Воровские гонки - Игорь Христофоров

Отогнать ее в сыскную контору должен был уже другой человек.

Размахивая сумкой, он обошел стоянку автомобилей, под молотящее в висках сердце сделал семьдесят пять шагов - почти половину пути к двери подъезда - и, наклонившись, принялся завязывать вовсе не развязавшийся шнурок. Кровь прилила к голове, и он на время оглох. Но он ничего и не хотел услышать. Самым страшным сейчас мог стать выстрел, но Дегтярь мало верил в то, что Марченко - хороший стрелок. Он, конечно, мог нанять и снайпера. Но если бы нанял, то не шлялся бы сам по его двору.

Сыщик разогнулся и с удивлением обнаружил, что слух вернулся, а глаза стали видеть хуже. Словно страх был жидкостью и по очереди переливался по голове. В глазах посветлело, и Дегтярь с ухмылкой подумал, куда же теперь делся страх. Не в затылок ли?

Что-то уж больно там потяжелело.

После дождя, хлеставшего все утро, двор напоминал парилку. Казалось, что под ногами не асфальт, а болотная корка. И парит из-под нее так, что отваливается затылок и пот можно собирать в тюбики и продавать как клей.

- "Дошел", - удивился сыщик тому, что все-таки взялся за ручку двери подъезда и ничего не произошло. Небо не рухнуло на город и все так же нудно ныла в чьем-то радиоприемнике певичка, а тень под козырьком подъезда пахла мокрыми половыми тряпками.

Не став повторять путь Каракурта, он поднялся на свой этаж на лифте. Захлопнул за спиной дверь квартиры и облегчения не ощутил. Ни в душе, ни на теле. Московский полдень, не встретив сопротивления, волнами втекал через разбитое окно кухни в квартиру.

- Ты где? - спросил он Каракурта.

- В комнате. Как сказали. Там это... на кухне у вас стекло разбито... Осколки...

- Знаю.

При его появлении Каракурт по-солдатски резво вскочил с дивана. У него опять были расширенные зрачки и оттого чудилось, что само появление Дегтяря вызвало у него удивление.

- Опять? - посерел лицом сыщик.

- Что?

- Опять укололся? Где шприц?

- Никоим разом, гражданин начальник! - протянул для досмотра обе руки Каракурт.

Только в самый мощный микроскоп на их венах можно было бы отыскать свежий укол. До того там все наслоилось друг на друга: красно-синие точки на сине-красные гематомы, а сине-красные гематомы на красно-синие точки.

- Я же просил! - швырнул сыщик сумку с рацией на диван. - Ты должен быть в полной форме! А ты...

- А я и так в форме. Хотите одним ударом дверь вот в этом шкафу развалю? Хотите?

- Не надо.

Дверь была резная, с накладками из трехслойной фанеры. Дверь смотрелась дороже, чем кулаки Каракурта.

- А что я у вас делать буду? - поинтересовался бывший чемпион страны по каратэ-до.

- Жить.

- Серьезно?

- Более чем.

- Вместе с вами?

- Нет... Я буду жить у тебя, - раздраженно сказал Дегтярь и, плечом задев Каракурта, прошел к окну.

- Это как обмен фатерами?

- Примерно... На пару дней, - изучая двор через щель между шторами, недовольно ответил Дегтярь.

- А что я здесь буду делать?

- Жить, родной мой, жить... И быть в готовности...

- То есть?

- Эту квартиру прийдут грабить, - сходу придумал сыщик.

- Серьезно?

К расширенным зрачкам Каракурта в обрамление добавились округлившиеся глаза. Они делали его почти киношным красавцем. Даже

худоба - резко очерченные верхние скулы и провалившиеся щеки - ничего не портила. Наоборот, придавала антураж пресыщенности, утомленности от жизни, чем всегда отличались матерые любовники, самые популярные у женской части человечества киногерои.

Раздернув шторы, Дегтярь вышел на балкон, постоял на нем, цепко держась за перила и самому себе оттого напоминая капитана пиратского корабля на ходовом мостике. Его лицо было стопроцентным эквивалентом скуки. Тот, кто взглянул бы на него сейчас, никогда не подумал бы, что именно в этот момент глаза сыщика лихорадочно ищут в окнах домов напротив, в стеклах припаркованных машин, в ветвях деревьев хоть что-то подозрительное.

- Ну ладно, - сдался Дегтярь и вернулся в зал.

Каракурт вновь встал. До этого он сидел и смотрел в черный экран телевизора на свое изображение. Получилось похоже, как будто это именно его показывают по первому каналу, хотя его еще ни разу в жизни не показывали по телевизору. Даже когда он стал чемпионом страны по каратэ-до.

- Значит, так, - обернулся к окну Дегтярь. - Шторы до вечера не задергивай. Запомнил?

- Да, - чуть не сказал "Ага" Каракурт.

- Начнет темнеть - зажжешь свет. Запомнил?

- Ну а как же иначе!.. Когда темно, свет - первое дело...

