Добывайки в поле - Мэри Нортон

— Я думала, ты знаешь, где она, — сказала Хомили. Голос ее звучал хрипло. Арриэтта, стоявшая между родителями, непривычно для себя самой молчала.

— Я привел вас сюда, не так ли? — сказал Под. — На худой конец переночуем на открытом воздухе, а завтра с утра начнем искать.

— А где ручей? — спросила Арриэтта. — Кажется, тут где–то должен быть ручей.

— Так оно и есть, — ответил Под. — Он течет с той стороны пастбища вдоль живой изгороди, а потом сворачивает — вон там, и пересекает тот дальний угол. Та густая зеленая полоса — неужели не видишь? — это камыш.

— Да–а, — неуверенно протянула Арриэтта, изо всех сил напрягая глаза, затем добавила: — Я хочу пить.

— И я, — сказала Хомили и вдруг села на землю, как будто из нее выпустили воздух. — Всю дорогу вверх, шаг за шагом, час за часом, я говорила себе: «Ничего, как только мы доберемся до этой барсучьей норы, я сяду и первым делом выпью чашку горячего крепкого чая», — только это меня и подбадривало.

— Что ж, и выпьешь, — сказал Под, — у Арриэтты есть свечка.

— И я тебе еще кое что скажу, — продолжала Хомили, глядя перед собой. — Я не могу идти через это поле, ни за что на свете не пойду, придется нам обходить его кругом.

— Так мы и сделаем, — сказал Под, — посреди поля барсучьей норы не найдешь. Мы обойдем его вокруг постепенно, одна сторона за другой, и начнем завтра с утра. Но сегодня нам придется спать не раздеваясь, это точно. Сейчас начинать поиски нет смысла, скоро совсем стемнеет, солнце вот–вот зайдет за холм.

— И собираются тучи, — сказала Арриэтта, глядевшая на закат. — Как быстро они мчатся!

— Дождь! — вскрикнула Хомили в ужасе.

— Надо спешить, — сказал Под, закидывая мешок за спину. — Давай сюда твой, Хомили, тебе будет легче идти…

— В какую нам сторону? — спросила Арриэтта.

— Пойдем вдоль этой, более низкой изгороди, — сказал Под, трогаясь с места. — Постараемся добраться до воды. Если нам это не удастся до того, как пойдет дождь, укроемся где сможем.

— Что значит — где сможем? — спросила Хомили, ковыляя следом за ними по кочкам в густой траве. — Осторожно, Под, крапива!

— Вижу, — сказал Под (они шли сейчас по дну неглубокого рва). — Что это значит? Ну в ямке или еще где–нибудь, — продолжал он. — Например, в такой, как эта. Видишь? Под тем корнем.

Подойдя к корню, Хомили заглянула внутрь.

— Ой нет, я туда не полезу, — сказала она, — там внутри может кто–нибудь быть.

— А то заберемся под изгородь, — сказал Под.

— Ну, там от дождя не укрыться, — сказала Арриэтта.

Она шла немного в стороне от родителей, по склону рва, где трава была ниже. — Мне отсюда видно: одни стволы и ветки. — Ей стало зябко от свежего ветерка, под которым вдруг закачались листья на кустах, загремели сухие стручки, стукаясь друг о друга. — Небо уже почти совсем затянуло! — крикнула Арриэтта.

— Да, скоро стемнеет, — сказал Под, — ты лучше спускайся сюда к нам; неровен час — потеряешься.

— Не потеряюсь, мне отсюда лучше видно. Глядите–ка! — вдруг закричала она. — Тут лежит старый ботинок. Он нам не подойдет?

— Старый — что? — не веря своим ушам, переспросила Хомили.

— Возможно, — сказал Под, оглядываясь по сторонам. — Где он?

— Слева от тебя. Вон там. В высокой траве…

— Старый ботинок! — вскричала Хомили, увидев, что он скидывает на землю оба мешка. — Ты в своем уме. Под?

Но не успела она кончить, как хлынул дождь, по траве запрыгали огромные капли.

— Возьмите мешки и станьте обе под лист щавеля, а я пока посмотрю.

— Старый ботинок… — повторила Хомили, все еще не веря сама себе, в то время как они с Арриэттой скорчились под широким листом. Ей пришлось кричать во все горло — дождь не шуршал, а грохотал по листу.

— Ну и шум! — жалобно сказала Хомили. — Прижмись ко мне, Арриэтта, ты простудишься, это уж как пить дать. Батюшки, мне попало за шиворот!..

— Смотри, — сказала Арриэтта, — папа нас зовет. Пойдем.

Хомили наклонила голову и выглянула из–под качающегося листа. Там в нескольких ярдах от них, стоял Под, еле видный среди мокрой травы за завесой дождя. «Как в тропиках», — подумала Арриэтта, вспомнив свой «Географический справочник». Она представила себе, как человек борется со стихиями, — болота в джунглях, дышащие миазмами леса… А она смогла бы…

— Что твоему отцу нужно? — раздался недовольный голос Хомили. — Не можем же мы выйти из–под листа в такой ливень… Ты только взгляни.

