Клуб холостяков - Даниэла Стил

– Я и сам не знаю, во что я верю, – честно признался Грей.

– А я верю в загробную жизнь. И что люди там опять находят друг друга.

– Надеюсь, что нет, – засмеялся Грей. – Я знал многих людей, с кем не имею никакого желания встречаться снова.

– А ты счастлив? – спросил задумчиво Бой.

Он был, казалось, целиком погружен в себя. А его появление было каким-то нереальным, призрачным. Спустя столько лет оказаться рядом с ним уже было похоже на сон. Грей не знал, что сказать в ответ на вопрос. Он наконец был счастлив до недавнего времени. Но, увы, совсем недолго. Грей, неожиданно для себя самого, честно рассказал Бою и о Сильвии, и об их ссоре.

– Не понимаю, чего это ты так уперся? Чего ты боишься – ее дети тебя не съедят, как я понял, они любят свою мать и желают ей счастья.

– А вдруг они меня не примут? Или сами мне не понравятся? Она же меня тогда возненавидит! А если мы друг другу понравимся и подружимся, я к ним привяжусь, а мы с Сильвией потом расстанемся? Тогда я их больше никогда не увижу или буду видеться с ними, но не с ней. Вдруг они окажутся парочкой избалованных юнцов, которые нам все испортят? Все так запутано. Зачем мне лишняя головная боль?

– А разве что-нибудь настоящее дается без боли? Какая у тебя станет жизнь без нее? А если ты с ними не захочешь знаться, ты ее потеряешь. Она их любит! И похоже, тебя тоже.

– И я ее люблю. Но ее дети, они же мне чужие!

– Я тебе чужой? – спросил Бой.

И Грей вспомнил слова Маленького Принца из книжки Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Он ответил, причем предельно честно, как если бы они были друзьями и братьями всю жизнь:

– Нет! До сегодняшнего вечера я и сам этого не знал. Я тебя не знал и не хотел знать, – откровенно признался он. – Боялся. Но теперь знаю и люблю тебя. – Все эти годы Грей боялся привязанности и семьи, поскольку был убежден: семья – это боль и обманутые надежды. Но сейчас, глядя на Боя, он испытывал угрызения совести – сводный брат нашел его, приехал к нему повидаться, и это был жест чистой любви. Это был дар, которого он и не мог ждать ни от кого из своих родных. Это был мучительный дар, но и прекрасный одновременно – дар любви, доверия, привязанности и последней надежды.

– Почему ты говоришь, что любишь меня? Потому что я умираю? – Бой впился в него глазами.

– Нет, потому что мы из одной семьи, – сдавленно проговорил Грей, и слезы, которые он так долго сдерживал, покатились по его щекам. Как будто сердце его до этого было крепко заперто, а теперь шлюзы открылись. – Кроме тебя, у меня никого из близких нет. – При этих словах Грей снова крепко сжал руки взволнованного Боя.

– Это не так. Скоро меня не станет, – произнес Бой. – И тогда у тебя останется только она. И ее дети. Больше у тебя действительно никого нет.

Багаж невелик, это Грей хорошо понимал. За пятьдесят лет жизни ему особо и похвастать нечем. Даже у его родителей, при всем их сумасбродстве, было трое приемных детей, которым они искренне хотели дать шанс не пропасть в этой жизни. По крайней мере они пытались. Пусть и не очень умело… Но вот ведь выстоял в жизни сам Грей, есть его картины… А как знать, что сталось бы с Греем, если бы рос он круглым сиротой?! Нет, их приемные родители что-то сумели в жизни сделать, больше, чем Грею хотелось бы признать. Теперь он это понял. Для этого надо было появиться несчастному, едва живому Бою, этот парнишка словно выпустил стрелу в его сердце, растревожил его и освободил от прежних страхов.

– Я с тобой, парень, – прошептал Грей.

Они так и сидели, держась за руки. Грею было плевать, что люди могут подумать бог знает что. Он вдруг перестал бояться всего, что так страшило его эти годы. Бой был последним живым посланцем семьи, от которой Грей столько лет убегал и пытался вычеркнуть из памяти.

Бой молча кивнул в ответ и поднялся, вид у него был измученный. Боя била дрожь, и Грей накинул на него свое пальто. Грей мучительно жалел, что так и не решился разыскать мальчишку, но прошлого не вернуть. Теперь с этим чувством вины ему придется жить до конца своих дней.

– Ночуй у меня, – предложил Грей.

– Я могу вернуться в гостиницу, – возразил Бой, но Грей и слушать не стал. Они зашли за вещами Боя и вернулись домой. В девять утра Бою нужно было отправляться в аэропорт.

– Я тебя разбужу, – пообещал Грей, заботливо укрывая брата одеялом, и поцеловал в лоб.

Всю ночь Грей работал, бросая быстрые взгляды на крепко спящего Боя. Делал наброски к портрету, стараясь не упустить ни одной черточки. Он торопился – как будто пустился бежать наперегонки со смертью. Он так и не ложился, а в восемь разбудил Боя и приготовил ему завтрак. Тот съел совсем немного, выпил сока и собрался уходить – такси уже ждало его внизу.

– Я с тобой, – бросил Грей и вышел вслед за братом.

В аэропорт они приехали вовремя. Бой зарегистрировался, а когда объявили посадку, он засуетился, даже запаниковал. Грей протянул руки, заключил его в объятия, и они долго молча стояли так. Посторонние не видели их слез. Слез, пролитых о сегодняшней беде и о давно ушедшем, обо всех упущенных возможностях, которые они попытались наверстать за один вечер.

– Все будет хорошо, – сказал Грей, но оба знали, что это не так, надеяться оставалось только на загробную жизнь, в которую верил Бой. – Я люблю тебя, Бой. Позвони мне. – Грей не был уверен, что брат позвонит, но он не жалел об их встрече. Сейчас для них настало последнее мгновение близости и родства, мгновение тепла и нежности. Но этой запоздалой нежностью он в малой степени смог искупить свою вину. Да, его впереди ждет боль утраты, но только мертвое сердце не знает боли, а он остается жить. – Я тебя люблю! – прокричал Грей ему вслед.

Бой оглянулся, помахал рукой и скрылся из виду.

Маленький Принц улетел, а Грей все стоял, глядя в небо, и, не стесняясь своих слез, плакал.

Потом Грей долго бродил по аэропорту. Нужно было унять волнение, спрятать боль, привести в порядок мысли. Теперь он мог думать только об одном – о том, что сказал Бой. А если бы его вообще не было? Вдруг бы Грей с ним так и не повидался? А Бой не пролетел бы через всю страну, чтобы попрощаться? Этот парень стал казаться Грею посланцем самого Провидения.

Был уже полдень, когда Грей позвонил Сильвии на сотовый.

– Я в аэропорту, – сообщил он хриплым от бессонницы и переживаний голосом.

– И я! – Она удивилась. – Ты где? – Он назвал терминал, а она была в международном, встречала дочь. – Что-то случилось?

Да. И нет. Случилось, но раньше. Теперь встало на свои места. Теперь у него все будет как надо. Впервые у жизни у него появилось ощущение свободы и уверенности. – А ты что в аэропорту делаешь? – Сильвия подумала, что он куда-то улетает.