Взгляд Горгоны - Чингиз Абдуллаев

— Тоже бытовуха, — лениво ответил Аркадий Андреевич, — хотя он упал очень интересно. Точно ударился об край. Как будто его толкнули именно в это место.

Горбовский перестал жевать и взглянул на своего младшего брата.

— Кто его мог толкнуть? — спросила Римма Алексеевна. — Сам напился и упал. Я вообще удивляюсь, как Гена мог пропустить пьяного сотрудника к нам на дачу.

— Он не пропускал, — объяснил Антон, — нам сотрудники милиции все объяснили. Этот пьяный появился на нашем участке и прошел охрану у шлагбаума, объяснив, что он водитель Горбовского. А потом перелез у нас через ограду. Он как раз знал, где можно перелезть. Там второй день шел ремонт.

— Ты как будто его оправдываешь, — возмущенно заметила Римма Алексеевна, — такого человека вообще нельзя было брать на работу.

— Я только объясняю, как он к нам попал, — улыбнулся Антон.

— Такие люди, как этот погибший, всегда угроза обществу, — гневно заявила старуха, — надеюсь, Саша, что вы больше не допустите, чтобы у нас появился подобный тип.

— Не допущу, Римма Алексеевна, — заверил молодой человек, улыбаясь.

— И не улыбайтесь, — строго сказала она, — я хочу, чтобы у моего сына не было никаких проблем.

— Это зависит и от твоего сына, — вставил Аркадий, — пусть проверяет всех, кого берет на работу.

Горбовский посмотрел на него, но ничего не сказал.

— И вообще нужно быть осмотрительнее, — сказал Аркадий, — иначе скоро у нас на даче появится новый пьяница, и на этот раз он толкнет кого-нибудь из нас.

— Хватит, Аркадий, — недовольно сказала его жена, — даже если кто-то упал и разбился, то об этом не обязательно говорить за столом. Мы все знаем, что там случилось, и нам незачем слышать об этом изо дня в день. Здесь к тому же дети.

— Правильно, — поддержал ее Роман, — хватит об этом.

Разговор перешел на другую тему, но Дронго заметил, как нахмурилась при упоминании разбившегося человека супруга Горбовского. Тем не менее она не произнесла ни слова. Когда закончился ужин, тетя Катя начала убирать со стола, а мужчины вышли на террасу, чтобы покурить. Дронго не выносил сигаретного дыма и поэтому решил пройти к бассейну. Он обошел дом, чтобы не проходить снова через гостиную, и прошел к бассейну. Водная гладь протянулась на пятьдесят метров. Рядом было помещение, где можно было принять душ и переодеться. Чуть дальше находился туалет. Дронго прошел дальше. Бассейн был устроен с учетом наклоняющейся местности. Поэтому с одной стороны стенки были чуть выше, чем с другой. И вообще он был поднят над поверхностью земли сантиметров на сорок.

За этими помещениями находились гараж и специально построенное помещение для хранения инвентаря. Но за высокой стеной их не было видно. Очевидно, туалеты и душевые были спроектированы таким образом, чтобы служить своеобразным щитом от возможных нескромных взглядов людей, которые могли оказаться рядом с гаражом.

Дронго обходил бассейн. «Интересно, с какой стороны произошла драка», — подумал он. Наконец он увидел свежую цементную замазку. Наклонился, чтобы посмотреть. Так и есть. Здесь был сломан край, и недавно изъян замазали цементом. Он протянул руку, потрогал. Замазка совсем свежая. Он присел на корточки, разглядывая пространство вокруг. Если Горбовский купался и вышел из бассейна, то вполне вероятно, что пол здесь был скользкий. Даже если не купался, то и тогда пол должен быть скользким. Или вода сюда не попадает? Тогда как же погибший мог здесь поскользнуться?

— Вы смотрите место, где это случилось? — вдруг раздалось у него над головой.

Дронго поднял голову. Рядом стоял Саша.

— Это произошло с другой стороны. Трава была мокрой, Акоп успел обработать этот участок, — пояснил Саша.

— Ты знаешь, что здесь произошло? — спросил Дронго, поднимаясь.

— Конечно, знаю, — ответил Саша, — мы ведь давали показания следователю и сотрудникам милиции. Этот парень поскользнулся и упал, ударившись об край. Только с другой стороны. А замазкой мы обработали только вчера. Со всех сторон, чтобы ничего не напоминало о погибшем.

Если бы вы видели руку Романа Андреевича! Вся была изрезана. Этот придурок несколько раз ударил его ножом. Наверно, хотел деньги на наркотики.

— Как же такого человека взяли водителем? — спросил Дронго. — Неужели не могли посмотреть его трудовую книжку?

— Какая трудовая книжка? — удивился Саша. — Неужели вы не знаете, что сейчас легко купить новую трудовую книжку. Он и купил себе такую.