- Телевизор можешь смотреть, но без звука. Ты немые фильмы когда-нибудь видел?

- А как же! Чарли Чаплин... Бастер Китон...

- Значит, не впервой... На телефонные звонки не отвечай.

- Вообще?

- Я что, не ясно сказал?! - показал острые белые зубы сыщик.

- Ну все, врубился... Зазвонит - не подхожу...

- Около полуночи выключишь свет. Но спать нельзя.

- А если...

- Никаких если! Нельзя - и точка!.. Ночью квартиру прийдут грабить. Ты должен ему...

- Вы же сказали - "прийдут"... Так он один будет или...

- Один. Не перебивай! Прийдет один. Скорее всего, он вскроет дверь. Твоя задача состоит в том, чтобы задержать его... А если... Если окажет сопротивление, можешь его убить...

Бледное лицо Каракурта стало малиновым. Еще ни разу сыщик не видел, чтобы в наркомане с подобным стажем сохранилось столько крови.

- Чего ты испугался?.. На тебе уже есть один труп. Или напомнить органам, чтоб взялись за пересмотр дела?

- Не... не надо, - еле слышно ответил Каракурт.

- Ну и молодец! А теперь держи орудие самозащиты...

Из холщовой сумки Дегтярь выудил пластиковую рукоятку ножа, нажатием кнопки выщелкнул лезвие, внимательно изучил мелкие острые зубчики с одной стороны заточки и протянул финку Каракурту.

- Можешь лезвие назад не загонять. Так стремнее...

- Я... ясно...

- Задачу еще раз повторить?

- Да чего уж тут!.. А это... обязательно его нужно того...насмерть?

- Сам увидишь. Скорее всего, будет как у гладиаторов. Либо ты его, либо он тебя.

Каракурт ничего больше не спрашивал. Ему очень хотелось пырнуть ножом сыщика и убежать из его странной квартиры с выбитым на кухне окном. И если бы Дегтярь остался еще на пару минут, он бы точно его пырнул, но хозяин квартиры как-то резко, будто солдат на плацу, развернулся кругом и бросился к двери.

В тот момент, когда сыщик сравнивал Каракурта с гладиатором, перед глазами возникла Лялечка с наушниками, так странно, так необычно надетыми наушниками, делавшими ее в чем-то похожей на

хоккеиста. У тех тоже что-то висит у подбородка. И тут же, будто под вспышку фотокамеры, высветилась улица с длинным рядом припаркованных машин, высветилась Лялечка, уже без наушников и почему-то очень недовольная, ее холеная ручка, открывающая дверцу "вольво", и высветилось еще то новое, что он не заметил в дреме на кухне во время просмотра. Это новое было столь важно, что сыщик ощутил какое-то детское нетерпение. Он должен был как можно быстрее вновь увидеть съемку прыщавого видеостукача. Если вспышечное озарение не обмануло его, то все менялось. И менялось очень круто. Он подбежал к двери и, совершенно забыв, что он ее хотел понюхать, в запале крикнул:

- К окнам не подходи! Я уйду через крышу!

Глава пятьдесят девятая

А ПОУТРУ ОНИ ПРОСНУЛИСЬ...

Они проснулись одновременно. Все трое.

Солнце затопило своей липкой желтой жидкостью полкомнаты, и Жора Прокудин почти безошибочно определил: час дня. Титановый "Citizen", лежащий возле уха на посеревшей наволочке, уточнил: двенадцать минут второго.

- Может, это был сон? - первой подала голос Жанетка.

Голова Топора с припухшей нижней губой лежала у нее на плече, а сам Топор выглядел большим злым ребенком, забравшимся в постель к маме. Казалось, что если бы она его пожалела, он бы перестал быть злым. Но у Жанетки не хватило на это сил.

Заснули они тоже одновременно. Правда, не сразу, как ввалились в квартиру Жоры Прокудина. А после почти часового молчания и распитой бутылки отечественной "Смирновской".

- Так сон или не сон? - еще раз поинтересовалась она.

- Вот это обули так обули, - в точности повторил свою последнюю фразу в лесу Топор.

Голова Жоры Прокудина поневоле приподнялась. До боли в шее он напряг мышцы, чтобы рассмотреть лицо друга, словно оно должно было оказаться каким-то необычным. Топор впервые в жизни запомнил фразу с первого раза. А может, и не с первого? Жора не помнил уже очень многого из прошедшей ночи и еще меньше - из утра. Только вспышки, вспышки, вспышки. А в промоинах между ними - лицо курчавого очкарика за зеленых бумажках.

- Вот это обули так обу...

- Толян, не ной! - отвернулся Прокудин к стене. Мебели в его квартире было еще меньше, чем у Жанетки. Топор по сравнению с ними выглядел миллионером. Он не стал жадничать и снял квартиру с мебелью. Но Босс приказал, как любил говорить Топор, вполне однозначно: всем - на квартиру к Жоре Прокудину. И они выполнили приказ, предварительно припарковав фургон с Бенедиктиновым к моргу Введенского кладбища.