Соглядатай - Ларс Кеплер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В своих фантазиях сталкер всегда развивает отношения с жертвой – отношения, которые в представлении сталкера являются настоящими и взаимными.
Мысленно Нелли могла считать, что они с Эриком женаты. Она увидела, как он предпочел ей Марию Карлссон, потом – как увлечена им Сандра Лундгрен, как он флиртует с Сусанной Керн и, вероятно, улыбнулся Катрине Юссеф, – и хищный зверь проснулся.
Йона свернул к Мальмчёпингу, затормозил на парковке перед автосервисом «Линдблумс энд Бигг» и сменил машину на другую, поприличнее.
Они неслись на скорости сто девяносто километров в час по шоссе Е-20, когда позвонила Марго – с личного номера.
– Тебе известно, что тебя объявили в розыск? – поинтересовалась она.
– Я знаю, но…
– Ты в тюрьму сядешь за свои художества, – перебила Марго.
– Оно того стоит, – тихо ответил Йона.
Несколько секунд оба молчали.
– Теперь я понимаю, почему ты как полицейский лучше меня, – вполголоса сказала Марго.
Йона обогнал слева черный «Корвет» и вернулся на полосу точно позади тягача с желтой, как воск, часовней.
– Наши техники нашли волос Эрика в ванне Сандры Лундгрен, у нас уже есть его отпечатки на головке косули, он связан со всеми жертвами, у него в подвале видеозаписей на тысячи часов…
– Слишком много улик, – оборвал ее Йона.
– Анализ крови из машины Эрика показал, что это кровь Сусанны Керн… теперь уже и для меня перебор с уликами, – удрученно призналась Марго.
– Вот и хорошо, – ответил Йона.
– Эрик врач… и тут неувязка, ведь все четыре убийства свидетельствуют о том, что человек очень четко, на уровне специалиста представлял себе, что делает… Но никто не станет заливать кровью свою собственную машину… Кто-то налил кровь Эрику на заднее сиденье в ожидании, когда он сядет в машину.
– Ты встречалась с настоящим убийцей, – сказал Йона.
– Это Нестор?
– Это Нелли Брандт… проповедник – она.
– У тебя уверенный голос, – заметила Марго.
– А охотится она за Эриком. Сталкинг направлен на него, жертвы для нее – просто соперницы.
– Если ты так твердо убежден в ее вине, я прямо сейчас организую спецгруппу, – сказала Марго. – Будем штурмовать рабочее место и жилье одновременно.
По дороге в Стокгольм Йона думал о том, как Нелли много лет следовала за Эриком по пятам, как выслеживала женщин, к которым он проявлял интерес, и пыталась понять, что же есть в них, чего не может предложить она. Она видела, как они щеголяют в украшениях, красят губы, замечала их красивые ногти – и хотела отнять все это, наказать их, выставить напоказ их пустые глаза и уродливые руки.
Но этого оказалось недостаточно – и Нелли решила отнять у Эрика весь мир. Она травила его, как Артемида со сворой собак, размышлял Йона. Нелли великолепный охотник, она отрезает добыче пути спасения, ранит ее, гонит между капканами до тех пор, пока не останется всего один выход.
Смысл в том, чтобы Эрик понял: все указывает на него, – и обратился в бегство. Люди отвернутся от него, и в конце концов он придет к единственному человеку, который не закроет перед ним дверь.
И если полиция к тому времени не схватит его, он придет искать убежища у Нелли.
Глава 122
Джеки никак не могла успокоиться. Она вышла на кухню, думая, что нужно бы поесть, хотя на самом деле не чувствовала голода.
Наверное, она просто посидит в тишине, выпьет чашку чаю.
Джеки провела рукой над мойкой, вдоль кафеля, мимо большой ступки и нашла по стеклянной пуговке банку с чаем.
Руки замерли.
Джеки снова нащупала каменную ступку.
Тяжелого пестика на месте не было.
Джеки пошарила пальцами по всему столику у мойки, но пестика не отыскала. Надо спросить у Мадде, когда они помирятся.
Джеки подавила зевок и налила воды в электрический чайник.
После ссоры с Эриком Мадде несколько дней кряду твердила, что Эрик больше не захочет к ним прийти. Мадде говорила, что она сама много чего забывает, и заводила долгие рассказы о том, как забыла ключи, ноты или футбольные бутсы.
Джеки пыталась втолковать дочери, что больше не сердится и никто не виноват, когда между двумя взрослыми что-то не клеится. А потом началась эта травля в СМИ.
Джеки не объясняла Мадде, почему держит ее дома и не пускает в школу. Она отменила все уроки с учениками и отказалась от обязанностей кантора.
Чтобы заполнить чем-то дни и выкинуть страшные мысли из головы, она дни напролет играла на фортепиано, повторяла гаммы и упражнения, пока не становилось дурно и руки не начинало ломить так, что приходилось принимать болеутоляющее.
