Историки Французской революции - Варужан Арамаздович Погосян

* * *

Оценивая мотивы, побудившие В.М. Далина к выступлению против Тарле, следует помнить слова М.В. Нечкиной: «Понять историка и его творчество… можно при одном непременном условии: анализировать как объективные, так и субъективные моменты его биографии, вплоть до его чувств, личных привязанностей, особенностей его психического склада и т. д.»[1128].

В.М. Далин как историк сформировался в лоне Института красной профессуры, специфика которого состояла в том, что «он воспитал новый тип советского специалиста, в котором органически сочетались черты активного борца с буржуазной идеологией и качества ученого-марксиста»[1129]. Именно выпускники ИКП «составили “бухаринскую школу”, “деборинскую школу”, “школу М.Н. Покровского”, активно участвовавшие в научной и политической жизни страны 1920-х гг.»[1130].

Как отмечает Л.А. Сидорова, «каждое поколение историков имеет свои характерные черты и особенности. Они связаны прежде всего с тем, что формирование различных генераций происходило в своей социокультурной среде, с присущими только ей чертами. Личности составлявших поколение людей складывались под воздействием господствовавшей системы воспитания и обучения, политических и духовных запросов современного им общества»[1131]. Хорошо знавшие B. М. Далина не раз подчеркивали особенности формировавшегося под воздействием Октябрьской революции его психического склада – сохранившаяся до конца его жизни безграничная преданность идеям, выдвинутым творцами социалистической революции, скрытая надежда на приход к власти в западных странах левых политических сил, непоколебимая уверенность в необходимости изучения исторического прошлого исключительно на основе марксистско-ленинской методологии [1132]. К слову, все это было в целом присуще почти всем представителям его поколения[1133]. Поэтому А.В. Гордон по праву дал следующую, соответствующую действительности, оценку выступлениям В.М. Далина против Е.В. Тарле: «Молодой Далин совершенно добровольно и искренне критиковал академика»[1134].

О том, как молодых историков-марксистов учили относиться к деятельности исследователей старшего поколения, не придерживавшихся марксистской методологии, рассказала одна из представительниц его поколения Е.В. Гутнова: «.мы росли и формировались среди постоянных, навязших в зубах напоминаний, что лишь марксистское понимание истории по-настоящему научно, что работы историков и философов других направлений не только враждебны марксизму, но в силу своих неверных установок ненаучны или даже антинаучны. Нас воспитывали в духе нетерпимости ко всякому “инокомыслию’à в нашей науке. Марксистское понимание истории пользовалось в нашей историографии полной монополией, насаждавшейся свыше»[1135].

Будучи типичным представителем своего поколения, Далин просто не смог бы в те годы по-другому воспринимать творчество историков-немарксистов и проявить к ним более терпимое отношение, поскольку «марксистско-ленинская историография, возникшая как школа М.Н. Покровского, и сталинская историография, пришедшая ей на смену, претендовали на абсолютную истину»[1136]. В этой связи уместно сослаться на М.М. Цвибака, заявившего в 1931 г.: «Нас интересуют не люди, а идеология»[1137]. Именно этим постулатом и ориентировались все советские историки-марксисты той поры.

Е.В. Тарле в те годы иногда, в духе времени, называл себя историком-марксистом, но на деле никогда не придерживался марксистской методологии, по крайней мере в том виде, который приобрел в СССР характер догмы, и ортодоксальные марксисты советской школы не раз подвергали его за это критике [1138]. Даже в двух опубликованных в 1937 г. по поручению, если не под диктовку, самого Сталина заметках в газетах «Правда» и «Известия» в защиту Е.В. Тарле-наполеоноведа, для опровержения опубликованных в них за день до этого критических рецензий на его книгу о Наполеоне, его историком-марксистом не признавали[1139]. В одной из них, опубликованной в «Правде», было написано: «Е. Тарле никогда не был марксистом, хотя и обильно цитирует в своей работе классиков марксизма. Во всяком случае из немарксистских работ, посвященных Наполеону, книга Тарле – самая лучшая и ближе к истине». Ф.В. Потемкин, один из его критиков тех лет, позднее писал А.С. Ерусалимскому 19 октября 1960 г.: «Е.В. Тарле никогда [подчеркнуто автором. – В. П.] не был марксистом»[1140]. То же констатирует его биограф Б.С. Каганович: «Ссылки на “классиков’à в позднейших трудах Тарле носят по большей части декоративный и вынужденный характер. До войны он еще пытался делать это с известной разборчивостью и элегантностью, но потом и это стало невозможным, и он “махнул рукой”»[1141].

Впрочем, и на долю В.М. Далина выпала горькая участь. Как отмечает А.Н. Артизов, «именно политическая активность, а если говорить конкретно – подчинение научной деятельности политической линии тогдашнего партийно-государственного руководства во главе со Сталиным, сыграли роковую роль в судьбе историков-марксистов. Оказавшись среди творцов такой политики, они стали затем ее жертвами»[1142]. Далин не был исключением и как предполагаемый «троцкист» провел почти 17 лет своей жизни в сталинских лагерях [1143]. Впрочем, и до своего ареста, и много позднее, например в разговоре со мной летом 1983 г., он отрицал свою принадлежность к «троцкистской оппозиции», о чем в 1937 г. на партийном собрании ИМЭЛа сообщила одна бдительная особа[1144].

После возвращения из лагерей В.М. Далин не любил вспоминать о своем участии в шельмовании Е.В. Тарле и в критическом выступлении советских историков против выдающегося французского исследователя Альбера Матьеза[1145], которого он считал одним из своих учителей. Лишь однажды, грустно потупившись, он сказал мне, что в те годы разделял оценки, данные Е.В. Тарле Н.М. Лукиным[1146]. По свидетельству же Б.С. Кагановича, в разговоре с ним в 1983 г. Далин сказал: «Если Вы знаете мою биографию, то должны знать, что я не должен был любить Тарле – моя научная деятельность началась с критики Тарле. Я с ним никогда не встречался[1147]. Теперь я написал бы мягче, но думаю, что по существу я был прав»[1148].

Впрочем, в одной из своих последних книг В.М. Далин, характеризуя творчество Е.В. Тарле предреволюционного периода, не только высказал некоторые критические замечания, но и подчеркнул «крупное значение» «для изучения экономической, а особенно аграрной, истории Франции» его «капитального исследования» по истории французского рабочего класса в годы революции и «до сих пор» сохранившей свое значение «Континентальной блокады»[1149].

В свете сказанного едва ли стоит сегодня упрекать В.М. Далина, яркого представителя своего поколения, за его выступления на рубеже 1920-1930-х гг. против историков, не разделявших взглядов историков-марксистов, тем более что сам он, по свидетельству В.П. Смирнова, как-то в разговоре с ним в Ленинграде высказал сожаление об этом эпизоде своей научной биографии.

Публикуемая далее машинописная стенограмма доклада В.М. Далина хранится в фонде Общества историков-марксистов при Коммунистической академии Центрального исполнительного комитета СССР в московском АРАН (Ф. 377. Оп. 2. Д. 52. Л. 2-22). Текст публикуется в орфографии и с пунктуацией оригинала. Подстрочные примечания –