Плерома. πλήρωμα - Андрей Сафонов

А клоун поднимается из кровавой лужи, обменивается с ней обручальными кольцами и говорит: «теперь мы с тобой друзья». Затем он превращается в меня.

С помощью юнговских терминов, я легко ей растолковал сон тогда.

Битва с драконом является универсальным архетипом, отображающим духовную борьбу за обретение своей самости или индивидуацию36. Красной нитью он проходит через всю человеческую культуру: от битвы Мардука с Тиамат37 до медного Петра, сражающегося со змеем; от сражения Иванушки Дурачка со змеем Горынычем до грандиозной войны между Архангелом Михаилом и драконом в библейской книге Апокалипсис. Отголосок этого сюжета можно найти даже на пятидесятикопеечной монете.

Герой должен победить дракона и лишь после этого может обрести заветную мечту – принцессу, сокровище, царство и т. п. Согласно Юнгу это все эти сюжеты связаны с обретением полноты (по гречески Плеромы). Царство и сокровище обозначают «высшее Я» или самость, а обретение второй половинки – формирование нового совершенного человека, лежащего за пределами всех противоположностей, космического Андрогина, включающего в себя мужское и женское начало38.

Таким образом, все признаки индивидуации были на лицо, однако сон все-таки не был стандартным.

Необычно уже то, что героем является жалкий клоун из психиатрической больницы39. Дракон его фактически забивает и тут в дело вмешивается хрупкая принцесса – изящным движением она откручивает дракону нос, после чего они с клоуном становятся друзьями. Удивительно и то, что сон как будто указывал на последнюю стадию процесса – обретение целостности, но я не думал, что Лена достигла таких высот.

Таким образом, хотя все символы были прозрачны и близки, все было причудливо перепутано и связь сна с реальностью была совершенно не ясна. Все это перекликалось и с тем, что говорил Штейнер о осенней битве Михаила, хотя картина мира и методы доктора существенно отличались от юнговских.

Может быть, каждый из них прикоснулся к одной и той же истине с разных сторон? – спрашивал я себя.

Ясно было только одно: этой осенью мне предстояла страшная кровавая битва с драконом, битва исходом которой могла быть только смерть одного из участников. При этом я уже был почти как тот обескровленный шут.

Но мне ничего не оставалось, как взять свою волю в кулак, словно кусок железной руды, найденный в Пражском зоопарке40. и нанести страшный нечеловеческий удар по дракону, питающемуся моей ленью и трусостью. В противном случае клоуна ждет полное банкротство, та самая инфляция, о которой говорил Карл Юнг41. В общем, действительно, «кто нам поможет, если не мы сами», как любил говорить Толик Гусляр. После того как я не помог жуку на Куршской косе, это звучало как приговор: я не чувствовал морального права обращаться к вышестоящей силе, расхлебывать все нужно было самому. Одним ударом обоюдоострого меча сваренного из железной воли, нужно было отрубить дракону все головы: поиск денег, написание диссертации, исцеление Леночкиного горла, и самое сложное – обретение мира с собственной совестью. Все это звучало как сказка, но ничего другого не оставалось.

Как ошпаренный я выскочил из «портала», где даже днем висит густая темнота и укоризненно глядят грустные иконы, принял боевую стойку и начал «битву с драконом».

Сделав 10 отжиманий от пола, я обзвонил родителей учеников, с которыми мы весной договаривались продолжать занятия. Ничего обнадеживающего они не сказали – мол, мы вам позвоним, когда определимся. С самого начала все шло не так, как я планировал. Денег в ближайшие дни не предвиделось.

Включаю компьютер, чтобы, наконец, взяться за диссертацию по теме «Философские основания творчества Льва Гумилева»42. Однако перед этим не удерживаюсь и открываю заветную так и недописанную книгу:

«И тогда ты поймешь, куда вела эта спираль. Откроется сокровенная дверка и за ней ты увидишь множество лиц, многие из которых ты мечтал бы никогда не увидеть. Тех, кто связан с тобой неразрушимыми узами. Перед которыми тебе нужно будет дать ответ».

Меня встречают загадочные строчки из незаконченной книги, приписанные мной Птице. Интересно, имеют ли они какое-то значение?

Машинально листаю книгу Фридриха Ницше «Так Говорил Заратустра»:

«Мужество – лучшее смертоносное оружие, – мужество нападающее: оно забивает даже смерть до смерти, ибо оно говорит: „Так это была жизнь? Ну что ж! Еще раз!“ Но в этих словах громко звучит победная музыка. Имеющий уши да слышит.»

