Фантом - Сергей Дубянский

Постепенно старый город сменился новостройками и пустыми парками, с замершими под тяжестью снега каруселями.

– Летом здесь весело, – пояснил Андрей, просто чтоб нарушить молчание, – вообще, Бухарест – одна из самых зеленых столиц Европы. А какие здесь шикарные озера!.. Они тянутся грядой, опоясывая весь город… (Ира молчала). Ты любишь его? – спросил Андрей неожиданно.

Ира не стала уточнять, кого именно – речь, естественно, шла не о Бухаресте.

– Люблю?.. Да нет, просто он пару раз выручал меня в очень неприятных ситуациях, и я считала его добрым человеком и надежным другом.

– И поэтому жила с ним?

– А что еще я могла ему дать? – она равнодушно пожала плечами, как будто речь шла о сигарете или пачке соли, – а сейчас… – она повернулась к Андрею, – сейчас мне пришла интересная мысль – все его поступки, которые для меня стали в определенной степени спасением, и за которые я была ему благодарна, для него-то ничего не стоили. Ему ни в чем не приходилось переступать через себя, напрягаться, принимать кардинальные решения; для него это было, типа – ну, хрен с тобой, пусть будет так…

– Я не понимаю… – начал Андрей, но Ира перебила его:

– А тебе и не надо! Достаточно того, что я это поняла! – видимо, почувствовав, что фраза прозвучала слишком грубо, она добавила, – извини, но это мое дело, ладно?

– Конечно.

– И ведь самое смешное, – похоже, Ира разговаривала сама с собой, – что ко всем этим румынам я имею лишь косвенное отношение. Это его проблема, а решаю ее почему-то я…

– Да в чем проблема-то?.. Ну, нашли вы медальон, и что? Ты же сама говорила, что остальное – блажь. Проблема в чем?..

– Все не так просто, – произнесла Ира и задумалась, стоит ли все-таки рассказать Андрею про дом, и пришла к выводу, что если не рассказать, то он сочтет ее просто взбалмошной дурой (по крайней мере, она б решила, именно, так) и перестанет помогать. …Но надо же с чего-то начать… не с того же, что муж обращался со мной, как с теми «лошадками»?.. А без этого как объяснить свое поведение?..

Пока она собиралась с мыслями, машина уже покинула город и неслась по широкой автостраде среди ровных заснеженных полей.

– Дороги хорошие, – Ира оттягивала начало разговора.

– Еще бы! Это дорога на Плоешть – столицу румынской нефти. Чаушеску любил возить туда иностранцев, вот и построил специальную дорогу. Так что там «не просто»? – он вернулся к прерванной теме, но Ира лишь молча достала сигарету и закурила, – слушай, я тоже помогаю тебе, и мне хотелось бы знать, в чем. Может, рядом с медальоном лежало завещание? Тогда я претендую на треть наследства.

Ира рассмеялась, и напряжение спало само собой.

– Ладно, слушай.

Рассказывала она долго и в подробностях. Ей самой неожиданно захотелось вспомнить все, чтоб понять, стоит ли оно того, чтоб вместо спокойной торговли пивом в родном городе, нестись по незнакомой стране с незнакомым человеком в незнакомый город, даже не зная, что она там будет делать. Андрей молчал, глядя на дорогу, и когда Ира дошла до обрушившегося потолка, на горизонте показались силуэты домов.

– Уже приехали? – спросила она тревожно, ведь если поездка закончилась, значит, уже что-то должно произойти, пора принимать какие-то решения…

– Нет, – Андрей засмеялся, – это тот самый Плоешть, но туда мы заезжать не будем.

Ира облегченно вздохнула. Все откладывалось на неопределенное время, и продолжалась дорога, уютная и спокойная, когда можно просто сидеть в машине, а другой человек управляет всем и знает, когда и что надо делать. Она смотрела на призрачные громады домов, которые оставались справа, и ей начинал нравиться этот город – нравиться тем, что они не будут туда заезжать.

– И что дальше? – напомнил Андрей.

– Дальше? – Ира вернулась к своему повествованию, но уже без прежнего энтузиазма. Теперь ее мысли были заняты тем, что если существует этот город, значит, есть и тот, другой, в который они едут, и, значит, все-таки что-то произойдет. Только что?

За Плоештью шоссе сузилось, превратившись в обычную средненькую дорогу, а километров через тридцать вдали замаячили горы. Пока они виднелись еще нечетко, но Ира наметанным глазом уже представляла их заснеженные склоны.

– Это Карпаты? – спросила она.

– Самое интересное, что это Альпы.

– Насколько я помню… – Ира недоверчиво повернула голову, – Альпы – это где-то в Швейцарии или в Австрии…

– Правильно ты помнишь. Здесь везде Карпаты, а, вот, этот хребет от Тыргу-Жиу до Фокшани называется Трансильванские Альпы. Возьми любую карту Европы.

– Странно…

– Здесь много странного… Так чего же хочет от вас этот Балабан, как ты думаешь?

– Это-то я и пытаюсь выяснить, – Ире стало намного легче, что дослушав ее до конца, Андрей не начал смеяться и отпускать всякие пошлые шуточки. Такое отношение делало его, вроде, не просто попутчиком, а соучастником того, что они задумали. …Вернее, я задумала… – поправилась она мысленно.

– Да… – протянул Андрей, – интересная история. Но тогда, я думаю, мы едем немножко не туда… хотя мне-то надо отвезти свои железки! – он нажал на газ, и машина побежала быстрее. За окнами промелькнул еще какой-то небольшой городок – Ира успела рассмотреть домики, прилепившиеся на склонах гор, уже окружавших их со всех сторон.

Сквозь поредевшие облака пробилось слепящее горное солнце, а сами горы вдали стали казаться облизанными со всех сторон эскимо – такими же округлыми и покатыми.

– То, что проехали, была Кымпина, – Андрей ткнул рукой назад, – ключ к местным горнолыжным курортам, а скоро Синайя. Если катаешься на горных лыжах, можем остановиться.

– К сожалению, нет.

– Я тоже.

Минут двадцать они ехали молча. Ира курила, глядя на снежные языки, сползавшие к самой дороге, превратившейся в настоящий серпантин.

– Тебе нравится здесь? – спросил Андрей.

– Нравится.

– А, вообще, ты была когда-нибудь в горах?

– Андрюш, – Ира усмехнулась, – я – спелеолог. Я больше года на пузе ползала по Алтаю и Северному Казахстану.

– Ничего себе!.. Опять не угадал, – он вздохнул, – с клубом – облом, с горами тоже.

Зря Андрей сказал про клуб. Ира вспомнила сегодняшнее утро, и настроение, которое, вроде, стало налаживаться, вновь испортилось. Она откинулась на подголовник и прикрыла глаза, потому что становилось больно смотреть на солнце, на отражавший его снег… а, может, и не только поэтому.

Андрей нацепил черные очки и видя, что Ира снова ушла в свои мысли, тихонько включил музыку. Оркестр создавал еле слышимый фон, а мелодию вела гитара. Пел несильный, но чувственный мужской голос. Теперь уже Ира знала наверняка, что поет он по-румынски. Мелодия, печальная и напевная, явно отличалась от тех, которые звучали в поезде и по телевизору.