Все проклятые королевы - Паула Гальего
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она проходит мимо меня медленно, растягивая каждый шаг, и останавливается у дверного проема.
— У вас еще есть для нас поручения, командир? — мурлычет она.
— Нет… — слегка растерянно отвечает Нирида.
— Может, поможете мне с одеждой? — тихо добавляет Ева. — Она так намокла, что я боюсь, сама не справлюсь.
Нирида открывает рот… и молчит. Просто застывает на месте.
— Это шутка, Нирида, — говорю я, сдерживая смешок.
— Нет, не шутка, — хнычет Ева, надувая губы. — Но если вы не хотите помочь, то хотя бы дайте мне немного уединения. Ты тоже, пташка.
Нирида моргает дважды, затем, резко смутившись, разворачивается и покидает комнату так быстро, что я не успеваю даже попрощаться.
Я поворачиваю голову к Еве, не двигаясь с места.
Она одаривает меня лукавой улыбкой.
— Серьезно?
Она тихонько смеётся и заходит в ванную, но дверь не закрывает. Я слышу, как она начинает раздеваться.
— Я сделала тебе одолжение, Одетт, — напевает она. Раздаётся мягкий шлёпок мокрой ткани, падающей на пол. — Освободила тебя от необходимости дальше лгать.
Я прикусываю губы.
Закрываю глаза на мгновение.
— Я не хотела лгать.
— Это очевидно, — с усмешкой отзывается она.
Слышен плеск воды, когда она опускается в ванну, а затем тихий стон удовольствия.
— Не знаю, как они отнесутся к тому, что я не пойду с ними, поэтому не дам им возможности запретить мне это.
— И даже не дашь своему капитану шанса на сомнение?
— Нет. Не дам, — отвечаю.
Разговор прошлой ночи, последняя мольба, растворяется в тенях воспоминаний. Мысль звучит внутри меня, как фальшивая нота расстроенного инструмента, за которую раз за разом дёргает неумелая рука: Кириан мне не доверяет.
— Тогда… — начинаю я, осознавая, что срочно нужно сменить тему. — Нирида? Серьёзно?
Её смех звенит, словно серебряные колокольчики.
— Меня всегда тянуло к прекрасному, пташка. Ты же знаешь.
— И к опасному, — уточняю. Она смеётся снова. Несколько мгновений между нами висит молчание, прерываемое только плеском воды, которую ласкает её движение.
— Правда? — спрашиваю я тише, серьёзнее.
Я до сих пор помню боль, что жила в ней, когда она показала мне то, с чем ей пришлось столкнуться. Как у неё отняли Амиту.
— Нет, — отвечает она, и в её голосе больше нет шутливости. — Она слишком хороша для меня. Я наблюдала за ней в Эреа, да и раньше, перед той аудиенцией. Знаешь, у меня сложилось представление о том, какая она.
— Конечно, ты за нами шпионила, — бормочу. — Не знаю, почему я вообще удивляюсь.
Я почти могу увидеть её ухмылку.
— Я всегда была лучше тебя в нашем деле, как бы тебе это ни бесило, — говорит она. — Нирида верна, сильна и честна… очень честна, да?
В этом вопросе есть нечто большее, чем простое любопытство, и даже если я не понимаю его до конца, я чувствую, что мне стоит быть осторожной.
— Она смелая и благородная. Готова отдать жизнь за свои идеалы.
— Слишком хороша для меня, — повторяет она и нарочито тяжело вздыхает. — А твой капитан тоже такой?
Я знаю, что она наблюдала и за ним. Она уже знает ответ, но ей важен не он.
— Да, — отвечаю, глубже погружаясь в мягкие подушки. — Он тоже слишком хорош для меня, — шепчу.
Потом мы просто молчим, пока она не заканчивает свой долгий, неторопливый, задумчивый отдых в тёплой воде.
Глава 25
Одетт
Этой ночью я жду Кириана в его покоях.
Я слышу, как он входит — взволнованный, раздражённый. Проходит внутрь, как ураган, будто не собирается задерживаться, но, завидев меня на краю кровати, останавливается.
— Я тебя искал, — говорит хрипло.
Солнце уже давно за горизонтом. До полуночи остаётся всего несколько часов.
— Я тоже тебя искала.
Он замирает у двери спальни, взглядом прожигая меня насквозь. И тогда, словно осознав, что именно ищет, опускается передо мной на колени. Его руки ласково скользят по моему лицу, шее, талии. Он проводит ладонями по моим ногам, затем по рукам, словно проверяя, цела ли я.
— Нирида только что рассказала мне, что случилось. Ты в порядке?
— Я невредима, Кириан, — отвечаю, мягко останавливая его руки.
Теперь уже я изучаю его — кожу, пахнущую кожей и оружием, ленту, стягивающую назад тёмные волосы.
— Ты поведёшь свою роту на войну с Эреей, — произношу. Это не вопрос.
— Да. Лучше я, чем Дерик.
Я бы тоже так предпочла, но не говорю этого вслух. Не хочу сейчас говорить о нём.
— Нирида тоже со мной говорила, — тихо добавляю. — Завтра начнётся война.
Кириан пристально смотрит на меня, понимая, насколько серьёзен разговор, и кладёт ладони по обе стороны от моего тела.
— Завтра мы выступаем, — подтверждает он. — Но настоящая битва начнётся через несколько дней. Ты будешь далеко, как и Аврора, — добавляет, заметив тень на моём лице. — Короли и королевы редко выходят на передовую. Мы возьмём тебя с собой, ты появишься в ключевые моменты, но будешь в безопасности в тылу. Как и моя сестра, которая отказалась уехать.
— Не особо удивляет, — пожимаю плечами. — Упрямство у вас в крови.
Кириан принимает вызов с лёгкой усмешкой, но не даёт ей развернуться. Между нами витает что-то мрачное, похожее на хищную птицу, кружащую над добычей.
— Тебе не придётся сражаться, Одетт, — повторяет он мягко.
— Дело не в этом.
Ах, какая я ловкая. Как хорошо меня научили выворачивать правду так, чтобы даже не пришлось лгать. Я провожу ладонью по его щеке, повторяя его же жест, и чувствую, как он чуть склоняется к моему прикосновению.
Пальцем легко касаюсь его нижней губы, и он тут же ловит его в игривом укусе.
— И что же тебя беспокоит?
— Расскажу потом, — предлагаю.
Его руки ложатся мне на бёдра, пальцы сжимают их крепче.
— После чего?
Я улыбаюсь его серьёзному лицу, этой бесстрастной маске, с которой он пытается заставить меня умолять. И склоняюсь вперёд.
Но сегодня я не хочу играть в эти игры. Сегодня — нет.
Я целую его в губы. Жадно, алчно. И он сразу делает этот поцелуй своим — рычит и настойчиво захватывает мой рот.
Не отрываясь от меня, он поднимается с колен, встаёт на одно, зажимая его между моими ногами, и легко толкает меня за плечи, заставляя лечь.
— Ты опять собираешься спать в гостиной?
Он заметил.
Разумеется, заметил.
— Нет. Сегодня — нет.
Ловкая лгунья… — шепчет голос, но я давно научилась заглушать угрызения совести. Делала это так долго, что теперь они даже не сопротивляются, послушно уходя
