Меч и щит - Виктор Федоров

— Неужели они и тогда уже были? — поразился я.

— Разумеется, — подтвердил Фланнери. — Ведь как раз Мюрк-то и превратил безобидное растение с листьями, похожими на ладони, так называемую травянистую пальму, в черный чюнь. Но от чюней, как вы понимаете, проку мало, а мясники-скотобои ничего иного, кроме как резать скотину, не умели… и не хотели. Вот Мюрк и принялся тогда разорять владения брата, а когда тот явился и попробовал усовестить его — зарезал Полыхая скотобойным ножом под названием дукис, который сам же и сделал. Ну тут, как водится, померк свет, содрогнулась земля и заплакало небо. Это Мюрк уж как-нибудь пережил бы, но грянул гром и перед убивцем предстали сами Космос и Хронос, надо полагать, тоже в антропоморфном обличье. И прокляли Мюрка за то, что он впустил в Йулальный мир Внешнюю Тьму, и поразили болезнью печени, от которой он весь стал изжелта-зеленым. После чего посоветовали ему идти и постараться исправиться, иначе после смерти он воплотится при следующем рождении в желтого земляного червяка. А потом пропели Великое Заклинание (я его знаю, но лишний раз произносить не буду, мало ли что), чем определили Путь через различные перерождения к конечному слиянию в новую Йулу, значительно более обширную, чем прежняя.

Мюрк, однако, не захотел исправиться, и, когда его убили свои же оголодавшие и обозленные дуки-скотобои, он, как и было предсказано, возродился в другом мире в виде желтого земляного червяка. При перерождении обычно не помнят о своей прежней жизни, но Мюрк был не простым смертным. И удел земляного червяка ему, как вы понимаете, не очень-то понравился. Но вместо того чтобы взяться за ум и в следующий раз родиться человеком, он решил перейти в иной мир живым, для чего и пополз к ближайшему Месту Силы…

— Выходит, Ашназг говорил правду? — поразился я. — Такие места действительно существуют и оттуда можно отправиться в иные миры?

— Да, — заверил меня Фланнери, — тот цверг описал все точно. Только отправиться в Путь могут не все, а лишь люди вроде нас. Те, в чьих жилах течет достаточно божественной крови, чтобы уцелеть при таком переходе. Мюрк этот переход совершил, но, хотя и обрел в следующем мире способности демона, внешне он мало изменился, став вместо желтого земляного червяка изжелта-зеленым змием. Быть зеленым змием ему, надо полагать, понравилось немногим больше, чем червем, но Идти Дальше он больше не рискнул и лишь ползал по Земле, творя зло и плодя гадов, когда подворачивалась не очень чувствительная и сообразительная змея. Но по прошествии девяти лет он Отправился Дальше волей-неволей, поскольку уже вступил на Путь.

— «Вступил на Путь, про отдых забудь», — процитировал я пословицу, услышанную мной от Ашиазга и которую тот в свою очередь услышал от Рыжего Орка. — Выходит, Орк, по крайней мере в этом, не обманул Ашназга? Демоны и правда могут пробыть в каком-то одном мире не больше девяти лет?

— Точно, — кивнул Фланнери, — а боги — не больше трех лет, а катагоны — вообще не больше года.

— А кто такие катагоны? — спросил Мечислав. — Я уже слышал это слово от Валы, когда увидел ее отражение на клинке, но не догадался спросить ее об этом.

— Катагоны, дорогой братец, это духи стихий — земли, воды, огня и воздуха, у кого к чему больше склонность, — объяснил Фланнери. — Они куда могущественнее богов, но человеческими делами интересуются мало, слишком уж далеки от людей — на целых три Ступени выше.

— Какие Ступени? — спросил я, начиная, впрочем, догадываться.

— А у нас в Вендии, — встрял Мечислав прежде, чем Фланнери успел ответить, — народ считает порождениями воды, огня, воздуха и земли как раз демонов и весьма опасается их. А про катагонов никто слыхом не слыхивал.

Фланнери снисходительно улыбнулся и ответил так:

— Они не первые, кто путает катагонов с демонами или с богами. Даже ученые маги не всегда четко различают тех и других. Что же касается Ступеней, — тут он повернулся ко мне, — то Прямой Путь по мирам можно представить в виде такой цепочки: человек — демон — бог — катагон — Высшее Существо — катагон — бог — демон — человек, после чего Круг завершается и человек волен не Идти Дальше, во всяком случае, при этой жизни.

— А если он все же решит идти, что тогда? — полюбопытствовал я.

— Тогда он пройдет еще один Круг из девяти миров и девяти состояний, а после того как опишет девять таких кругов и пройдет все миры, какие есть в хронической сфере, то произойдет его Слияние с Альмой и Вселенная приблизится еще на шаг к Новой Йуле, — разъяснил Фланнери и продолжил: — Но далеко не все потомки богов оказались склонными проходить этот нелегкий Путь. Ведь дети богов от богинь и так унаследовали все божественные возможности, зачем им рисковать ради того, чтобы стать каким-то демоном? На это могли соблазниться лишь полукровки-герои, да и те по большей части, достигнув божественной Ступени, не желали Идти Дальше и норовили застрять на этой Ступени навеки.

— Как же они могут это сделать, если, по твоим словам, их через три года должно перебросить в следующий мир? — недоуменно нахмурился Мечислав.

— Могут, — усмехнулся Фланнери. — Например, не дожидаясь, пока их выкинет, отправляются, не прямым Путем, а, так сказать, боковым. Правда, при таком способе ты теряешь какую-то часть божественной силы, но когда завершишь этот Горизонтальный Круг и возвратишься в тот мир, откуда отправился, то снова вернешь все, что утратил. Но можно даже и к этому не прибегать. Достаточно отправить вместо себя какого-нибудь заместителя, своего потомка, лучше всего, конечно, полукровку, а то ведь дитятя чисто божественных кровей может и того — сам тебя отправить, куда следует. Это еще одна причина, почему боги так охочи до смертных женщин. Чтобы каждые три года отправлять вместо себя какого-нибудь потомка, деток нужно много!

— А зачем им прилагать такие усилия? — не мог взять в толк я. — Почему они так не желают Идти Дальше и становиться катагонами?

— Трудно сказать, — пожал плечами Фланнери, — с одной стороны, вероятно, боятся трудностей и опасностей, которые подстерегают на Пути, а с другой… Похоже, что катагонам о шашнях со смертными приходится забыть. Тех, кто все-таки пытался позабавиться со смертными женщинами, ждала большая неожиданность — они делались зародышами в телах своих подружек и рождались через положенный срок обыкновенными людьми, хотя, разумеется, со всем опытом, какой успели накопить за время Пути, да и то не всегда.

— А знаете, — вспомнил вдруг я, — Улош мне рассказывал предание о том, как возникло его племя, хугры. Я-то считал его детской сказкой, но после твоего рассказа, брат… не знаю, что и думать. В общем, по его словам, дело было так: жила-была в стародавние времена девица из племени онголунов, по имени Кыз-Болан. Раз она шла по степи, и тут грянул гром средь ясного неба. Она, конечно, уставилась на небо, разинув рот, и тут прямо в него упала градинка, и девица от этого забеременела. Соплеменники ей, разумеется, не поверили и прогнали на верную смерть. Но она уцелела, а родившегося сына назвала Алп-Бабар, то есть Герой-Тигр, и он отличался необыкновенными способностями, благодаря которым уже в четырнадцать лет стал вождем кучки удальцов, рассеял онголунов, так что от них даже следа не осталось, и основал племя хугров. Может, этот Алп-Бабар был прежде катагоном?