Вверх тормашками в наоборот-3 (СИ) - Ночь Ева

– Но бросил, как ненужную вещь, как только наигрался, натешился. Перешагнул. Ради чего, Лимм? Ради этого? – мать Ренна обводит площадь рукой.

– Дай мне умереть, Кудряна. Ты знаешь. Дай. Жаль, сила уйдёт в никуда.

– Ну, почему в никуда? – холодно возражает она и поворачивает голову к застывшему Ренну. – Это твой сын, Лимм. А это, – находит она глазами тонкую фигуру Рины, что стоит у края круга, – твоя дочь.

Мага начинает трясти. Он силится подняться, хоть это и невозможно. Затухающим взглядом он смотрит на дочь, а затем на Ренна.

– Сын? – улыбается он, оскаливая жёлтые зубы. – Ты убил меня, сын. Ты достоин.

Тело его обмякает и затихает на миг. А затем начинает биться в конвульсиях. В груди образуется воронка из которой бьётся ввысь огромный мощный столб тёмно-синего, почти чёрного цвета. Достигнув неба, сила делится на три части и широкими потоками вливается в онемевшего Ренна, вскрикнувшую от боли Рину и в синий столб в центре площади.

Твердь под ногами вздрагивает и начинает стонать, как огромное раненое животное. Рушатся соседние с площадью дома. Вздыбливается булыжник. Столб в центре разрастается вширь.

Очнувшийся Ренн успевает вытолкнуть за круг мать и оттянуть от края сестру. Звук взрыва закладывает уши. Люди и нелюди падают, гнутся к тверди – это, сожрав тело мага, заполоняет собой круг поединка ослепительно голубой столб, который уже вряд ли смогут обхватить десять пар соединённых между собой человеческих рук….

Глава 49. Сила, способная спасти мир

Геллан

– Этого я и боялся, – безжизненным голосом произносит Айбин, разглядывая уродливый пульсирующий столб в центре площади. Он настолько ярок, что окрашивает в голубой цвет всё, до чего дотягивается.

Геллан пока не может ответить. Он в оцепенении. Ему трудно сложить воедино фрагменты. Ренн – брат. Лимм – отец. Что-то не сходилось в головоломке, а он никак не мог сообразить, понять, осмыслить, найти нестыковку и либо опровергнуть услышанное, либо принять действительность.

Он не понимает, о чём толкует Айбин: слова кровочмака проходят мимо сознания.

– Кудряна хорошо сделала, мудрая женщина. Если бы не она, уже б не было Зеосса.

Геллан тревожно вглядывается в Ренна и Рину. Ренн убил своего отца. Как жить дальше с таким грузом? Он не был уверен, что Кудряна поступила мудро, раскрыв тайну.

– Не знаю, – делится он сомнениями. Люди в шоке, столб бьёт мощью в небеса. Земля под ногами дрожит.

– Кудряна только что спасла Зеосс от неминуемой гибели, – повторяет Айбин. – Когда умирает маг, его сила должна обрести источник. Иначе уходит впустую. У Лимма выбора не было: ни друзей, ни родных, с кем бы он захотел поделиться. Всё ушло бы в разрушающий столб. А так маг передал наследство детям. Хотел на двоих, но у него не получилось. Энергия потянула, забрала свою часть, поглотила, до чего смогла дотянуться. И это только начало. Сейчас источник очнётся и будет искать, чем поживиться.

В подтверждение его слов, твердь тряхнуло сильнее. Столб начала превращаться в огромную спираль-воронку, куда, как магнитом, потянуло птиц.

– Это… Жерель? – спросила Дара.

– Похоже, – прищурил один глаз кровочмак. Только Жерель не всегда зло. У неё свои законы. А здесь – всплеск первобытной силы. Неконтролируемой. Появись она в другом месте, возможно, не так страшно было бы. А так… основные энергетические магистрали рушатся. Сеть трещин пройдёт по всему миру. И когда столб нажрётся, станет мощнее, он разорвёт Зеосс на куски.

– И ничего нельзя сделать? – допытывается Небесная девчонка, не сводя глаз с набирающей обороты стихией.

– Не знаю. Никто и никогда не сталкивался с подобным… Даже во время войны никто не осмелился нарушать границы Вахрунда.

– Надо готовиться, – мрачно изрекает Росса и проводит ладонями по белой рубахе.

Геллан смотрит на своих людей. Жалкая горстка. И вряд ли им справиться со стихией, которую никто и никогда не пробовал побороть.

