Черный жемчуг - Синтия Хэррод-Иглз

– Благодарю вас, мадам, но признаюсь, что меня тревожит ее болезнь. Она уже немолода и сильно утомлена, у нее часто бывают затяжные простуды.

– Зимой у всех бывают простуды, – подтвердил король, стараясь выглядеть жизнерадостным. – В самом деле, странная погода! Но она поправится, Руперт, не бойся. Я уже отправил Фразера за моим излюбленным лекарством, и он обещал вылечить тетю.

Подобие улыбки скользнуло по губам Руперта.

– Вы ведь знаете, моя мать не признает других средств медицины, кроме кровопусканий.

– Ну, вряд ли Фразер станет отворять ей кровь, Руперт. И правильно сделает... – король остановился, вспомнив об Аннунсиате, и галантно поклонился ей. – Я совсем забыл о правилах приличия. Прошу простить меня, леди Баллинкри, – должно быть, вам было слишком утомительно слушать наш разговор.

– Я знаю, как вы интересуетесь медициной, ваше величество, – серьезно заметила Аннунсиата. – Мне пришло в голову попросить у вас совета относительно моих родных из Йоркшира – в последнем письме они сообщали, что их мучают простуды и кашель...

– Она поддела вас, Карл, – улыбаясь, произнес принц Руперт.

Карл нежно взглянул на Аннунсиату.

– Она может дразнить меня, как только пожелает. А теперь нам пора идти – боюсь, сегодня у нас будет немало хлопот. Посол из Португалии уже три дня преследует меня как тень, и я не могу больше откладывать встречу с ним.

– Как продвигаются переговоры, ваше Величество? – поинтересовался Хьюго.

Карл состроил гримасу.

– Еле-еле. Я надеялся, что невеста будет здесь еще до Пасхи, но теперь, вероятно, ее прибытие передвинется на май или даже июнь. Ну что же, зато я успею подготовить апартаменты для будущей королевы. Прежняя их владелица сделала там несколько любопытных изменений.

Все засмеялись, ибо при республиканцах жена Кромвеля была печально известна своей скупостью и чудаковатыми выдумками.

– Вероятно, они найдут применение, сир, – заметил Хьюго, – если настоящий владелец в самом деле так беден, как заявляет.

– Однако он не сможет получить кредит, если не будет жить на широкую ногу, – любезно возразил Карл. – Но довольно об этом – Руперт уже беспокоится. Нам придется поблагодарить вас и покинуть этот гостеприимный дом. Миледи, не соблаговолите ли поохотиться со мной завтра утром? Мы собираемся загнать оленя в Эппинге.

– С величайшим удовольствием, ваше величество, – Аннунсиата опустилась в реверансе.

– Руперт, тебе тоже не мешает присоединиться к нам – ты слишком много работаешь. Мы выедем очень рано – можно, я отправлю за вами карету, миледи? Отлично. Тогда до завтра.

К тому времени как ушел последний гость, Аннунсиата страшно устала. Она не так давно оправилась после родов и быстро утомлялась. Когда они с мужем остались одни, Аннунсиата зевнула и выпрямила ноющую спину, повернувшись к Хьюго, который изучал маленькое, почти незаметное пятнышко на одной из мраморных статуэток.

– Все прошло отлично, не правда ли, Хьюго? О Господи, как я устала! Не принять ли мне ванну? Раз мы остались одни, я заказала ужин попроще. Думаю, мы можем поужинать в спальне, только надо затопить там камин. После заката в комнатах по ту сторону коридора становится сыро, даже если день был жарким. И, думаю...

Хьюго повернулся к ней с непонятным выражением на лице.

– Странно, я думал, вы знаете, – заметил он, – я приглашен на ужин к Кларендонам.

– Нет, об этом я не знала, – ответила Аннунсиата, чувствуя, как внутри нее поднимается раздражение. – Почему же они не упомянули об этом, когда были здесь? Мне не понадобится много времени, чтобы вымыться и переодеться. Куда же мы поедем ужинать? Домой к Кларендонам?

– Нет, дорогая, не мы – я приглашен один, – Аннунсиата удивленно подняла глаза на мужа и он пожал плечами. – Это деловой визит. У меня так много дел с...

– Я вам не верю, – перебила Аннунсиата, и Хьюго замолчал. Он терпеливо выжидал, как будто совсем не был обижен или удивлен, и его терпение еще сильнее разозлило Аннунсиату. – Значит, если теперь вы не можете пользоваться моим положением для оправдания, вы стали называть это «делами». Я знаю, какие у вас дела, причем совсем не в доме у Кларендонов, а в Уайтхолле.

– Откуда вам знать обо всех моих делах? – спокойно заметил Хьюго, все еще стараясь сдержаться.

Аннунсиата сжала кулаки, вспоминая все вечера, которые она провела одна, будучи на последних неделях беременности.

– Я знаю больше, чем вы думаете. К примеру, я знаю, какие у вас дела с Бесс Гамильтон.

Хьюго приподнял бровь и криво улыбнулся.

– А, так вы знаете про Бесс?

Аннунсиата была потрясена и пришла в ярость.

– И это все, что вы хотите сказать? Вы даже не пытаетесь оправдаться?

– Оправдываться? К чему? – Аннунсиата издала невнятное восклицание ярости и подступила к мужу, занеся руку для удара, но тот быстро поймал ее, удерживая на расстоянии от себя. – Почему же я должен оправдываться, если вам уже все известно? Ведите себя прилично, миледи, вы уже не дочь сквайра, а жена лорда...

– Вам незачем напоминать мне об этом, – воскликнула Аннунсиата. – Лучше напомните себе!

– Вы – моя жена, этого я никогда не забываю.

– Нет, вы давно забылись с Бесс Гамильтон, и могу поклясться, что не только с ней.

– Конечно, – подтвердил Хьюго. Ошеломленная, Аннунсиата вскрикнула и отпрянула, дрожа всем телом и побледнев.

– Как вы смеете вести себя подобным образом! – сдавленным голосом произнесла она.

Хьюго покачал головой.

– Господи, как странно вы говорите, миледи! Разве имеет какое-нибудь значение, если я время от времени бываю близок с женщинами? Чего же вы ожидали от меня? Ни один мужчина еще не бывал верен своей жене, особенно если он состоит при дворе. Вы должны принять эти правила, если хотите участвовать в игре и извлекать из нее пользу.

– В эти игры я не играю, – резко ответила Аннунсиата.

Хьюго шагнул к ней.

– Аннунсиата, все это совершенно неважно. В нашем браке ничего не изменилось.

Она поспешно отступила в сторону.

– Не прикасайтесь ко мне, – холодно приказала она. Хьюго пожал плечами и пошел прочь. Когда он был уже у двери, Аннунсиата крикнула:

– Куда вы идете?

– К Бесс, – не оборачиваясь, ответил Хьюго. – Она-то не запрещает мне прикасаться к ней. Надеюсь, к моему возвращению вы образумитесь.

И он ушел. Аннунсиата смотрела на захлопнутую дверь неверящим взглядом, сжимая кулаки у груди, ибо чувствовала, как ее сердце медленно ломается на куски. Ей хотелось плакать, но слез не было – горе захватило ее целиком. Шарлемань обнюхивал ее туфли и слабо повизгивал; Аннунсиата села и взяла щенка на колени. Спустя минуту щенок завертелся и спрыгнул на пол, а Аннунсиата все продолжала сидеть, праздно сложив руки на коленях.