В рабстве у бога - Михаил Ишков

Обходя декорации, сломанные стулья, столы, какие-то непонятные механизмы, я двинулся по извилистому проходу. Добрался до дальней стены здесь тоже обнаружилась дверь. Подергал за ручку — створка даже не стронулась с места. Постоял, огляделся — вокруг ничего похожего на рамы или скрученные в трубки холсты. В подвале было холодно, дышать трудно, пыль забивалась в ноздри, слепила глаза. Глядя на этот могильник прежних светлых лет, я ничего, кроме тоски и брезгливости, не испытывал. Прежним путем, стараясь ступать след в след, направился к выходу. Щелкнул выключателем, напоследок оглянулся. Лунное сияние пятнами лежала на фанерных, раскрашенных деревьях, останках сценической мебели, рядах списанных стульев. Дальняя стена терялась в полутьме. В этот момент мое внимание привлек тончайший зеленоватый лучик света. Словно кто-то веселый, жизнерадостный, окликнул меня на кладбище в полночь. Свет выбивался из-за груды наваленного тряпья. Я направился в ту сторону, опять прошел след в след. Как фронтовой разведчик… Скинул истлевшие театральные наряды сияние угасло. Вокруг все та же помесь застоявшейся сытой тьмы и зыбкого лунного света. Вдруг прямо в лицо ударило розоватое весеннее сияние, тут же ослабло, перелилось в изумрудную, окрашенную золотом волну. Затем наступил черед бирюзовым тонам. Где-то рядом работал телевизор? Демонстрировали фильм? В подвале? В полной тишине?! Я затаил дыхание, ощупал волшебный пояс. У меня появилось неудержимое желание перекувырнуться в этом забитом хламом складе.

Радужное свечение выбивалось из-за двери. Я судорожно вцепился в ручку, подергал её вверх-вниз. Наконец вспомнил о ключе. Вставив флажок в скважину, заставил себя успокоиться, насторожиться. Сделал два оборота… Дверь скрипнула, подалась. Я плечом отодвинул створку, заглянул внутрь.

Небольшая комнатушка была залита лунным сиянием, свободно лившимся в полуподвальное окно. Никаких других источников света здесь не было. Я опешил, потом догадался — спешить не надо. Следует иметь терпение. Как только легкая тучка накрыла месяц, в комнате вновь заполыхало изобилие света.

Картины стояли лицом к стене. Много картин… Большинство в резных, выкрашенных бронзовой краской рамах. Я принялся перебирать их. Копия, копия, опять копия, теперь передовик с искаженно-выпячивающимся орденом на груди. Еще одна копия, темная, невыразительная. Наконец вот она, картина, излучающая свет… Я вытащил её, водрузил на груду составленных к стене полотен.

На переднем плане два поросших лесом холма, одна вершина как бы выплывает из-за другой. За ними, во всю ширь, море. Огромное, ощутимо слепящее солнце встает над водной гладью. Каменистый проселок, огибающий подножие ближайшего холма искрился в его лучах. По проселку движется обоз мужики везут на телегах свежеспиленные бревна, огромные, в пять обхватов, шляпки грибов.

Я долго вглядывался в картину. Что-то здесь было не так. Ага, вершины вековых сосен чуть покачивались!.. Шевеление было едва заметно, но чем дальше тем быстрее оно набирало силу. По морю побежали белоснежные барашки, ветерок поднял пыль на дороге…

Теперь нельзя спешить — я это понял сразу, до холодка в груди. До остановки дыхания… На этот раз у меня не было права на ошибку. Тайной тропой я добрался до распутья, теперь следовало хорошенько взвесить, на какую из трех дорог ступить. В то мгновение с ошарашивающе пронзительной ясностью я увидел свое будущее. Код моей человечьей судьбы был зашифрован во время оно, в первое мгновение рождения вселенной. Даже если я угадаю верный путь, даже если сумею одолеть фламатер и овладеть молодильными яблочками, сапогами-скороходами или ковром самолетом, не миновать мне гибели. Теперь неизвестность для меня ограничивалась простеньким вопросом хватит ли на свете живой воды, чтобы вернуть меня к жизни? Во время ли подоспеет подмога? Это прозрение было как ноша, которую ни скинуть, ни перебросить на другие плечи нельзя. Можно, конечно, застыть и не двигаться с места, но, как известно, на белом свете нет абсолютного покоя. Раньше или позже кто-то или что-то обязательно столкнется с тобой. Я был свободен, но у меня не было выбора. Так и так мертву быть.

Мельком я просмотрел остальные полотна. Вот награждение победителей конкурса по выдавливанию зубной пасты из тюбика. За ним пейзаж с двумя светилами. И наконец передо мной открылся берег Джормина — стремительный поток, за ним волшебная гора, укрывшая пришельца. Лось припавший к воде, ивняк, ниже по течению хилый лиственничный лесок. В лицо пахнуло речной свежестью…

На сегодня достаточно. Завтра я вернусь сюда во всеоружии. Мне должно хватить времени, чтобы связаться с Каллиопой.

На следующий день, поздним вечером, с бутылкой, я вновь появился во дворце культуры. Сторож-старик все в том же драном полушубке сидел у входа за голым столом. Я поставил перед ним бутылку — вчерашний должок. Старик угрюмо глянул на меня.

— Что это? Зачем?.. — изумился он.

— Согласно уговора, — ответил я.

— И-эх, молодежь! Московский, сытый… Зачем мне эта отрава? Я водку уже сколько лет не употреблял, нутро не позволяет, — он сделал паузу, потом, уже более спокойно продолжил. — Вы в поселковом магазине цены видели? А нам знаете, сколько платят? С утра поешь хлебушка, и до вечера терпи. К тому же ни зарплату, ни пенсию третий месяц не привозят. Картошка, огурчики, яблочки у нас здесь не растут, а вы, значит, меня водкой решили порадовать. Я же фигурально, в денежном исчислении имел в виду.

Меня насквозь пронзило ощущение голода, который год преследующее старика. Его иссохшие внутренности требовали обильной, диетической пищи. Куриного мяса, каш, овощей, фруктов. Творожка, наконец, который в местном магазине был на вес золота.

— Прости, отец! — ответил я. — Сейчас все будет. Все, что у меня есть. Пусть это будет праздничный заказ к первомайскому празднику…

Я принес ему хлеб, тушенку, чай, сахар, положил деньги. Он только рукой махнул — бери, мол, ключ.

Я поспешил в подвал. Никто не мог сказать, сколько часов мне придется провести в хранилище. Конечно, желательно было дождаться приезда Дороти, она бы с большей основательностью изучила картины, составила опись, мысленным взором проникла в историю их появления, однако времени у нас не было — сегодня вечером Каллиопа должна прибыть в Оймякон и не позднее завтрашнего утра наша группа высадится на берегу Джормина. Вертолет уже был заказан… Они на месте займутся поисками таинственного пришельца. Теперь, после обнаружения картин, положение радикально изменилось. Теперь перед нами лежал ясно очерченный след, он должен был привести нас к фламатеру, желает он того или нет. Мне было предписано исполнять роль диспетчера и наводить их на цель из подвала поселкового клуба. Как, я пока не мог сообразить и тем не менее верил в успех. Чутье редко подводило меня — мы прочно сели фламатеру на хвост. Вцепились намертво… Теперь главное не спугнуть, не дать возможность пришельцу вновь сменить систему координат. То есть, исчезнуть и похоронить тайну исчезновения Сергея Очагова.