– Инда, – зовёт он Драконицу. Девушка давно прислушивается, вытянувшись в струнку. И сейчас она поворачивается, чтобы встретиться с Гелланом взглядом. Жёлтые глаза её, окрашенные голубым, становятся зелёными, прозрачными, как ягоды. Девушка качает головой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Это только предположение: силу можно задавить подобной силой. И нет ни одного человека или нелюдя, кто мог бы справиться в одиночку. Я не могу. Не хватит меня. Возможно, будь нас таких десяток, и то не уверена.

– Кажется, пришёл мой час, Геллан, – Дара вынырнула, словно из ниоткуда. Она всё прохаживалась, хмурила брови, смотрела на небо, щупала ладонью твердь, как горячий лоб больного.

– Нет, нет! – вдруг испугался он, хватая девочку за руки. – Только не сейчас, не надо!

– Не бойся, – гладит Дара его пальцы и смотрит куда-то вдаль. Красивая незнакомая девушка, очень похожая на его Дашу, но изменившаяся ещё там, когда ему возвращали крыло. Лучше б они этого не делали. К той, привычной девочке он бы смог достучаться. К этой незнакомке сложно и подступиться: она не услышит, не поймёт, не послушается…

– Не бойся, – повторяет она снова, – если мы ничего не сделаем, скоро погибнем. Все. Зеосс рухнет. Исчезнет. Превратится в камни и быль, что разлетятся по космосу.

Она мысленно рисует звёздное пространство, давая понять, как это бывает.

– Дара, – пытается достучаться Геллан и содрогается от того света, что отражается сейчас в её глазах. Она уже не та. Проводник. Между Зеоссом и чем-то, чего он пока не в силах увидеть.

– Ты должен помочь мне, Геллан, – просит девушка, мягко улыбаясь. – Просто доверься мне. Пожалуйста. Как я много раз доверяла тебе. Ты всегда был мудр и старше. Привык нести на своих плечах груз и заботы. Отвечать за всех. А сейчас старшая я. И прошу лишь о доверии. Потому что без тебя мне не справиться.

– Хорошо, – выдыхает он. – Что нужно делать?

– Пока что не мешать. Отведи людей от круга. А дальше я скажу.

Дара

Такое чувство, что во мне расплескалось солнце – тягучее и золотое, как разводы Жерели. А может, это она во мне колышится, разбрасывая искры и блики. Я как будто всё та же, но вижу и слышу немного по-другому. У меня словно тысячи ушей и пальцев – чувствительных гибких, понимающих.

Я ощущаю телом вибрацию. Движение. Запахи, звуки, образы – резче, чётче, объёмнее. Не хочу задумываться над этим. Не сейчас. Может быть, потом, когда-нибудь. Я должна уловить волну – единственная мысль, простая и ясная, бьётся во мне и тянется в поисках истины.

Я иду, как слепая, по кругу. Огибаю яркий столб, что вихрится, заворачиваясь спиралью. Он сильный. Он тянет. И если его не остановить – сожрёт всё. Я это знаю.

Раскрываю ладони, чтобы пощупать воздух. Слышу предсмертный крик птиц, которых засасывает голубая бездна.

Всё просто. Всё самое сложное просто. Нужно только разложить его на части, чтобы брать по кусочку и использовать. Озарение приходит естественно, как глоток воды для сухого горла.

– Геллан, – зову я человека, что стал для меня близким и понятным. Я люблю его. Это… много больше, чем уважение или дружба. А ещё сильнее во сто крат. – Берёмся за руки. Помнишь, как тогда? Замкнуть круг. Объединить силу. Это может сработать. Но прежде…

Я обвожу всех долгим взглядом. Вот они – те, кто разделил тяготы дороги. Кто пошёл с нами, выбрал нелёгкий путь, чтобы… у каждого были свои тайны и мотивы. И все они не свернули. Остались рядом.

– У нас нет другого выхода. Его вообще нет, – говорю откровенно и смотрю каждому в глаза. – Если мы не победим, то погибнем. Если отступимся и попытаемся бежать, всё равно погибнем. Поэтому нужно попробовать. Это уже не риск, а… необходимость. Надо стать чище и свободнее, чтобы ничто не угнетало. Наши тайны – тормоз, тяжесть на сердце, а сейчас очень нужно впустить свет в свои души. Чтобы не думать и не жалеть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Им трудно. Им тяжело понять. И тогда я делаю первый шаг к откровению.