— Сейчас можно купить все что угодно, — согласился Дронго, — даже докторскую диссертацию.

— Вот именно, — ответил Саша, — и любой диплом. В общем, он принес нам совсем чистую трудовую книжку, и его взяли водителем. Его же брали не главным бухгалтером, чтобы проверять, а обычным водителем, к тому же на курьерской машине. На обычные «Жигули», чтобы он развозил наши письма. Кто мог подумать, что водитель Романа Андреевича заболеет и вместо него придется брать этого типа. И вообще все так получится. Никто не обращал внимания на лихорадочный блеск у него в глазах. Он говорил, что у него хроническая пневмония. Девочки его даже жалели, чаем поили.

— Вы знаете, что пропали фотографии, которые были в кармане убитого?

— Знаю, — помрачнел Саша, — Роман Андреевич у меня про них спрашивал. Думал, может быть, я или Акоп их взяли. Мы, конечно, ничего не брали, мы ведь вместе прибежали и никаких фотографий не видели. Роман Андреевич очень нервничал, кричал, чтобы мы во дворе искали. В общем, фотографий, про которые он говорил, мы не нашли.

— А какие там были фотографии, он не говорил?

— Нет, не говорил. Но я понял, что там были какие-то неприятные снимки, которые ему приносил Виктор.

— Вы знаете, что потом было?

Саша молчал.

— Я спрашиваю, Саша, не ради досужего любопытства, — мягко заметил Дронго, — вы ведь прекрасно знаете, зачем меня сюда пригласили. И знаете, какие расследования я провожу. Итак, вы знаете, что потом произошло?

— Знаю, — ответил Саша, — он мне сказал.

— Что именно он вам сказал? Саша, смотрите мне в глаза и отвечайте на мои вопросы.

— Его кто-то шантажирует этими снимками, — ответил Саша, — он сказал, что кто-то, кроме нас, видел, как он толкнул Виктора и забрал фотографии. А теперь хочет за них деньги.

— Вы давно работаете в доме?

— Не очень. Но я всех знаю.

— Кто, по-вашему, мог это сделать?

— Никто, — ответил Саша, — только я или Акоп. Никто больше. Но мы не брали снимков. Ни я, ни Акоп не оставались одни даже на секунду. Мы все время были вместе. А больше никто снимки взять не мог. И тем более шантажировать Романа Андреевича. Может быть, у кого-то из дружков Виктора остались копии. Но Роман Андреевич говорит, что они были у самого Виктора. И поэтому я не знаю, что думать.

— Почему вы считаете, что никто из находившихся в доме не мог взять фотографии?

— Такого просто не может быть. В доме находятся мама Романа Андреевича, его брат, жена брата, его супруга Виктория, сын, дочь, Наташа. Такого не может быть, — убежденно закончил Саша, — вы знаете, как Роман Андреевич любит детей, свою семью, мать, брата? Он три месяца назад такой «БМВ» сыну подарил.

— Вы немного увлеклись, — тихо сказал Дронго, — вы сказали, что в доме находились только близкие Горбовскому люди. А разве Наташа — его родственница? Она ведь только няня его дочери?

Саша молчал, чуть покраснев. Потом вдруг, набравшись смелости, ответил:

— Я считал, что она няня его дочери… значит — близкая… значит, она тоже… — Он замолчал, смутившись.

— Саша, вы не умеете врать, — строго сказал Дронго, — поэтому я вам очень советую никогда этого не делать. Вы не считаете Наташу человеком, чужим для Романа Андреевича?

— Нет, не считаю, — тихо отозвался молодой человек.

— Вы знали об их отношениях?

— Да, — еще тише ответил Саша.

— Как вы думаете, они любят друг друга или это только увлечение Романа Андреевича? И поймите, что я спрашиваю опять-таки не из праздного интереса.

— Понимаю, — Саша вздохнул, — мне кажется, что они любят друг друга. Но Роман Андреевич не может бросить свою жену. Я вижу, как он мучается.

— А его супруга знает об этих отношениях?

— Нет, конечно, — Саша даже отшатнулся, — нет, она не знает. Даже не догадывается. Иначе бы она не потерпела присутствия Наташи рядом. Нет, нет. Она ничего не знает. А Наташа очень сильно страдает. Она два раза хотела уйти, но Виктория ее не отпускает. Да и Роман Андреевич против. Но он очень переживает.

— Я вас понял, Саша. Но ведь никто чужой не мог проникнуть на вашу дачу, забрать фотографии и прислать письмо Роману Андреевичу. Кстати, письмо принесли в кабинет, вы об этом знаете?

— Он мне говорил, — признался Саша, — но я не хочу в это верить.

— И все-таки факты таковы, что Романа Андреевича на этот раз шантажирует кто-то из своих, — мрачно подвел итог Дронго, — пойдем обратно, а то нас будут искать. Я хотел у вас узнать, здесь газеты получают?