Скандальная жизнь настоящей леди - Барбара Мецгер

— Но я хотела…

— Конечно, вы хотели, но он должен был оставить время для практики.

Ой. Симона поняла, что они говорят о двух разных вещах.

— Мы сделаем все, что сможем. Я видела, как танцует Клэр и Руби, а еще есть мисс Бейлор, она прирожденная балерина.

— Заключение пари среди слуг в основном идет в пользу мисс Хоуп, но я поставила свои деньги на вас и хозяина Харри.

— О, Боже. Надеюсь, что ты потеряешь не слишком много денег.

Сара улыбнулась.

— В любом случае это его деньги. Он думает, что вы сможете выиграть.

Самое лучшее, что Сара узнала от помощника дворецкого, который получил эту информацию от виолончелиста, это то, какую музыку будут играть сегодня вечером. И стоило это всего один или два поцелуя.

Симона напевала те мелодии, которые знала, и вальсировала с собакой, со скамеечкой для ног, с Сандари, когда индианка пришла, чтобы разделить поднос с ленчем. Она осталась сыграть в шахматы, потому что ни одна из них не испытывала желания дремать или суетиться с волосами и платьями еще в течение нескольких часов.

Позже Симона спустилась вниз посмотреть, не вернулся ли Харри. Она подумала, что он может запереться в библиотеке с лордом Горэмом, наблюдая за сейфом, но там оказался только сэр Чонси, громко храпящий, с пустой бутылкой у ног.

— По-настоящему вдохновенная маскировка, — прошептала девушка перед тем, как попятится из комнаты.

Он подмигнул и продолжил храпеть.

Харри не появлялся весь день, и даже тогда, когда наконец-то настало время одеваться. Сара подняла волосы Симоны наверх в новом стиле, длинные пряди переплетались со стразами. Затем она собрала косы вместе, сформировав блестящий клубок на макушке Симоны, словно на ее голове уже была корона. Небольшие завитки цвета пламени обрамляли лицо и лоб девушки. Возможно, эти локоны придали бы ей ангельский вид, если бы не платье, в котором не было ничего ни ангельского, ни невинного.

Симона надела шедевр мадам Журне, черное шелковое платье с блестящими красными бриллиантами, нашитыми на кружевную верхнюю юбку. Лиф был немного тесноват из-за обильных трапез в Гриффин-Мэноре, но Сара заверила Симону, что от более облегающего фасона ее груди просто будут выглядеть полнее, а декольте станет немного глубже. Сара была готова поклясться, что у мисс Номы есть все данные для этого.

Симона посмотрелась в зеркало и нахмурилась.

— Мой бюст почти наполовину меньше, чем у Клэр, а голосовать будут мужчины. Ты знаешь, как они относятся к большой груди.

Фигура самой Сары еще только формировалась. Наполовину из верности, и наполовину из гордости за собственную работу, она проговорила:

— Думайте о мисс Хоуп как о фрегате. Она доставит вас туда, куда вы направляетесь, не сомневайтесь. Но вы похожи на один из тех изящных шлюпов, которые плавают по Темзе, лощеных, скоростных, на которых увлекательно даже смотреть.

Симона ощущала себя баржей, чем заново выкрашенным шлюпом. Что заставило ее думать, что она сможет соревноваться с Клэр? Сама идея выставлять себя напоказ все еще пугала ее, в то время как Клэр привыкла к поклонению огромной толпы. И даже если платье Симоны будет чудесным, а ее волосы уложены в замысловатые переплетения, Клэр все равно затмит ее. То ожерелье в сейфе гарантирует это.

А шея Симоны была голой — так же, как и верхняя часть груди, таким низким был вырез — потому что голубой сапфир Харри ужасно смотрелся бы с этим платьем. У нее не было других украшений, даже медальона или нитки жемчуга.

— Возможно, мне стоит вытащить одну из украшенных стразами лент из прически.

Сара в ужасе вскрикнула от этой идеи.

Затем вошел Харри, и Симона забыла о своих волосах, платье и голой груди. Он был самим совершенством. Жаль, что она не сможет надеть его на свой рукав или изменить голосование на самую хорошо одетую пару. Харри всегда выглядел самым замечательно одетым мужчиной в комнате, и к тому же не только в ее глазах. Она заметила, как глаза каждой женщины следили за ним по залу. Сегодня он был великолепен.

Его белые атласные бриджи до колена и белые чулки со стрелками обрисовывали каждый твердый мускул, открывая силу наездника, мощь фехтовальщика, мечту женщины. Темный фрак без единой морщинки обхватывал его широкие плечи, а сияющий белый шейный платок был завязан сложным узлом, но не слишком высоко, чтобы скрывать его красивое лицо. Сегодня у Харри была другая булавка для галстука в отличие от обычного сапфира, что восхитило Симону.

— Ты надел рубин, чтобы соответствовать моему платью? Как умно.

— Нет, — ответил он. — Я надел рубин, чтобы соответствовать вот этому. — Харри протянул ей бархатный мешочек, который, как ей показалось, она видела в сейфе.

Девушка не протянула руку к мешочку.

— Но мы договорились, что я не могу принимать от тебя такие дорогие подарки.

Харри повернулся к горничной.

— Сара, думаю, что Метлоку нужна помощь в гардеробной. Мы не смогли сразу завязать правильно шейный платок и, пытаясь сделать это, устроили беспорядок.

Когда Сара вышла, тактично закрыв за собой дверь, Харри положил мешочек в руки Симоны и сомкнул вокруг него ее пальцы.

— Это не подарок, во всяком случае, не совсем подарок. Думай об этом как о бонусе за прошлую ночь.

— Это еще хуже! Я позволяла тебе целовать себя вовсе не за деньги!

— «Позволяла» мне? Любимая, ты почти умоляла меня поцеловать тебя, и даже больше. Но я имел в виду, что ожерелье — это награда за твое участие в обмене шантажирующих писем.

— Данфорт пришел за ними?

— Еще нет. Но почти каждый второй парень сделал это, достав из сейфа ту или иную безделушку для своей возлюбленной, чтобы та смогла надеть ее этим вечером. Это — просто символ того, как тебя ценят. Ничего больше. Ты заслуживаешь его.

— Это не делает меня шлюхой, не так ли? Той, которая принимает деньги за свои услуги?

Он взял мешочек обратно и развязал завязки.

— Это делает тебя сообразительной женщиной, которая хорошо выполняет свою работу.

Симона все еще не была убеждена, пока не увидела ожерелье, свисавшее с пальцев Харри. Теперь она была уверена, что никогда не видела ничего прекраснее, идеальнее подходящего для ее платья, за исключением самого Харри.

Алмазы и рубины сияли, словно звезды на серебряной цепочке.

— Должно быть, это стоит целое состояние.

Он даже не попытался лгать.

— Я хотел взять ожерелье взаймы, когда приобрел его, намереваясь вернуть ювелиру, когда мы вернемся в Лондон. Однако, как и твое платье, оно словно сделано для тебя, и не имеет значения, кто первый заказал его. Никакая другая женщина не смогла бы отдать ему должное. Оно твое.