Шанакар. Тайны сумрака - Белая Альшер

— Будешь мстить? Я заинтригован!

Дейриан откинул за спину волосы, украшенные цитриновыми бусами, и стянул с плеч красный камзол, а за ним и белую муслиновую рубашку. Яркий свет заката, падающий из западного окна круглой комнаты, вызолотил его кожу так, что казалось, он полностью соткан из жаркого огня.

— Что ж, давай посмотрим, что у тебя там, — Эженталль взял со стола литые ножницы и стал аккуратно разрезать плотный бинт, рядами опоясывавший гибкий торс Алого. — Обопрись на стол. Мне нужен свет.

— Что с тобой произошло? — спросил Альшер, сидевший в кресле напротив, закинув ногу на ногу. Его одежды сверкали первозданной чистой белизной.

— Если я произнесу это вслух, то потеряю собственное уважение! — ответил Алый, помогая Тианшелю снять с себя бинты. Под ними открылась глубокая колотая рана, края которой расходились. — Эжен, сделай уже что-нибудь, у меня будто внутренности поджариваются!

— Регенерация проходила бы лучше, если бы ты хотя бы пять минут спокойно полежал, посидел или постоял, — заметил Князь, заклинанием останавливая начавшую вновь сочиться кровь и чистым бинтом прочищая рану.

— Не поможет, — ответил Дейриан, морщась. — Клинок Орвейла был из чародейской стали. Ублюдок любил коллекционировать редкости! Чтоб ему перерождения не видать!

— Вероятно, меч принял тебя за нежить, — улыбнулся арши. — Риан, дай свой кинжал.

— Демонов эта сталь тоже не любит.

Альшерриан поднялся с кресла и отдал Тианшелю обсидиановый кинжал за чёрное лезвие. Тот обхватил рукоять и крепко зажал в ладони, закрывая глаза. Сосредоточившись, он призвал свою Силу и наполнил кинжал Жизнью. Открыв глаза, Князь направил чёрное прозрачное остриё к самой ране Мираля.

— Будет жечь.

— Я помню, — кивнул Дейриан и постарался расслабиться, подготавливаясь к новой боли. — Не тяни.

Тианшель сжал его плечо свободной ладонью, не позволяя шевелиться, с другой стороны его крепко придержал Альшер. Убедившись, что пациент недвижим, демон резко всадил в его рану зачарованный кинжал по самую рукоять. Дейриан с шипением дёрнулся, сжимая зубы и обнажая непроизвольно удлиняющиеся клыки. Тианшель выдернул окровавленное лезвие, вторая его ладонь слегка засветилась жемчужным светом, проникающим под кожу мучника, и рана на животе Дейриана затянулась, не оставляя даже шрама.

— Можешь одеваться, — отпустив его, Тианшель вытер лезвие кинжала и вернул Альшеру.

— Спасибо, Эженталль.

Принц убрал обсидиан в ножны и задумчиво посмотрел на Алого, обессилено натягивающего муслиновую рубашку.

— Вы оба говорили мне, что у вас была цель только припугнуть Шейлирриана и по возможности прикончить Шерри?

— Если бы Эженталль не упустил его, так бы и было.

— До сих пор скорблю, — безэмоционально пробормотал виновник, убирая на место ножницы.

Альшерриан поворошил длинными пальцами окровавленные бинты на подносе и испепелил их:

— Тогда почему у Орвейла был клинок из чародейской стали? Одно попадание в артерию, и Первый Принц уже не Первый.

— Может, он на Шерри так нацелился, — предположил Мираль, заправляя рубашку за пояс брюк и надевая поверх камзол.

— Не слышал, чтобы у Шерри были проблемы со Свободными, — возразил Альшер, возвращаясь к креслу. Подобрав полы длинного белоснежного кафтана, он сел и снова закинул ногу на ногу.

— Думаю, у Орвейла были свои мотивы не желать Шейлирриану здравия, — равнодушно отозвался Тианшель. Он сложил на груди руки и сел на край своего письменного стола.

Алый тряхнул волосами, поправляя их, и сел в кресло рядом с Альшером. Вид у него, несмотря на исцеление, был сумрачный. Незаживающая рана оттягивала на себя немало Сил, и теперь он чувствовал себя вымотанным.

Альшерриан повернул к нему голову:

— Так как ты умудрился напороться на клинок Орвейла?

— Это было настолько нелепо, что впору подозревать происки Тёмных Богов.

— Им давно уже плевать на твоё существование, Дейриан, — разочаровал его Тианшель. — Да и, на всех нас вместе взятых — тоже.

— Не уверен. Потому что меня ранила человеческая девчонка!

— Что? — Альшерриан быстро переглянулся с Эженталлем.

— С Шейлом и Айшей была девчонка. Брюнетка, человек. Она убила Орвейла, а потом кинула в меня его меч. И попала! Чем не чудо?

— У всех бывают неудачные дни, Алый, не бери в голову.

— Я убью её, — пообещал он. — Испепелю Светом.

— Ты же сам сказал, это всё Тёмные боги. Пощади юное дарование.

— У тебя на неё планы?

— Если у моего брата на неё есть планы, то у меня тоже парочка появится, — пояснил Принц, глядя в синие глаза Эженталля, в которых одобрения даже не ночевало, и плотоядно улыбнулся. — Надо бы познакомиться с ней поближе.

Темнело здесь быстро. Шелара зажгла прикроватные светильники, и комната мистически озарилась голубоватым светом и длинными глубокими тенями. Она устало присела на кровать, разбирая волосы на пряди. Они уже высохли, и недурно было бы их расчесать. Жаль, что она не могла это сделать, как арши, по одному щелчку пальцев.

Она забралась в сумку, вытащила гребень, и с усмешкой достала ещё длинную льняную рубашку дяди, взятую из дома на память и прихваченную сейчас случайно. Пожалуй, это будет получше занавески или полотенца. Быстро раздевшись, девушка нырнула в объятия чистой прохладной ткани и убрала одежду в сумку. Неодолимое желание проверить, как там поживает спасённый из рук Кайры ключ, заставило вытащить его из кармана.

Странный ключ. Тяжёлый и странный.

Шелара переложила сумку на пол и подтянулась поближе к светильнику. Подложив под спину подушку, девушка поднесла ключ к глазам. На его золотом широком стержне явственно просматривались символы, похожие на те, что были на шкатулке. И она могла бы поклясться, что раньше их там не было.

— Мракобесие какое-то, — пробормотала она, наклонившись вперёд, сунула ключ обратно в сумку и взяла с покрывала гребень.

Кайрина шла по ночной Лерде, засунув руки в карманы брюк. Она старалась держаться самых тёмных и безлюдных улиц, размеренно шагая по мостовым. Шаг за шагом. И боковые городские ворота становились всё ближе.

До них оставалось всего несколько десятков футов, когда тень закончилась, и девушка вышла под слепящий свет уличных фонарей, обличивший её. Но и это не тронуло её равнодушного лица. Ночной сонный ветер раздул кудрявые локоны от лица, словно поднимая завесу со светящихся неживых глаз.

— Стой! — заметил её приближение постовой, вставая с земли, металлические части его обмундирования громко лязгали в ночной тиши. — Ворота закрыты, хода нет.