Все это знакомо мне и очень-очень странно.

«От мгновенья уходит длинный, вечный путь назад: позади нас лежит вечность. Не должно ли было все, что может идти, уже однажды пройти этот путь? Не должно ли было все, что может случиться, уже однажды случиться, сделаться, пройти? …. – и не должны ли мы вернуться и пройти этот другой путь впереди нас, этот длинный жуткий путь, – не должны ли мы вечно возвращаться.»43

О чем же Ницше хотел здесь сказать?.. Неужели действительно?..

«Я увидел молодого пастуха, задыхавшегося, корчившегося, с искаженным лицом; изо рта у него висела черная, тяжелая змея. Видел ли я когда-нибудь столько отвращения и смертельного ужаса на одном лице? Должно быть, он спал? В это время змея заползла ему в глотку и впилась в нее. Моя рука рванула змею, рванула: напрасно! она не вырвала змеи из глотки. Тогда из уст моих раздался крик: «Откуси! Откуси! Откуси ей голову!»

Наконец добираюсь до Льва Гумилева.

«Жизнь на каждом шагу. И ради этого из Бездны в Мир пробиты черные дыры, каждая из которых называется «личным сознанием». Хорошо бы поставить на них заслонки, именуемые «совестью»

Но когда памятник культуры (дворец, сад, картина и т.п.) или природы (лес, озеро, стадо бизонов) уничтожается и не заменяется ничем, то это уже не развитие, а его нарушение, не система, а антисистема. Руины или трупы не могут ни развиваться, ни сохраняться, для потомства. Динамика сменяется статикой, жизнь – смертью, изменение структуры – аннигиляцией.

Антисистема подобна популяции бактерий или инфузорий в организме: распространяясь по внутренним органам человека или животного, бациллы приводят его к смерти…» Лев Николаевич ГУмилев. «Этногенез и биосфера земли»

Антисистема. Как будто про меня все написано.

«Там ты снова сможешь встретить ее»

02.09.13

Снятся тревожные сны: в очередной раз воскресает умерший в 2002 году, от непонятно откуда взявшейся лейкемии Отец, презрительно смотрит на меня, как будто даже не узнает. Его внимание обращено на Лену: — Девочка, что с тобой? Ты беременна? Чем я могу тебе помочь? – спрашивает он как-то обреченно. В одном из снов Лена прыгает с балкона, а я каким-то чудом ловлю ее. В другом я захожу в военкомат – он напоминает то ли космический корабль, то ли огромный самогонный аппарат. Прохожу медкомиссию и меня признают негодным по причине болезни живота. Я ее симулировал. Вдруг все отматывается назад, и я снова вхожу в военкомат, снова прохожу комиссию и на этот раз ничего не говорю про живот. Меня принимают служить. Я открываю дверь со знаком уробороса44, прохожу по некоему спиралевидному тоннелю и выхожу через другую дверь. Теперь обстановка на улице совсем другая: гастроном, красные флаги, люди с шариками – все как во времена перестройки. Красивая девушка похожая на Лену стоит где-то вдалеке. И чей-то голос говорит из-за плеча: «там ты снова сможешь встретить её». Получается что военкомат был чем-то вроде машины времени.

Заранее зная, что сегодня ничего не напишу, включаю Интернет. Птица прислал картинку: перед Сикстинской мадонной окрашенной черной рамкой стоит черепашка-ниндзя по имени Рафаэль, озадаченно разводя руками…

Пытаясь тянуть время, уныло тормошу компьютер.

Почему-то вспоминается сон, который видел перед прошлогодним отъездом в Питер. Ночь. По центральной улице города («zu dem Tod», наверное) стремительно катится гроб. Я просто стою и жду, пока он не останавливается у моих ног. В гробу я вижу крошечную куколку, обвязанную веревочкой, к которой привязаны две палочки. Я беру куколку и иду с ней перпендикулярно улице – куда-то в сады. Вскоре становлюсь мокрым от росы. Начинает рассветать. Отчаянно думаю, о том что же мне делать с куколкой и в этот момент две палочки складываются крестом45. Я понимаю, что должен ее распять.

P.S. Интересно, что Лене, примерно в это время также приснилась машина времени – будто бы все мужское население, в срочном порядке, мобилизуется на войну, она их провожает, а меня уговаривает остаться. Затем появляется какой-то чудак, он говорит, что изобрел машину времени, которая могла бы всех спасти, но его никто не слушает.