Разумеется, она ни словом не обмолвилась дочери, что говорят об Эрике в новостях.
Девочка не поймет.
Джеки и сама не понимала.
Она больше не слушала телевизор, была не в состоянии следовать за досужими рассуждениями и принимать на душу подаваемые в изобилии боль и горе.
Мадде перестала говорить об Эрике, но все еще пребывала в унынии. Она смотрела передачи для малышей, и Джеки подозревала, что девочка начала тайком сосать большой палец.
Неприятное чувство узлом завязалось у Джеки в желудке, едва она вспомнила, как потеряла терпение сегодня, когда Мадде не захотела играть на фортепьяно. Джеки упрекнула Мадде, что та ведет себя как маленькая, дочь расплакалась и в ответ крикнула, что отныне никогда не станет ей помогать.
Теперь девочка забилась в шкаф и лежала там среди пледов, подушек и уютных мягких игрушек и не отвечала, когда Джеки заговаривала с ней.
Нужно дать ей понять, что вовсе не обязательно быть хорошей девочкой, подумала Джеки. Что я люблю ее, несмотря на все, и она не должна угождать мне ради того, чтобы я ее любила.
Джеки прошла по прохладной прихожей и ступила в солнечный свет, лившийся через окна гостиной. Свет был точно теплая волна, и Джеки знала – фортепьяно нагреется, как большое животное.
На улице что-то сносили – от треска строительных машин подрагивал пол под ее босыми ногами, и она слышала, как звенят стекла в рассохшемся оконном переплете.
Пятки наступили во что-то липкое, разлитое на паркете. Наверное, Мадде пролила сок. В комнате стоял затхлый запах – запах крапивы и влажной земли.
От колющего, как электрический ток, ощущения опасности Джеки передернулась, по спине пробежал озноб.
Неудивительно, что после всего случившегося, после ужасных новостей об Эрике она стала такая нервная. У окна, выходящего во двор, Джеки послышался шорох.
Она насторожилась и подошла ближе. Было тихо, но, если шторы раздвинуты, кто-нибудь вполне мог глазеть на нее.
Джеки еще приблизилась к окну, вытянула руку и коснулась стекла.
Она задернула шторы, звякнули крючки, и снова настала тишина, только шторы, покачиваясь, шелестели о стену.
Джеки подошла к фортепьяно, села на табурет, подняла крышку, приготовилась играть, опустила пальцы – и почувствовала, что на клавишах что-то лежит.
Обрывок ткани.
Джеки взяла его, ощупала. Полотенце или какой-то коврик.
Наверное, Мадде положила его сюда.
На ткани прощупывалась искусная вышивка. Джеки провела по стежкам кончиками пальцев.
Будто какая-то фигура – зверь с четырьмя ногами. Крылья или перья на спине, человеческая голова с кудрявой бородой.
Джеки осторожно поднялась, похолодев всем телом, словно провалилась в колотый лед.
В комнате кто-то был.
Она уже уловила присутствие чужака – только что, у окна.
Паркет за спиной скрипнул.
От предчувствия смертельной опасности мир сжался до одной болезненной точки, где Джеки осталась лицом к лицу со своим страхом.
– Эрик? – спросила она, не оборачиваясь.
Что-то медленно зашуршало, пол вибрировал так, что зазвенела пустая ваза для фруктов.
– Эрик, это ты? – Джеки изо всех сил старалась говорить спокойно. – С чего это ты явился сюда…
Она обернулась и услышала чужое дыхание, поверхностное и частое.
Джеки отступила к двери.
Он стоял, не шевелясь, но Джеки различила поскрипыванье – словно он был одет в клеенчатую или прорезиненную ткань.
– Давай все обсудим. – Она отчетливо услышала страх в своем голосе. – Я, и правда, перегнула палку, я хотела позвонить тебе…
Он ничего не ответил, только перенес вес с одной ноги на другую. Скрипнул пол. Джеки слабым голосом проговорила:
– Я больше не сержусь, я постоянно думаю о тебе… все будет хорошо.
Джеки подалась в сторону прихожей, думая: надо выбраться, выманить Эрика из квартиры, подальше от Мадде.
– Пойдем посидим на кухне – Мадде еще не пришла домой, – солгала она.
Вдруг по полу застучало – он торопливо приближался, и Джеки вытянула руку, чтобы задержать его.
Что-то ударило по ее поднятой руке. Пестик скользнул по локтю, и Джеки отшатнулась.
Адреналин хлынул по венам; Джеки не почувствовала боли в руке, на которую пришелся удар.
Она попятилась, подняла дрожащую руку, обернулась, уткнулась в стену, ушиблась коленями о столик, схватила стеклянную миску, в которую Мадде обычно насыпала попкорн, и ударила изо всех сил. Попала, и миска раскололась. Он рванулся прямо к ней, и Джеки прижалась спиной к книжному стеллажу.