— Мы скоро будем по колено в воде, — сказала Арриэтта, — ты разве не видишь? Ведь это ров. Ну же, мама, вылезай. Нам надо со всех ног бежать туда: папа нас зовет.

Они кинулись бегом, пригнувшись к земле и чуть не оглохнув от грохота дождя. Под помог им подняться выше, туда, где росла более высокая трава, подхватил их мешки, и они принялись, скользя и падая, пробираться следом за ним через «дебри», как говорила сама себе Арриэтта.

— Вот он, — сказал Под, — забирайтесь.

Ботинок лежал на боку; попасть внутрь можно было только ползком.

— Батюшки! — не переставая повторяла Хомили. — Батюшки!.. — и боязливо оглядывалась вокруг. Но внутри ботинка было темно.

— Интересно, кто его раньше носил, — сказала Хомили и остановилась на месте.

— Ну что ты застыла, — сказал Под, — двигайся дальше! Не бойся.

— Дальше? Ни за что, — сказала Хомили, — я не сделаю дальше ни шага. Там, в носке, может что–нибудь быть.

— Не бойся, — повторил Под, — я смотрел. В носке ничего нет, кроме дыры. — Он сложил мешки с одного бока. — Можно будет прислониться к ним, — сказал он.

— Ах, если бы знать, кто его носил, — повторила Хомили, вытирая мокрое лицо еще более мокрым передником и боязливо всматриваясь в темноту.

— Ну и что бы это тебе дало? — спросил Под, развязывая самый большой мешок.

— Знать бы, чистюля он был или грязнуля, — сказала Хомили, — и от чего он умер. А вдруг он умер от какой–нибудь заразной болезни?

— С чего ты взяла, что он умер? — спросил Под. — Скорее всего, он здоров как бык, и возможно, в эту самую минуту, вымыв руки, садится за стол пить чай.

— Чай? — переспросила Хомили, и лицо ее просветлело. — Где свеча. Под?

— Вот она, — сказал Под. — Арриэтта, дай–ка мне восковую спичку и среднюю крышечку от пузырька из–под аспирина. Мы должны экономно расходовать чай. Впрочем, мы все должны расходовать экономно.

Хомили протянула палец и дотронулась до изношенной кожи.

— Завтра утром я устрою тут, внутри, генеральную уборку, — сказала она.

— Совсем неплохой ботинок, — сказал Под, вынимая из мешка половинку ножниц. — Если хочешь знать, нам повезло, что мы его нашли. Можешь не волноваться, он чистый — чище не надо. И солнце его пекло, и дождь промывал, и ветер проветривал — и так год за годом. — Он воткнул лезвие ножниц в дырочку для шнурка и крепко привязал.

— Зачем ты это делаешь, папа? — спросила Арриэтта.

— Чтобы поставить на него крышку, понятно, — ответил Под, — это будет вроде кронштейна над свечой. Треноги–то у нас здесь нет. Пойди теперь набери в крышку воды, снаружи ее предостаточно… Вот умница.

Да, снаружи воды было предостаточно, она низвергалась с неба потоками, но вход в ботинок был с подветренной стороны, и на земле перед ними остался крошечный сухой пятачок. Арриэтта без труда набрала воду, наклонив над крышкой острием вперед большой лист наперстянки. Вокруг слышался ровный шум дождя, из–за света свечи внутри ботинка мрак снаружи, казалось, еще сгустился. Пахло травой и листьями, луговыми просторами и лесными зарослями, а когда Арриэтта повернулась, чтобы отнести воду, на нее повеяло еще одним запахом: душистым, пряным, пьянящим. Надо будет об этом утром вспомнить, — подумала Арриэтта; так пахла дикая земляника.

После того, как они напились горячего чая и съели по хорошему куску сладкого рассыпчатого печенья, они сняли верхнюю одежду и развесили ее на половинке ножниц над горящей свечой. Затем еще немного побеседовали, накинув на плечи — один на троих — старый шерстяной носок…

— Вот смешно, — заметила Арриэтта, — сидеть в носке внутри ботинка.

Но Под, глядя на пламя свечи, тревожился, что они зря ее тратят, и когда одежда их немного подсохла, погасил свечу.

Уставшие до предела, они легли, наконец, на мешки и прижались друг к другу, чтобы было теплее. Последнее, что услышала Арриэтта перед тем как уснуть, был ровный шум дождя, барабанившего по коже ботинка.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

«Какова яблоня, таково и яблочко».

Первой проснулась Арриэтта. «Где это я?» — с удивлением подумала она. Ей было тепло, даже жарко, — с двух сторон от нее лежали Хомили и Под. Повернув слегка голову, она увидела в темноте три маленьких золотых солнца; прошло несколько секунд, прежде чем она догадалась, что это такое. И тут все, что произошло вчера, всплыло у нее в памяти: их бегство из дома, живая изгородь, через которую они, как безумные, пробирались в сад, утомительный путь в гору, дождь, ботинок… Маленькие золотые солнца, поняла Арриэтта — это дырки для шнурков.