Фантом - Сергей Дубянский

Андрей занимался своими коробками, вновь что-то сортируя и перекладывая. И в этой тишине из динамика неслась однообразная мелодия, напоминавшая то ли индийскую, то ли цыганскую, но, в любом случае, Дима не назвал бы ее красивой.

Перрон возник неожиданно. Вроде, и города-то еще не было, а поезд уже замедлил ход и стал плавно останавливаться. Перед окном, через несколько пустых путей виднелась серая стена с большими стеклянными окнами, колонны навесов, совсем как на Киевском вокзале в Москве.

– Приехали, – объявил Андрей и затараторил по-румынски.

– Что-что?.. – Ира засмеялась.

– Привыкайте, а то русский здесь не в почете. Даже если кто и знает его, никогда не признается… ну, за редким исключением.

На перроне их ждали двое парней в куртках и меховых шапках явно российского производства, приятно отличавшихся от дурацких румынских папах, а прямо рядом с вагоном стояли два автомобиля со смешными квадратными номерами.

– Это для аккредитованных иностранцев, – пояснил Андрей, видя Димино удивление, – чтоб со своими не путать. Пойдем, поможешь.

Вчетвером они быстро набили коробками красный «Москвич-универсал», и парни уехали, а Андрей повернулся к заскучавшей Ире.

– Чего стоишь? Садись в мою «лайбу». Отвезу вас в гостиницу, а сам съезжу в Торгпредство. Пока осваивайтесь, а вечером я расскажу программу дальнейших действий.

Они вырулили на заваленную снегом площадь и поехали прямо по трамвайным путям. На обочинах лежали метровые сугробы, а на проезжей части остались укатанные ледяные бугры, ехать по которым было не слишком приятно. Дима вдруг понял, почему сугробы на тротуарах такие огромные – из них торчали радиаторы и багажники, заваленных снегом автомобилей. Андрей поймал его удивленный взгляд.

– Они зимой не ездят, потому что дороги никто не чистит – нечем, а гаражи у них не строят… короче, не готовы ребята к зиме, а она все-таки иногда случается… (Встречных машин, действительно, попадалось мало, да и те, в основном, имели такие же маленькие квадратные или еще более смешные, круглые номера). Зато иностранцы резвятся, – продолжал Андрей, – им по хрену, машины-то казенные.

Они долго ехали по маленьким кривым улочкам, застроенным старинными домиками с остроконечными крышами. Потом улица стала шире, и дома современнее.

– Я отвезу вас в «Модерн». Довольно приличная гостиница в старой части города, на бульваре Републичи – это их основная торгово-музейно-прогулочная артерия. Но, самое главное, в «Модерне», в основном, останавливаются наши туристы, поэтому там и персонал по-русски более-менее понимает, и с народом можно пообщаться.

Ира с интересом смотрела на роскошные здания, напоминавшие дворцы; памятники, заваленные снегом вровень с постаментами; огромные голые деревья с корявыми сучьями, и думала, что, наверное, летом здесь очень красиво.

– Позавтракаете в гостинице – это входит в стоимость номера. Пообедать можно там же, но уже за деньги. Прогуляйтесь по городу, в магазины зайдите. Я тут написал транскрипцию наиболее употребительных слов и выражений, – Андрей протянул Диме листок, – так что спросить вы сможете, а уж ответы понять – это, как получится.

– Бу-на зиуа, – прочитал Дима по слогам, – «здравствуйте». Ску-заць ымь ве рог – «извините, пожалуйста»… Ни хрена себе!..

– Можно просто «пардон», они поймут, – засмеялся Андрей.

Дима спрятал бумажку в карман. От того, что вся окружающая обстановка так напоминала Россию, даже была, пожалуй, еще хуже, он окончательно успокоился. Эта страна не являлась какой-нибудь экзотикой, к которой необходимо привыкать. Он почему-то уверился, что здесь все будет просто и до обидного прозаично.

Наконец они остановились у большого серого здания из стекла и бетона. Андрей припарковался, въехав почти на крыльцо, и не обращая внимания на возмущенного швейцара, пошел внутрь. Пока он оформлял и документы, Дима с Ирой стояли у стойки и глупо улыбались. Наконец, администратор вернула сдачу и пачку бланков, часть из которых Андрей тут же оставил на стойке; потом он поменял им часть долларов на леи, показал номер, отвел в ресторан и уехал.

– Ну и как? – Дима плюхнулся на постель, когда они вернулись после завтрака.

– Нормально, – Ира засмеялась, – дома я завтракаю хуже.

– Я тоже. А вообще-то, впечатление довольно убогое.

– Но ведь не это главное, – сказала Ира примирительно, вроде, была виновата в том, что румыны живут так плохо, – пойдем куда-нибудь? – она подошла к окну, – «Librarie», – прочитала вывеску на другой стороне улицы, – это у нас что?

– Это… – Дима достал листок, – книжный магазин.

– А … «Pre-je-te-rie»?

– Такого здесь нет.

– Вот. Заодно и посмотрим.

Дима подошел сзади и обнял ее. Подумал, что, несмотря на кажущуюся похожесть, это все-таки чужая страна, и близких людей тут только двое – он и она. Захотелось вдруг быть еще ближе, и он принялся целовать ее в шею, в волосы…

– Этим мы могли заниматься и дома, – прошептала Ира, поворачиваясь к нему лицом.

– Могли. И что? – он запустил руку ей под свитер.

– Интересно, горячая вода здесь есть? – выскользнув, Ира скрылась в ванной и сообщила уже из-за двери, – есть! А еще мыло, шампунь и огромное пушистое полотенце!..

Выйти на улицу они сподобились только к обеду. Настроение у обоих улучшилось, а все взаимные обиды исчезли, оставшись за хорошо охраняемой государственной границей. Здесь начиналась совсем другая жизнь.

Заведение со странным названием оказалась маленьким кафе, где подавали пирожные, кофе и почему-то пиво. Они посидели с полчаса, разглядывая публику, показавшуюся более приятной, чем та, которую они видели на вокзале и из окна поезда. Пиво Диме понравилось, а Ира была в полном восторге от кофе, но сказала, что пирожные здесь ужасные (Дима не стал уточнять, почему). Потом они заходили во все магазины подряд и глазели на прилавки, сразу решив, что если захотят что-нибудь приобрести, то попросят Андрея, наверняка ориентировавшегося в местной торговле.

Из разрисованного подвальчика аппетитно тянуло специями и жареным мясом. Вместо обеда в гостинице, они решили зайти сюда, и с трудом объяснившись с толстой неопрятной румынкой, сумели получить тарелку колбасок, очень напоминающих армянские купаты, брынзу, два огромных ломтя воздушного белого хлеба и по рюмке горячей цуйки.

Проплутав еще пару часов, они вернулись в гостиницу. Телевизор показывал всего одну программу с девушками в национальных костюмах, исполнявших песни, наподобие той, что они слышали в поезде. Время тянулось ужасающе медленно, и когда около пяти часов раздался стук в дверь, оба почти одновременно вскочили и бросились открывать.