Меч и щит - Виктор Федоров

— Не знаю, что это было — истинное видение или обыкновенный сон. Но почему ты думал, что и мы его видели? У вас с Мечиславом такое уже бывало?

— Было дело, — ответил Мечислав и рассказал о случившемся после того, как мы с ним порубили вратников в святилище Свентовита. Я дополнил его рассказ, перебрав все случаи, когда я сталкивался с проявлениями Великого Безымянного, начиная с того памятного допроса пленного вратника, а еще рассказал о том, как я счел трон Антии недостойным сына бога (или демона) и отправился поискать лучшего удела, и как нашел меч, и какое мне было потом видение. А после разошелся и поведал обо всем, что произошло в дальнейшем, вплоть до встречи с Мечиславом. При этом мне казалось совершенно естественным, что я излагаю Фланнери все эти подробности, в том числе и те, которые опустил в разговорах с Мечиславом. И лишь когда Мечислав принялся в свою очередь рассказывать, какие ветры занесли его в такую даль от Вендии и что с ним при этом приключилось, я начал подозревать, что без магии тут не обошлось, ведь это Фланнери должен был выложить нам, как он тут оказался удивительно вовремя.

До сих пор не знаю, верны ли мои подозрения или нет, все попытки дознаться у Фланнери ни к чему не привели… В наших рассказах его, похоже, особенно заинтересовали видения Валы и эписодии с Ашназгом-цвергом и Великим Безымянным. В двух последних случаях он даже что-то бормотал себе под нос. Видимо, он и сам хорошо знал, о чем шла речь, но наши рассказы завершили какую-то известную ему картину. И мне вдруг страшно захотелось узнать, что же это за картина. Поэтому, когда Мечислав закончил рассказ, я спросил у Фланнери, глядя в упор:

— Что тебе известно?

— Вообще-то мне известно многое, что никому не ведомо, — улыбнулся он. — Но о чем именно ты спрашиваешь?

— Да хотя бы об этом клятом Безымянном! Что оно к нам привязалось? Мы ведь пока ничем ему не мешаем. Что оно из себя представляет?

— Ну это длинная история… — начал было отнекиваться Фланнери.

— А куда нам спешить? — деланно удивился Мечислав. — Все равно у нас дневка, так что давай, излагай все сначала.

— Ладно, — вздохнув, покорился Фланнери. — Значит, так. Вначале не было ничего: ни Пространства, ни Времени, ни Земли, ни Неба, ни Богов, ни Людей. Не было даже самого Мироздания, но был Центр Мироздания, где находилась Йула, заключавшая в себе все сущее и имевшая вид совершенной сферы…

— Погоди, — прервал я, кляня себя за глупость. Это же надо, самому напроситься на слушание какой-то Тео-космогонии. Но придраться было не к чему. Фланнери честно нас предупредил, что история длинная. Просто я не ожидал, что она окажется такой длинной. — Погоди, брат. Начинать с Изначальных Времен — это все равно, что начинать «Гераклиаду»… ну, скажем, с любовных похождений этой коровы Ио. Нельзя ли со времен чуточку менее отдаленных? Хотя бы с двадцатилетней давности?

— Невозможно, — решительно покачал головой Фланнери. — История эта началась очень давно, целые зоны назад, и так тесно увязана с историей нашего рода, что если пропустить начало, то дальнейшее будет непонятно.

— Хорошо, давай с изначалья, — уступил я, — но без лишних подробностей, пока не доберешься до наших дней.

— Как угодно, — пожал плечами Фланнери и продолжил рассказ: — В общем, сфера эта, Йула, постоянно вращалась, да притом все быстрей и быстрей, так как свойственны ей были два важных качества: Движение и Развитие, и это последнее вылилось тогда в Ускорение. Долго ли, коротко ли продолжалось это вращение, сказать невозможно, так как тогда не было даже времени, а уж о какой-нибудь клепсидре нечего и говорить! Словом, вращалась она и вращалась, пока не взорвалась, и разлетелась тогда Йула Целокупная во все стороны, и куски Ее, большие и малые, тоже приняли сферическую форму и унаследовали другие свойства Йулы, то есть Движение и Развитие. Но, помимо этих кусков и кусочков, возникли тогда еще две Силы: Пространство и Время, или Космос и Хронос.

— Это и были первые Боги? — скептически спросил я.

— Нет, — покачал головой Фланнери. — Поймите, Космос и Хронос — это не боги Пространства и Времени, это сами Пространство и Время, Силы, как мне сказали, великие, но тогда еще неупорядоченные. Лучше я объяснить не могу.

«А зря», — подумал я. Фланнери между тем продолжал:

— А в центре Мироздания осталась Альма, то есть Душа, бывшая Ядром Йулы и сохранившая в себе все Ее свойства.

— И она тоже смахивала на колобок? — с иронией осведомился Мечислав.

— Неизвестно, хотя и возможно. Во всяком случае, когда Она сошлась с Космосом и извергла из себя Центральное Мировое Болото, Она явно еще не имела антропоморфного облика… При этом извержении высвободилось столько энергии, что над тем Болотом загуляли Вихри Огненные, или Пневмы. Альме такие плоды союза с Космосом не очень понравились, и она решила улучшить дело, обрушив Пневмы на Болото. И там, где пали они, болото запузырилось и из него возник Князь Света, а возникший на месте падения Дым заструился по Болоту, смешался с жижей, и из этой грязи вылез Князь Тьмы. Эти внуки Альмы, видимо, были уже вполне антропоморфны и обладали немалой Силой. Во всяком случае, Воздух от Огня и Воду от Земли отделили именно они, а уж кто что отделил — догадайтесь сами. А Космос и Хронос тем временем под руководством Альмы упорядочили Метавселенную, разнеся части Йулы в Пространстве и Времени и направив по Пути. К тому времени, когда Они это завершили, Альма уже приобрела человекоподобие и породила от Хроноса первобогов — Властелинов Времени, а заодно создала Протожизнь и велела братьям и детям своим — то есть Космосу, Хроносу, Уризену, Орку, Уртоне, Энитармонии, Леуте и Элинитрии — разнести эту Протожизнь по мирам и предоставить там развиваться в соответствии с местными условиями и Ее законами. И шло это развитие весьма долго — так долго, что нам этот срок и представить невозможно, хотя он и поддается измерению, ведь Время тогда уже существовало.

Первобоги в развитие Первожизни поначалу не вмешивались, но затем направляли его, пока не возникли богоподобные существа, которых мы называем людьми. Вот этих-то людей и отправились учить и наставлять Князья и Первобоги. Князя Света люди назвали Полыхаем, потому что он явился к ним в первых сполохах зари, а Князя Тьмы — Мюрком, потому что он явился к ним во мраке ночи. Учили Князья людей разному: один — выращивать съедобные плоды да коренья, приручать животных, сдаивать у них лишнее молоко и состригать лишнюю шерсть, а другой — строить загоны и, загнав туда скот, забивать его без счета. Сами догадываетесь, кто чему учил… Ну при таком неумеренном забое скота вскоре стало не хватать на прокорм, народ побежал к Полыхаю, и вскоре у Мюрка остались одни мясники да чюни.