Наша бестолковая жизнь - Грачья Матевосян

- Нечего моему ослу в клубе делать. Осел - он осел и есть, вдруг ему в голову взбредет на председательское место усесться, а? Прости господи, что это я говорю! Ха-ха-ха... Возьмет да и сядет на место завклубом или сельского старосты, и люди станут на моего осла смотреть как на руководящего работника! Нет, это не для меня, я за свою жизнь страшилок навидался. У нас поля есть, горы и долины есть, - понадобится, мы там народ соберем.

- Ну ты даешь, дядюшка Лиснехак! И ты и твой осел. Надо ведь и меру знать. Другие все на свете продать готовы, тут купят - там перепродают, друг у друга товар зубами вырывают - и даже глазом не моргнут. А ты одного разнесчастного осла никак продать не решишься, все прикидываешь. Никаких клубов, никаких гор и долин, огородов и баштанов! Вот он я, покупатель, сам к тебе пришел - что может быть лучше! Говори же цену.

- Да ты не серчай, сынок. Что же ты, такой горячий, на тех умников, что ереванский коньячный завод чужакам продают, не сердишься? Мой осел для меня тот же коньячный завод, только я какому-нибудь Гранту Багратяну или кому там еще и пальцем к нему притронуться не дам. Мой осел себе цену знает, теперь остается, чтобы его хозяин ослом не оказался, не оплошал. Наш коньячный завод тоже лучше, чем кто другой, себе цену знает: сколько солнца он в подвалах хранит, сколько любви и таланта в него люди вложили!.. И земля наша в нем, и снега Масиса, и гордая стать Арагаца... Ты думаешь, раз я в селе живу, так кроме ослов ни о чем знать не знаю? Коньячный завод, винный завод сами себе цену знают. А вино и коньяк людям язык развязывают. Того и гляди, завтра станут говорить: мы свои заводы иностранцам дешевле продали, чем дед Лиснехак своего осла-трехлетка. Нет уж, это я сам решать буду. Ты цену хочешь знать, и правильно делаешь. Вот увидишь моего осла, прислушайся - он сам тебе свою цену скажет. И всегда так: товар сам за себя говорит. Но назначать цену буду я, и только я.

Лиснехак понимал, что настал решающий момент, и, отложив в сторону такие пнятия как стыд, возраст и все такое прочее, всерьез задумался. В голове давно дремала невесть откуда взявшаяся цифра "сто тысяч" - он ее разбудил тычком, мысленно подозвал осла, примерил к нему эти самые сто тысяч, поглядел на "упакованного" таким образом осла, подумал и изрек:

- Да какие сто тысяч! Осел - и тот удивится. Какую тебе цену сказать, не знаю. Как у вас там в городе, жизнь дорогая? В деревне, скажу я тебе, совсем никакой жизни не осталось, так что уже и не понять, что дорого, что дешево. Если скажу тысяч семьдесят-восемьдесят, согласишься?

- Куда я денусь. На том и порешим. Вот и молодец, а то разве я в ваших ценах что-нибудь понимаю? Мое дело денежки выкладывать. Но дай хоть посмотреть на осла. А то сегодня ты мне осла сторговал, а вдруг завтра вместо него коня за уздцы приведешь, - засмеялся Арто.

- Конь твоему отцу ни к чему. Всему свое время, сынок. Отец твой уже не наездник, наскакался. И то сказать, в деньгах ты, может, и разбираешься, но что ты в ослах можешь смыслить? Деньги по курсу доллара будешь давать или как?

"Ты посмотри, и доллар он знает, и курс доллара знает! Бедная наша деревня, бедные крестьяне. Никакому врагу не дано было завоевать их любовь, а доллар сумел, да как скоро!".

- Как пожелаешь, дядюшка Лиснехак. Хочешь, в долларах заплачу, хочешь - в рублях, хочешь - в драмах.

- Ну, если спрашиваешь, чего я желаю, тогда отправляйся-ка ты домой и пришли сюда отца. Мы с ним быстро общий язык найдем.

- Отца непременно пришлю. Надо и мне подарку моему цену узнать, для него ведь покупаю. Пусть сам придет, поглядит, одобрит.

- Понимаю, сынок. Я с первых слов твоих понял, что для отца осла купить хочешь, для своего деревенского дома, не для города. Да и на что вам деревенский осел, когда у вас там своих навалом. Я все понимаю, сынок. Ты человек молодой, твои родители тебя на свет произвели, вырастили, воспитали, образование тебе дали, потом женили и теперь каждое лето тебя с внуками в гости ждут. Мне все это известно, у самого дети есть. Знаю, что твои старики по внукам с ума сходят. А раз средства позволяют, то что тебе стоит отдать тысяч семьдесят или восемьдесят за осла, который стоит все сто, а то и сто двадцать. Купишь осла, приведешь на родительский двор, своими руками к колышку привяжешь и скажешь: вот, отец, до сего дня я вашими советами да на ваши деньги жил - отныне вы на мои будете...

Лиснехак удовлетворенно засмеялся. Отныне... Давненько он это слово не произносил. Да ведь и не с кем было разговоры разговаривать...

