Под кожей – только я - Ульяна Бисерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смазав скрипучие колеса и торопливо облизав пальцы, Флик подхватил Тео под мышки и, пыхтя от напряжения, усадил его в кресло-каталку, поправил завалившуюся набок голову. Он осторожно выглянул в слабо освещенный больничный коридор. Никого. К счастью, им не нужно пересекать весь корпус: в дальнем флигеле, где находился бывший карцер, превращенный в палату для засекреченного пациента, была отдельная лестница на случай пожара. Флик приподнял Тео и взвалил на плечо, как куль с цементной смесью. Всего-то пять лестничных пролетов. Шестьдесят ступеней. На сломе Флик день-деньской носился вверх-вниз, ничуть не уставая, как будто за его спиной и впрямь мелькали прозрачные мушиные крылья. Но там был сытный обед, а не пресная больничная баланда. И всегда можно было опереться на плечо верного друга, который был ему ближе, чем родной брат. Он должен вытащить Тео. Хотя бы ради Луки.
Внизу Флик бережно усадил Тео и утер застиранной майкой красное лицо. «Жди тут мал-мал. Я мигом, кресло спущу». Тео проводил его потухшим взглядом. Он чувствовал, слышал, как пробуждается, выпутываясь из липкой сонной паутины, сиделка. А еще — опасность, которая ощерила клыкастую пасть и поджидала там, снаружи. Он привалился к дверному косяку и устало закрыл глаза.
Спустя минуту на лестнице показался Флик, пыхтевший и обливавшийся потом под весом сложенного кресла, которое скрипело стальными суставами и грозило развернуться, как волчий капкан. Кто-то с той стороны осторожно повернул ключ в замочной скважине и толкнул дверь.
Глава 13
Ли Чи пребывала в прекрасном расположении духа — впервые за долгое время. Все шло по намеченному плану, и она чувствовала себя полководцем, выстроившим войска для решающей битвы. Хлопали на ветру развернутые стяги, сияли в лучах солнца пики и кирасы, тревожно подрагивали под закованными в броню всадниками лошади — достаточно легкого взмаха ее руки, и армия ринется в бой. И это время пришло. Ее время.
Когда она вошла в рабочий кабинет мессера, Миа показывала Луке какие-то снимки. Их головы, склонившиеся над столом, заваленном картами, книгами и письмами, почти соприкасались. Миа тихо всхлипывала, по-детски закрывая рот ладонью. Услышав шаги Ли Чи, она вздрогнула и отстранилась. На ее бледном лице застыли страх и брезгливость — как если бы она случайно обнаружила в своей спальне ядовитую змею. «Кстати, неплохая идея. А то, кажется, внучка навозного жука водит слишком тесную дружбу с юным мессером», — мысленно усмехнулась Ли Чи.
— Доброе утро! Погода просто прекрасная — наконец-то проглянуло солнце, — лучезарно улыбнулась она. — А вы, смотрю, с самого утра за рабочими делами? Что ж, это заслуживает похвалы.
— Что это такое? — голос Луки звенел от гнева. — Как вы все это объясните?
Ли Чи замерла, опешив. От приветливой улыбки на ее лице не осталось и следа.
— Прежде всего, я не намерена продолжать разговор в подобном тоне. Будь столь любезен, прояви элементарную вежливость.
— Вежливость? Вежливость?! Да к черту вежливость!
— Лукас! Ты, кажется, забываешься, — Ли Чи, нахмурившись, скрестила руки на груди. — И в чем ты вообще меня обвиняешь, позволь поинтересоваться?
— В гибели сотен невинных людей.
Лука швырнул через стол распечатку снимков. Ли Чи собрала их и стала медленно перелистывать. Истерзанные тела с множеством колотых и рваных ран, с лицами, обезображенными лиловыми гематомами и запекшейся кровью. Часто — с ранениями от выстрела в упор или посеченные осколками разорвавшегося рядом снаряда. Почти всегда — старики, женщины, дети. Их тела были беспорядочно свалены среди груд мусора, обломков разрушенных зданий и развороченной взрывами земли.
— Чудовищно, — произнесла Ли Чи, отложив снимки в сторону.
— Что ж, хотя бы в этом наши мнения совпали.
— Откуда эти снимки?
— Пришли с сегодняшней почтой. Отправитель, как водится, неизвестен. Но это неважно. На самом деле все уже неважно, — Лука обхватил голову. Голос его звучал глухо и хрипло, точно он сорвал его криком. — Вы обещали, что предпримите все, чтобы избежать жертв среди мирного населения.
— И я держу слово. Ни один из солдат Армии Неспящих не причастен к этой бойне.
— Что? Даже сейчас, держа в руках эти кровавые снимки, вы смеете отрицать?..
— Я твердо убеждена в этом. Никто из командующих Армии Неспящих не отдал бы подобного приказа.
— Так чьих же это рук дело? Может быть, уйгуры сами друг друга и изрешетили?
— Полагаю, именно так.
Лука хлопнул ладонью по столу и вскочил. Лицо его пылало.
— Хватит! К черту все ваши уловки!
— Между тем, это чистая правда. А правду говорить легко и приятно. Наши батальоны продвигаются вглубь, почти не встречая открытого сопротивления. Люди устали от бесконечных войн. Людям нужна сильная власть. И гарантии стабильности. Следом за военным авангардом шли обозы с гуманитарным грузом: продукты, медикаменты, теплая одежда. Но банды уйгуров мстят своим сородичам за пособничество захватчикам.
— Вы хотите сказать, что эти зверства устроили свои же?
— Да.
— Это немыслимо. Это противоречит всякой логике.
— На войне нет места логике. Это грязная работа.
— Но кроме этих снимков есть свидетельства выживших очевидцев.
— Лукас, на войне не стоит искать правды. Потому что у каждого правда будет своя, выстраданная, непримиримая. И неопровержимые факты найдутся. Но на самом деле на войне важно только одно: не забывать, на чьей ты стороне.
— Это не моя война. Я перебросил солдат на восток, следуя вашей рекомендации. Это было огромной ошибкой. Погибли сотни, тысячи. И ради чего?
— Ради твоего брата.
— Не смейте прикрываться его именем!
— Раз уж ты настроен так категорично… Так и быть. Я извещу через канал дипломатической связи, что Ганза отказывается от дальнейших поставок продовольствия, оружия и боеприпасов, а отправленные батальоны переходят под прямое командование военачальников Чжунго.
Ли Чи, прямая, спокойная, несгибаемая, развернулась, чтобы выйти из кабинета, но в дверях остановилась.
— На самом деле я шла с доброй вестью, — тихо сказала она через плечо. — Твой
