Манхэттен - Джон Дос Пассос

— Кстати, — спросил Рой, — где Елена?

— Не перебивай, Рой, — сказала Алиса. — И вообще никогда не следует спрашивать человека, где его жена.

— Потом там начали вспыхивать разные световые сигналы и прочее подобное, к поплавку причалила моторная лодка, нагруженная шампанским «Мумм» extra dry193 для рождественских праздников. А потом в другой лодке примчались бандиты… Не иначе, как у них был гидроплан, так быстро они прилетели…

— Как это интересно! — проворковала Алиса. — Рой, почему ты не бутлегер?

— Это была драка, какой мне не приходилось видеть и в кино. Шесть-семь человек с каждой стороны лупили друг друга на узенькой пристани, шириной с эту комнату, веслами и свинцовыми трубами.

— Кого-нибудь ранили?

— Всех… Я думаю, два бандита утонули. Во всяком случае, они отступили, предоставив нам подлизывать разлитое шампанское.

— Должно быть, это было ужасно! — воскликнул Гилдебранд.

— А вы что делали? — спросила Алиса, затаив дыхание.

— О, я прыгал кругом, стараясь избежать ударов. Я не знал, кто на чьей стороне. Было темно, мокро, непонятно… В конце концов я вытащил моего друга бутлегера из драки. Ему сломали ногу… деревянную ногу.

Все закричали. Рой снова наполнил стакан Джимми.

— Ах, Джимми, — ворковала Алиса, — вы живете потрясающе интересной жизнью.

Джеймс Меривейл читал только что расшифрованную каблограмму, отчеркивая отдельные слова карандашом. «„Тасманское марганцевое о-во“ просит открыть кредит…»

Зажужжал настольный телефон.

— Джеймс, говорит твоя мать. Приходи скорее, случилось нечто ужасное.

— Но я не знаю, смогу ли я уйти…

Она уже дала отбой. Меривейл почувствовал, что бледнеет.

— Соедините меня, пожалуйста, с мистером Эспинуоллом… Мистер Эспинуолл, говорит Меривейл… Моя мать внезапно заболела… Боюсь, что у нее удар. Можно мне сбегать домой на часок? Я вернусь и составлю телеграмму по поводу «Марганцевого общества»…

— Ладно… Соболезную вам, Меривейл.

Он схватил шляпу, пальто, позабыв шарф, выбежал из банка и побежал к станции подземки.

Он влетел в квартиру, едва переводя дух, щелкая пальцами от волнения. Миссис Меривейл с серым лицом встретила его в передней.

— Дорогая, я думал, ты заболела!

— Нет, несчастье случилось с Мэзи…

— Несчастный случай?

— Идем, — сказала миссис Меривейл.

В гостиной сидела маленькая круглолицая женщина в круглой меховой шапочке и длинной ильковой шубе.194

— Дорогой мой, эта женщина говорит, что она — жена Джека Канингхэма и у нее есть брачное свидетельство.

— Не может быть.

Посетительница кивнула с меланхолическим видом.

— А мы уже разослали приглашения! После его последней телеграммы Мэзи заказала приданое.

Женщина развернула длиннейшую бумагу, изукрашенную цветами и купидонами, и передала ее Джеймсу.

— Может быть, оно подложное?

— Оно не подложное, — сладко сказала женщина.

— «Джон К. Канингхэм, 21 года… Джесси Линкольн, 18-ти лет…» — читал он громко. — Я ему череп размозжу, шантажисту! Это действительно его подпись. Я видел ее в банке… Шантажист!

— Джеймс, не волнуйся.

— Я подумала, что лучше сделать это теперь, чем после бракосочетания, — вставила женщина сладким голосом. — Я не хотела допустить Джека до двоеженства, ни за что на свете не хотела.

— Где Мэзи?

— Бедняжка в своей комнате.

Лицо Меривейла побагровело. Пот стекал ему за воротничок.

— Дорогой мой, — сказала миссис Меривейл, — обещай мне, что ты не сделаешь ничего неосмотрительного.

