В Россию с любовью - Сергей Анатольевич Кусков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Понял, матушка. — Ага, как есть понял. И охренел. Нет, «я» совершенно точно уверен, ТОТ мир не дошёл до таких высот в генетике. Да, здесь есть танки и БТРы, но они внешне сильно уступают тем, что он помнит. Самолёты — вообще на уровне сороковых годов двадцатого века, все винтокрылые, реактивных просто нет как таковых, как концепции. А ещё нет ядерной программы и понятия «расщепление атома», не говоря уже об атомной бомбе. Нет компьютеров… Которые исторически возникли для обслуживания расчётов ядерной программы, а значит без оной им просто неоткуда было взяться — не возникло в таких вычислениях необходимости. И, разумеется, раз нет реактивного движения, то люди и не думают о космосе и спутниках — в отдельных регионах до сих пор дирижабли — главный вид пассажирского транспорта, а антенны на стратосферных шарах — главный способ передачи радиосигнала. Но вот генетику и медицину освоили на уровне, миру «я» недоступном. ЭКО ввели лет на сто раньше, чем ТАМ о нём в принципе догадались, что так можно. Этот мир не отсталый, нет. Он ДРУГОЙ.
— А-а-а… Матушка, а как же Ольга? Женя? Они тоже? — Кажется, мною начала овладевать паника, но матушка патриарх её быстро сбила.
— Нет, — уверенно покачала она головой. — Их она естественным способом. Через постель. Они на пятьдесят процентов Ольденбурги, на пятьдесят Годуновы, и это хорошо — наследницу, если что, под микроскопом изучать будут. А Женя — номер два, страхующая — вдруг с Олей что не так пойдёт? С Женей тоже лучше не рисковать, политика. А вот вы уже для души были рождены, для себя. И, кстати, от ЭКО часто двойни, в десятки раз чаще, чем когда естественно, что подтверждает мою версию.
Хм-м-м… Я — ЭКОшник? Ну, спасибо, мамочка! Тут это не ругательство, но смысл слова не престижный.
— А что касается Ксении — вот вообще не скажу! — покачала патриарх головой. — Ирка явно что-то и туда намешала, но чего и сколько… Не та у нас дружба, что была когда-то, так откровенничать, и это нормально. Девочки выросли и пошли своими дорогами, со своими царями в голове.
— Хорошо, это понял, — снова склонил я голову. — Но что делать мне?
— О, если б я знала на это ответ! — снова картинно закатила хозяйка помещения глаза к небу, но я видел, позирует. — Однако давай смотреть на вещи, как они есть, а не как нам хочется? Согласен?
— Согласен, — махнул я головой.
— Первое, ты — царевич. Не сын потомственных дворян, и тем более личных. И даже не боярич какой, и не княжич. А значит сам господь послал тебя на это место, имея на тебя какие-то планы.
— Вы знаете планы господа? — усмехнулся я, и она неожиданно поддержала иронию.
— Никак нет, Александр. Но как уже сказала, чтобы понимать, не обязательно знать. Достаточно уметь думать. Итак, первое, ты — царевич. Не наследник, старше тебя Оля, Женя, да и Марья, если что, заняла бы престол, а не ты, если б вы первыми были. Но при этом ты имеешь ОЧЕНЬ большие возможности по влиянию на дела государства. Согласен?
— Меня из крепости три месяца не выпускают, какие тут дела! — фыркнул я, но она не поддержала.
— Это пока ты считался болезным. Сашенька, который до покушения был, очень даже гулял. Правда в дела государства не лез, вообще ни в какие дела не лез, развлекался только, и удовольствиями всё ограничивалось. Если б сёстры за ним не присматривали и в узде не держали, от рук бы отбился. Но мы ж не о нём, а о тебе, имеющего жизнь за плечами?
— Которую не помню.
— Подробно — да. Но твои навыки с тобой. С тобой же? Павел умел такое, чему его никто никогда не учил, да и научить просто не смог бы — нет у нас таких специалистов. Например, он к телам китаянок убитых гранаты крепил. Мандаринки его за это главным врагом провозгласили, приз за голову объявили. Никто такое не подскажет — мы сами считали это чем-то из ряда вон. И это только один пример, у него была куча собственных «визитных карточек», до которых один псих додуматься может, но только до некоторых отдельных. Но когда их столько — это СИСТЕМА. А системных знаний таких у нас нет и не было. Вот я у тебя и спрашиваю, появляются ли у тебя такие знания? Просыпаются ли навыки? Которых у Саши не было, которые могут полезными быть?
— Да, матушка, — решил не скрытничать я. — Проявляются, просыпаются, и я не хочу в этом признаваться, но понимаю — надо. Если б вы были моим врагом — уже б меня размазали. А так я — сын вашего любимого, вы искренне помочь хотите, будет свинством с вами в конфронтацию вступать.
— Наконец ты меня понимаешь! — блаженно закатила она глаза. — То есть с первым разобрались. Ты — член царской семьи, можешь многое, чего никто не может. Второе — у тебя в голове масло есть, в отличие от этого оболтуса, крестничка моего. Кстати, раз ты память потерял — предложу Ирке повторно тебя покрестить. Ты, конечно, почти совершеннолетний, но оставшиеся два года за тобой буду на законных основаниях присматривать, как крёстная восприемница.
— А вы моя крёстная? — нахмурился я. — Всамдельшняя?
— А ты не знал? — округлила она глаза.
— Откуда?
— Марья не сказала?
— Нет.
— Ох, грехи мои тяжкие… — вздохнула она. — Давно то было. Не была я патриархом тогда — можно было. Ладно, замнём пока — то я сама решу. Да, вот этими руками вас крестила, и перед богом за вас ответственность взяла. И тебя, воспитанничек, сейчас из дерьма вытаскиваю. Совсем ты Сашину жизнь не помнишь?
— Совсем, матушка… — покачал я головой и уставился в столешницу. — Было одно, момент один. Как будто сон то снился, но помню его, будто реальнее всего реального.
— Так-так, слушаю… — подобралась патриарх.
И я рассказал о встрече с Сашей. О том, что
