Леди-Солнце - Виктория Холт

Да здравствует королева! Как благородно с ее стороны, что она прибыла с ними сюда, на север. Конечно, ей нечего делать на поле битвы, они не позволят ей подвергать себя опасности… Слава королеве!..

Филиппа осталась в Дареме, а войско продвинулось к Невилл-Кроссу, где и остановилось в ожидании противника.

Уильям Дуглас, получив донесение о большом английском войске, что расположилось возле Невилл-Кросса, сам проверил сведения разведчиков, с вершины холма оглядев лагерь англичан, после чего, не теряя времени, сообщил королю Давиду, что он увидел.

— Их очень много, милорд, — говорил он. — Куда больше, чем можно было предположить.

Но король не оценил серьезности положения.

— Чепуха! — вскричал он. — Настоящие английские солдаты почти все во Франции. А этот сброд, который ты видел с холма, состоит в основном из монахов, пастухов, портных и дубильщиков. Неужели мои воины их не одолеют?

— Не думаю, что это так, милорд, — отвечал Дуглас. — То, что предстало моим глазам, было похоже на настоящую армию.

— А я говорю, не может быть! Уж не трусишь ли ты перед англичанами? Так и скажи!

Это граничило с оскорблением, и Дуглас не стал продолжать разговор, коротко поклонился и без разрешения покинул шатер короля.

— Я никогда не любил этого человека, — заметил тот после его ухода. — Он считает себя чуть ли не равным королю.

Однако другой военачальник пришел к Давиду с теми же известиями. Но и его король не стал слушать.

— Пастухи пригнали стадо свиней! — крикнул он. — Это значит, у нас завтра на обед будет много мяса!

— Милорд, они отнюдь не пастухи, а настоящие воины, готовые к сражению. И прекрасно вооружены, — осмелился возразить пришедший.

— Вот что я тебе скажу, человек, — со злостью произнес король, — вам обоим с Дугласом привиделось невесть что. Уходите и постарайтесь протереть глаза. Мне надоели ваши бредни! Если ты и Дуглас боитесь, можете отправляться обратно в Шотландию. Я разрешаю. Мне не нужны в армии заячьи души!

Командир ушел и сказал Дугласу, что король ничего не хочет слушать.

— Что будем делать, Уильям? — спросил он.

— Будем драться как честные шотландцы, — отвечал тот, — и, быть может, чудом одержим победу. Перед нами не лучшие бойцы, те во Франции. Но все равно, они знают, за кого идут в бой. А за кого будем сражаться мы? За Давида Брюса? Кто бы мог подумать, что у такого отца родится такой сын?..

Тщетно напоминали окружавшие Давида о высоком мастерстве английских лучников, благодаря которым была одержана победа при Креси. Все впустую. Он никого не слушал… Да и с какой стати? Ведь он — король. И он не хочет больше слышать даже упоминания о Роберте Брюсе. Люди должны заговорить о его сыне, только о нем.

На рассвете следующего дня англичане внезапно атаковали шотландцев, и, застигнутый врасплох, король Давид понял, что зря не обратил внимания на предостережения придворных и военачальников.

Он не думал о том, чтобы руководить сражением, о каком-то плане боя — куда там! Охваченный яростью и вознамерившись показать и англичанам, и шотландцам, на что он способен, Давид велел подать ему коня и доспехи и, выхватив меч, ринулся в гущу боя, увлекая за собой других.

Да, в смелости ему трудно было отказать, но, к несчастью, она сочеталась с безрассудством. Напрасно советники пытались удержать его. Единственное, что было у него в мыслях, — убить, убить как можно больше врагов и тем прославить себя!

Но этого, увы, не случилось. Шотландцы терпели поражение.

Англичане, повинуясь приказу, сосредоточили усилия на том, чтобы взять шотландского короля в плен.

Давид был дважды ранен английскими стрелами, но не обращал на это внимания и продолжал сражаться. Чем яснее становилось, что его ждет поражение, тем отчаянней он дрался. И многие понимали: он ищет гибели. Предпочитает смерть поражению.

И вот лошадь его пала, он повержен на землю и не в силах подняться.

Это конец. Позорный конец. Как будут радоваться его враги! Но и те, кто был только что с ним, начнут перешептываться, да что перешептываться — кричать во все горло: «Мы же говорили! Разве можно его сравнить с отцом?..»

Тягостные мысли бередили воспаленную голову, нестерпимо болели раны.

Какой-то англичанин нагнулся над ним с мерзкой презрительной ухмылкой. Почти беспомощный, он в припадке ярости выбросил руку в латной рукавице ему в лицо. Тот вскрикнул, на губах показалась кровь.

И в этот момент подоспел Уильям Дуглас. Он неистово пытался отбить короля, но безуспешно. Дуглас тоже стал пленником англичан.

Лучше умереть, подумал Давид. Я хочу этого! Пускай меня убьют или я сам убью себя!

Человек с окровавленным ртом поднял его меч.

— Вы мой пленник, — сказал он.

С этого момента для Давида, короля Шотландии, начались долгие годы плена.

Разгром был полным и унизительным. Давид был на грани безумия. Подумать только, в руках англичан оказались и Дуглас, и графы Файф и Монтейс, и сэр Флеминг. А солдаты разбежались кто куда…

Его взял в плен какой-то простой землевладелец в звании оруженосца по имени Копленд. Джон Копленд. Он просто светился от счастья, хотя лицо было в крови. И никого не подпускал к своей добыче, охранял ее, как голодный пес.

Итак, он пленник английского короля, которого даже нет сейчас в Англии. И все равно победитель — Эдуард, будь он проклят!

Но что же будет дальше с ним, с Давидом, с его страной? Неужели судьба так никогда и не улыбнется ему? Не один год он провел в изгнании во Франции. Потом наконец вернулся домой и через несколько лет — снова чужбина, плен.

Однако он твердо уверен: не так легко будет им всем от него избавиться! Он еще покажет себя…

Мысли его путались. Он потерял сознание.

Филиппа, находившаяся по-прежнему в Дареме, была вне себя от радости: какая блестящая победа при Невилл-Кроссе! А она-то волновалась, как покажет себя войско без короля…

Ей сообщили, что человека, захватившего в плен короля Давида, зовут Джон Копленд, он землевладелец из Нортумберленда. Филиппа послала за пленником и велела привести его прямо к ней.

С удивлением она узнала, что Копленд, оказывается, держит короля Шотландии у себя в доме под усиленной охраной и никого к нему не подпускает, кроме своих домашних.

— Какой образцовый тюремщик, — заметила королева с улыбкой.

Но когда ей объяснили, что Копленд отказался отдать пленника, улыбка исчезла с ее лица.

— Тогда приведите ко мне Копленда, — сказала она.

И вот он стоит перед ней, простой человек, не обученный светским манерам.