- Так и должно быть, сынок. А то мы теперь так обедняли, что от детей своих подаяния ждем. Купишь ты моего осла, подаришь отцу - и для всего села примером станешь. Люди скажут: вот это сын! Какая для отца подмога! Он новую жизнь отцу подарил! Наша деревенская молодежь теперь по всему свету рассеяна, так что весь мир узнает о твоем похвальном поступке, которым ты не только любовь к родителям, но и к народу своему, к своей родине сполна доказал. Все узнают и вспомнят о своих бедных родителях. Вспомнят и, может, тоже купят своим по ослу, а может, денег пришлют - на осла или на коня, а нет - так возьмутся уплатить, как это по-теперешнему... налог с оборота или там акцизный сбор. Ведь как ни гляди, деревенский люд сильно пострадал. Раскололи деревню, исконное крестьянство от земли отлучили. Все теперь чужое, все враждебное. Э-эх!.. Да что это я разговорился, время-то позднее. Давно у меня толкового собеседника не было. Пусть отец приходит, мы с ним и наговоримся всласть, и цену обсудим. А то ты и в городских ослах не больно разбираешься, где уж тебе в деревенских толк знать.

Арто достал из машины пакет с гостинцами, прислонил к столбу ворот, помахал Лиснехаку и пошел обратно к машине. Лиснехак сидел неподвижно, задумавшись о чем-то своем. Потом вдруг очнулся и крикнул Арто:

- Ты не сказал, зачем они это сделали, зачем коньячный завод погубить решили?

- Они не один коньячный завод - они весь наш народ погубить решили. Да ты не переживай, дядюшка Лиснехак, ты лучше за осла своего крепче держись. Если каждый у нас за то, что ему принадлежит, его стране принадлежит, крепко держаться станет, в стране будет полный порядок.

- Э-э, а я думал, ты умный. Да разве таким макаром в стране порядок наведешь? Вы, значит, будете у вас там в городе ломать да грабить, работящих людей из страны гнать и нищих бездельников плодить, а мне за ослиный хвост крепко держаться, не отпускать?! А государство где, на моем осле восседает, что ли? Или, может, под тем ослиным хвостом прячется?..

- ... Там, в пакете, и коньяк есть, дядюшка Лиснехак.

Машина тронулась.

Лиснехак глянул на целлофановый пакет: интересно, что там? Молодец парень, не с пустыми руками приехал. Однако не многовато ли... Дед посмотрел вслед удаляющейся автомашине и привычно заговорил вслух:

- Сколько беспокойства человеку... Но не возвращать же назад. Ладно, если купит осла, вычту из цены. Как там ее: закупочная... или продажная...

Дед слабой рукой ударил себя в грудь:

- Не передумал бы, упаси боже, а то на такой случай люди цены не придумали...

Блестящая идея покупки осла вскоре собрала их опять. Осла купить труднее, чем продать. Продавцу осла что? Его ослица родила детеныша, осленок благополучно подрос, стал крепким ишачком-трехлетком - хозяин в своем праве: хочет продать - продает. А у покупателя забот не перечесть. Как быть Василу? До невестки слух дойдет, что Арто отцу коня купил, вдруг пойдут у них ссоры да разговоры! Да в самой деревне его же соседи судачить станут, откуда у Арто деньги берутся. Да такие, что осла купить ему ничего не стоит. Да не простого осла, а с полной амуницией! А из "амуниции" только и всего что седло на спине. Завидовать станут!.. Так покупать или не покупать? Да или нет?

Арто увидел в руках у отца четки: пускай взамен уст пальцы скажут, чет или нечет. Да-а, в таких случаях женщина действует куда смелее.

- Васил джан, давай сына расстраивать не будем. Решил, так пусть себе покупает. Осел у Лиснехака отменный, да и сам он человек честный, порядочный. Арто к нему с гостинцами ездил, они все обговорили, так что все хорошо будет. А мы с ослом по-новому заживем: он нам и хворосту из лесочка, и травы натаскает. Наберем травы, а там, глядишь, и бычка заведем. У тебя, отец, уже сил маловато, пусть ослик на нас поработает - дровами, сеном нас обеспечивает. Опять же соседи приходить станут, осла просить, а то совсем мы с тобой от людей отвыкли, одичали.

Утром чуть свет Васил уже был на ногах: когда у человека важное дело, ему не лежится. Сын пускай спит, он вчера свою долю дел переделал: съездил к Лиснехаку и все уладил. Сели они и обо всем на свете поговорили, о самых разных вещах. Хотя главной темой был, конечно, осел и его купля-продажа, но разве это мешает людям обсудить тысячу других насущных проблем. Да, сын у него голова! Еще бы, если человек физику и математику назубок знает, кто его одолеет!

Васил так долго и пристально оглядывал свой двор, будто что-то потерял. Прикидывал, где лучше будет осла привязать, куда они хворост, привезенный ослом, складывать будут, куда траву. Сколько лет они скотины не держали! Не завести ли еще и собаку? Да только чем ее кормить? Собака хорошее обращение любит. С ней как с собакой нельзя обращаться, так каждый дурак может...