Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так выбери себе кого-нибудь другого!
Его взгляд скользнул по рядам апачей, миновал Олд Уоббла, Паркера и Холи и остановился на Олд Шурхэнде.
— Апаначка — вождь и не может биться с рядовым воином, — сказал он, немного помолчав. — Кто этот бледнолицый, что стоит рядом с вами?
— Его имя Олд Шурхэнд, — ответил я.
— Олд Шурхэнд? Я много о нем слышал. Он силен, опытен и смел. Его я могу взять себе в противники, и при этом меня никто не сможет заподозрить в том, что я выбираю заведомо слабого противника, он примет мой вызов?
— Я его принимаю, — ответил Олд Шурхэнд, ни секунды не колеблясь.
— Апаначка повторяет: драться будем насмерть!
— Не нужно ничего повторять. Я знаю, что это не игрушки. Апаначка может сказать, когда начнется бой?
— Я хочу, чтобы он начался прямо сейчас. Олд Шеттерхэнд согласен?
— Да, — ответил я.
— Тогда у меня есть одна просьба.
— Говори.
— До сих пор условия ставил я. Поэтому мой противник должен иметь преимущество.
— Какое именно?
— Он может сделать первый порез. Он не почувствует моего ножа, пока меня не коснется его оружие.
Тут вмешался Олд Шурхэнд:
— С этим я не согласен! Никто не должен иметь такого права.
— Это правильно, — согласился я, — никто не должен иметь преимущества. Апаначка может пойти и принести свой нож.
Его оружие лежало там же, где и ружья и ножи остальных команчей. Он пошел за ним.
— Славный парень! — сказал, глядя вслед Апаначке, Олд Шурхэнд. — Он достоин уважения, и, откровенно говоря, мне он даже понравился. Жаль его, очень жаль!
— Почему?
— Потому что я буду вынужден его зарезать.
— Хм! Вы до такой степени уверены в себе?
— Я так считаю, хотя слепой случай может все повернуть, как ему будет угодно.
— Совершенно справедливо. И я прошу вас не забывать об этом. Физически он очень силен.
— Ну, что касается силы, то полагаю, что я вполне в состоянии с ним потягаться. Не так ли?
— Да, вы всегда славились своей силой, однако посмотрите на него, вот он идет! Его мышцы пружинят при каждом движении — без сомнения, он великолепный боец.
— Может быть. Но я все-таки надеюсь с ним справиться. Постоянные, с детства, занятия гимнастикой и фехтованием чего-нибудь да стоят! Не только удача помогала мне тысячи раз выходить невредимым из разных переделок. Откровенно говоря, я настолько уверен в собственной победе, что уже подумываю о способе сохранить ему жизнь.
— Ну, тут не мне давать вам советы, вы сами лучше знаете, как себя вести. Мне будет жаль, если он умрет.
— А меня нет? — усмехнулся он.
— Напрасно вы задали этот вопрос. Или я должен обязательно признаться вам в любви и в длинной, прочувствованной речи объяснить, почему я не могу жить без вас?
— Нет, в этом нет необходимости, сэр. Я к вам сердечно привязан и знаю, что вы также питаете ко мне сходные чувства. Если в этой драке со мной случится что-то скверное, прошу вас, не забывайте меня слишком быстро, мистер Шеттерхэнд. Вы обещаете мне это? Дайте мне вашу руку!
— Вот она, хотя в этом подтверждении и нет необходимости, мистер Олд Шурхэнд.
— Я хотел бы кое о чем вас попросить.
— Говорите! Я сделаю все, что смогу.
— Если я погибну, съездите, пожалуйста, в Джефферсон-Сити, в штате Миссури. Вам знаком этот город?
— Знаком.
— Там, на Файр-стрит, вы найдете банк «Уоллес и К°»… Назовите мистеру Уоллесу ваше имя, расскажите, каким образом я завершил свой жизненный путь, и попросите его изложить вам известные ему сведения относительно того, что позвало меня сюда, на Дикий Запад.
— И он все расскажет?
— Да, если я буду мертв и вы его заверите, что вы мой наследник в этом деле. Пока я жив, он никому не скажет ни слова.
— И что я должен буду делать, когда все узнаю?
— То, что захотите.
— Я предпочел бы получить от вас более точные указания.
— Как раз их я и не могу вам дать, сэр. Дело это никак нельзя назвать обычным, и, если у вас возникнет намерение пойти по моим следам, вас будут ожидать большие опасности и заботы.
— Вы думаете, я их испугаюсь?
— Нет, я же вас знаю. Но мне не хочется, чтобы вы подвергали опасности свою жизнь в чужом для вас деле — ведь даже если вы доведете его до конца, вам это не принесет никакой пользы.
— Какие могут быть разговоры о пользе, когда речь идет о святом долге дружбы!
— У нас с вами — нет, и это мне хорошо известно, но я ничего не хочу от вас требовать. Итак, попросите мистера Уоллеса рассказать, в чем заключается суть дела, а дальше поступайте так, как вам подскажут сердце и память обо мне. Рассчитывать на большее я не вправе, поэтому прошу вашего разрешения закончить этот разговор.
Как раз в этот момент появился Апаначка с ножом в руке. Это означало, что можно начинать поединок;
Легко представить себе возбуждение, охватившее присутствующих, когда они услышали о том, что между Олд Шурхэндом и Апаначкой должен состояться рукопашный бой на ножах не на жизнь, а на смерть. Апачи немедленно образовали вокруг нас полукруг, причем таким образом, что лежащие на земле связанные команчи также могли все хорошо видеть.
Олд Шурхэнд снял с себя все оружие, оставив в руках только нож. Он протянул руку Апаначке и сказал дружеским тоном:
— Я оказался противником юного вождя команчей по его желанию. Один из нас должен умереть, но, перед тем как я подниму нож, я хочу сказать ему, что я был бы рад быть его другом и братом. Какой бы ни выпал жребий, он решит судьбу людей, которые, не разведи их смерть, уважали и любили бы друг друга.
— Олд Шурхэнд — знаменитый бледнолицый, — отвечал Апаначка, — моя душа ощущает стремление к нему, и, если ему суждено умереть, его имя навсегда останется жить в моем сердце.
— Надеюсь на это. Осталось условиться только об одном: если один из нас во время поединка уронит