— Да, репутация Мэзи должна быть сохранена любой ценой.

— Дорогой мой, я думаю, самое лучшее, что можно сделать, — это вызвать его сюда и дать ему очную ставку с этой… с этой… дамой… Вы согласны, миссис Канингхэм?

— О да, конечно.

— Подождите минуту! — крикнул Меривейл и побежал в переднюю к телефону. — Ректор двенадцать — триста пять. Алло, попросите, пожалуйста, мистера Джека Канингхэма… Алло… Это контора мистера Канингхэма? Говорит Джеймс Меривейл… Уехал из города?.. А когда он вернется?.. Хм… — Он вернулся в гостиную. — Проклятый негодяй уехал из города.

— Все время, что я его знала, — заметила дама в круглой шапочке, — он вечно в разъездах.

За широкими окнами конторы — серая, туманная ночь. Там и сям мерцают редкие черточки и звездочки огней. Финеас Блэкхед сидит за письменным столом, откинувшись на спинку кожаного кресла. Он держит в руке обернутый шелковым носовым платком стакан с горячей водой и двууглекислой содой. Денш, лысый и круглый, как бильярдный шар, сидит в глубоком кресле, играя очками в черепаховой оправе. Глубокая тишина; лишь изредка что-то щелкает и стучит в трубах отопления.

— Денш, заранее прошу прощения… Вы знаете, я редко позволяю себе делать замечания касательно чужих дел, — медленно говорит Блэкхед, отпивая из стакана; потом неожиданно выпрямляется в кресле. — Это безумное предложение, Денш, клянусь Богом, безумное! Прямо даже смешно…

— Мне так же мало хочется пачкать руки, как и вам… Болдуин — прекрасный парень. Я думаю, мы ничем не рискуем, если окажем ему поддержку.

— Что общего имеет с политикой экспортно-импортная фирма? Если какому-нибудь чертову политикану нужна милостыня, то пусть приходит сюда. Наше дело — это цена на бобы. А она чертовски упала… Если бы кто-нибудь из ваших болтунов-адвокатов мог восстановить баланс денежного рынка, то я сделал бы для него все на свете… Все они жулики… Клянусь Богом, все до одного жулики!

Его лицо побагровело. Он сидит выпрямившись, стуча кулаком по столу.

— Вы разволновали меня… Это вредно для моего желудка и для сердца.

Финеас Блэкхед громко рыгает и отхлебывает из стакана с двууглекислой содой. Потом снова отваливается на спинку кресла и опускает тяжелые веки.

— Ну ладно, старина, — устало говорит мистер Денш. — Может быть, это глупо, но я обещал поддержать реформистского кандидата. В конце концов, это мое частное дело, оно ни с какой стороны не касается фирмы.

— Черта с два не касается!.. А Мак-Нийл и его банда?.. Они всегда вели себя прилично по отношению к нам, а мы только и преподнесли им, что два ящика виски да несколько штук сигар… А теперь эти реформисты перевернули вверх дном все городское самоуправление… Клянусь Богом…

Денш поднялся.

— Мой дорогой Блэкхед, я считаю своим гражданским долгом способствовать искоренению взяточничества, коррупции и интриг, распустившихся махровым цветом в городском самоуправлении… Я считаю это своим гражданским долгом. — Он направляется к двери, гордо выпятив круглый живот.

— И все-таки позвольте мне сказать вам, Денш, что это идиотство! — кричит Блэкхед ему вслед.

Когда его компаньон уходит, он сидит минуту с закрытыми глазами. Его лицо сереет, огромное мясистое тело оседает, точно лопнувший воздушный шар. Наконец он, кряхтя, поднимается, берет шляпу, пальто и выходит из конторы медленным, тяжелым шагом.

Еле освещенная прихожая пуста. Он долго ждет лифта. При мысли о том, что в пустом здании где-нибудь прячутся бандиты, у него перехватывает дыхание. Он боится оглянуться, как