по его просьбе Лёхой сталеваром с первой подвернувшейся ему под руку лодьи, и, не прерываясь, матерился по-чёрному.

Домашние уже старались обходить его стороной последние два дня, настолько он становился неадекватен в те мрачные моменты, когда садился за кульман и в очередной раз упирался в недостачу обмеров какого-нибудь мелкого, но крайне важного элемента.

Слава Богу, что таких моментов с каждым разом становилось всё меньше и меньше. Дело помалу двигалось, хоть и с чудовищным скрипом. Ну, не корабел он был, не корабел. И ему, так же как и мастеру-каретнику, жутко не хватало специального образования.

Приходилось импровизировать на ходу, а когда не хватало фантазии, то и просто высасывать из пальца. Благо, там и высасывать то особо было нечего. Лодка — она и есть лодка, обыкновенная, как ты её не проектируй.

— Если не гора идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе, — мрачно каламбурил каждый раз Сидор, внимательно рассматривая обмерные чертежи корабля амазонок.

Он в очередной раз убедился, что ничего там сложного нет. Особенно такого, чтоб так надолго застрять в своих жалких попытках скопировать самый банальный ушкуй и повторить его в других материалах. Всё должно было получиться.

Оставалось признать, что все их неудачи последнего времени на почве строительства кораблей имели одну и ту же основу. Мастер каретник не хотел думать, и хоть чуть-чуть приподнять свою задницу в попытке поискать иные какие пути достижения поставленной цели, кроме как идти на поклон к кому-либо и пытаться вызнать тайны корабельного мастерства. А не ныть, с безнадёжным видом размазывая по роже сопли:

— Не получается, Сидор Матвеич, не получается, Сидор Матвеич, — раздражённо передразнил Сидор старого мастера, ставя последний размер на практически готовых чертежах.

— Даже по отчеству готов называть, старый пердун, — тихо ругался он сквозь зубы в такие моменты. — Лишь бы только не думать собственной головой и не чертить. Ветродуй ленивый.

— Ну, вот и всё, — с довольным видом откинулся он на спинку стула. — И было из-за чего огород городить, — окинул он довольным взглядом огромную стопку собственных чертежей, чуть ли не за полгода тяжёлых трудов всё же выполненную Сидором собственными силами.

После того как все чертёжники были загружены работой на проектных работах по перевалу и по всем остальным крайне важным текущим делам, поручить такое, вроде бы совсем немудреное дело по приведению обмеров малого речного ушкуя к удобоваримому результату, было просто некому. Приходилось работать самому, что серьёзно задержало его подготовку к походу в Приморье и производство работ по созданию своих собственных кораблей на озёрах. Но в конечном итоге всё же, принесло долгожданный итог.

Только вот из-за того что времени на черчение практически не было, растянулась столь небольшая, в общем-то работа, столь надолго. Чуть ли не на целых полгода.

— Точнее — на полных шесть месяцев и три дня, — бросил он косой взгляд на календарь, висящий над столом.

— Вот плюну на всё и займусь производством чернил и туши. Озолочусь, как эти мерзавцы. Это же надо, — пожаловался он вошедшей в этот миг в его рабочий кабинет Белле. — Только за прошлую неделю у нас на ватман, то есть на плотную бумагу для черчения, ушло целых сто золотых. И это не считая чернил, потраченных на написание всякой писанины, будь оно всё проклято.

— Особенно глядя на твоё к ней отношение, если что не получается, — улыбнулась понимающе Белла.

Бросив осуждающий взгляд на большую кучу рваной в ярости бумаги, ровным слоем покрывавшей пол чуть ли не всего кабинета, она недовольно покачала головой.

Как можно так работать со столь дорогущей бумагой. Никакой экономии.

— Деньги летят, словно пыль ветром сдувает, — виновато развёл Сидор руками. — Скоро сами следом за ними в трубу вылетим.

Добившись своим возмущённым воплем лишь сочувствующего взгляда жены, уныло попенял на мировую несправедливость.

— Нет в мире вселенском справедливости. Нет и щасьтя. Увы!

— Приехала Илона Бережная, с озёр. Поговорить хочет.

— О чём? — равнодушно поинтересовался Сидор. — Никак амазонки обнаружили пропажу своего золота и засуетились?

— Вообще-то это золото именно она нам сдала. Так сказать в знак будущего сотрудничества.

— Угу, — насмешливо хмыкнул Сидор. — Сдала, сама, особенно зная, что мы плотно контролируем каждый их шаг. И о том, сколько реально они добывают, и сколько отлито золотых слитков, знаем не хуже самих добытчиков. Если не лучше.

Оптика, знаешь ли, вещь дорогая, но хорошая. Особенно мощная, десятикратная. А в иных случаях, так просто незаменимая.

— Она умнее своей подруги Кары, дальше своего носа не видящей, — тихо проговорила Белла. — Поэтому, лучше работать с ней, чем с Карой. Тем более что та её слушает.

— По крайней мере…, пока, — чётко акцентировала она внимание Сидора на последнем слове. — Пока Кара её слушает.

— А вот как будет дальше, когда Илона признается своей подруге в предательстве, неизвестно. А не признаться, она не может — потому как натура такая, честная.

— Ну да, честная, — хмыкнул Сидор. — Особенно после того, как сама же сдала своих нам со всеми потрохами.

— Думаю, после того они расстанутся, — невозмутимо констатировала Белла.

— Что не есть хорошо, — продолжил за неё Сидор. — Раздрай в единственных боеспособных войсках на территории озёр — не есть good, — грустно констатировал он.

— Раздрая не будет, — тихо, но на удивление жёстко и холодно проговорила Белла. — И разбежаться по отдельным группкам я им не позволю. Я так ей с самого начала и сказала. Разругаетесь, вздумаете разделять по отдельным группам единственный боеспособный контингент на озёрах, нарушите наши планы, обеим не жить. Полагаю, у подруг хватит ума понять это и поверить мне. Не маленькие, чай.

— Потому что бароны де Вехтор раз данного слова не нарушают, бросила она предупреждающий взгляд в сторону Сидора, словно на что-то ей одной известное намекая.

— И чего ты этим хочешь сказать? — удивлённо задрал правую бровь Сидор, недоумённо глядя на неё. — Что это я что-то нарушаю? Что именно?

— Где обещанный кедрач? — мимолётная улыбка тронула красивые губы Беллы.

— У-у-у, — хлопнул Сидор себя по лбу в отчаянии. — Так и знал, что всё этим кончится. Ты что? Серьёзно считаешь, что нам нужны эти шесть с чем-то там тысяч гектар кедровника?

— Не с чем-то, — улыбка мгновенно пропала с красивых губ Беллы. — А ровно шесть тысяч семьсот восемьдесят две десятины кедрача у нас должны быть. Нравится это нам или нет, не важно. Но шесть тысяч семьсот восемьдесят две квадратные десятины кедрача за нашей компанией должны числиться. Сделаешь десять, как оно по уму выходит, — хорошо. Нет — ограничимся этим числом.