Учение древних ариев - Павел Глоба

Последняя фраза этого свидетельства, в котором состояние покоя Зервана уподобляется состоянию сна человека, может быть воспринята как некий отголосок знаменитого гатического стиха, принадлежащего Заратуштре, в котором многие современные исследователи и видят основной посыл для появления идеи Зервана — отца Доброго и Злого духов. Хотя Зерван напрямую не упоминается в Гатах Заратуштры — основоположника маздаяснийской религии, тем не менее намеки на некую первопричину можно обнаружить даже в словах пророка. Речь идет о фрагменте «Ясны» 30.3, где Ахура-Мазда и Ангра-Манью описываются как близнецы. Поскольку язык Гат чрезвычайно труден для понимания, существует несколько различных мнений относительно перевода этого отрывка.

Так, например, Хельмут Хумбах переводит этот фрагмент следующим образом: «Они — два основных намерения, близнецы, которые стали известны как два сна, как два вида мысли, слова и действия, лучший и худший…»

Бартоломе дает следующий перевод: «Два духа вначале, которые обнаружили себя как близнецы в сновидении, (есть) лучший и злой в мысли, слове и деле…» [72].

В переводе И. С. Брагинского этот фрагмент выглядит следующим образом: «Оба духа, которые уже изначально в сновидении были подобны близнецам, и поныне пребывают во всех мыслях, словах и делах, суть Добро и Зло» [73].

Кому были явлены как близнецы два первичных духа? О чьем сновидении идет речь? Безусловно, речь идет о сновидении всевышнего Зервана, что представляется очень древней мифологической концепцией, поскольку в ведической мифологии есть весьма близкий авестийскому аналог мифа об основах творения. Согласно ведической традиции, сотворенный мир — лишь сновидение Вишну, в котором два божества — Брама и Шива — выполняют созидательную и разрушительную функции. Некоторые лингвисты в имени индийского божества Вишну видят санскритский эквивалент русских слов «вышний», «всевышний», «высочайший». В составе Тримурти (троицы наивысших богов индийского пантеона) Вишну выполняет функции, родственные роли Зервана в авестийской космогонии, он поддерживает равновесие сотворенного мира, занимая нейтральную позицию в извечном споре между Брахмой (созидателем) и Шивой (разрушителем) за власть над миром. Вишну находится в состоянии сна, а весь воплощенный мир — не более чем иллюзия-майя, плод воображения, или сновидение Абсолюта.

В переводах «Ясны» К. А. Коссовича и К. Г. Залемана о сновидении Зервана речь не идет, но идея разделения Доброго и Злого духов, как близнецов, присутствует. Для нас это особенно важно, поскольку персидский близнечный миф, впрочем, как и любой другой, предполагает наличие некоего рождающего, первичного по отношению к близнецам начала. Маги-зерваниты видели нечто изначальное, предвечное, непостижимое в образе Зервана Акарана — Бесконечного Времени.

Время — могущественнее обоих творений [Добра и Зла].Время — истинное мерило деяний.Время благостнее всех благостных.Время разрешает вопросылучше всех разрешающих вопросы.Наше время преходяще.В установленное время будет сломленпребывающий в роскоши.Душа не спасется от негони взлетев ввысь,ни опустившись вниз,ни укрывшись в преисподней [74].

Этот явно зерванитский гимн в переводе Брагинского дает отчетливое представление о настроениях, имевших место в среде персидских поэтов, философов и ученых того времени. Так, фаталистическая поэзия Омара Хайяма, знаменитого персидского математика и астронома, насквозь пронизана чувством преклонения и покорности перед безжалостным Временем и его величественным творением — Небесным Сводом, чье движение определяет земные судьбы:

В день, когда оседлали Небес скакуна,Когда дали созвездиям их имена,Когда все наши судьбы вписали в скрижали —Мы покорными стали. Не наша вина.

Относительно Времени, которое «могущественнее обоих творений», Хайям высказывался достаточно определенно:

Для того, кто за внешностью видит нутро,Зло с добром — словно золото и серебро.Ибо то и другое — дается на Время,Ибо кончатся скоро и зло, и добро [75].

Подобных высказываний относительно величия Времени и невозможности человека изменить предначертанное ему Судьбой достаточно много и в знаменитом эпосе Фирдоуси «Шахнаме», и в произведениях других персидских поэтов, что свидетельствует о широком распространении идей астрального фатализма, как логического продолжения представлений о всевластии времени, порождающего и поглощающего собственные порождения.

Уже цитируемый ранее пехлевийский текст «Дадестан-и-Меног-и-Храд» аккумулирует вышесказанное и подводит черту: «Так как все земные дела происходят по (предопределению) Судьбы и решающего и ограниченного Времени, которое (есть) сам Зурван, могучий долговременный правитель [Зерван Даргахвадата]… в каждом возрасте приходит к тому, кому предназначено то, что должно произойти» [76].

Cам Господь Бог Ахура-Мазда — творец ограниченного Мироздания, в пределах которого пойман Злой Дух, мыслится как властелин Судьбы и Времени. Ограниченное однонаправленное время является символом его власти над сотворенным миром, и ключ к управлению временем находится в руках Творца.

Малоизвестный персидский текст «Десатир», изданный в 1818 году в Бомбее Муллой Ферозом, содержит упоминания о Зерване — времени, находящемся в подчинении Ахура-Мазды: «Все существование видимо ему [Богу] сразу (в один момент), без времени: и от него ничего не скрыто. Совершенство его знания состоит в том, что оно не зависит от времени: время принадлежит его величию и никогда не выступает как прошлое, настоящее или будущее. В целом движение времени и его продолжительность, последовательность событий, сменяющих друг друга, и моменты их разделений видимы Богу в один момент, а не как в нашем знании, которое мы получаем разорванными частями: некоторые события были в прошлом, некоторые видимы теперь, и другие, чье время еще не пришло».

В этом тексте, несомненно, речь идет о Зерване Карана — ограниченном времени, чьи проявления — прошлое, настоящее и будущее — являются весьма условными для Творца, пребывающего в состоянии вечности, то есть Зервана Акарана.

В «Десатире» так же, как и в других среднеперсидских текстах, содержится указание на тесную взаимосвязь между событиями земными и небесными, что является дополнительным аргументом, подтверждающим представления о связи зерванизма и астрологии: «Время — это часть движения Великого рая. Оно устанавливает отношение событий и явлений в мире с движением небес и ходом сфер. И на божественном языке они называют это Зерван».

Необходимо отметить, что зерванитские идеи «Десатира», восхваляющие благие качества Творца земли и небес, нашли свое дальнейшее развитие в песнопениях исламских мистиков. Своей мудростью суфии во многом обязаны своим предшественникам — зерванитам. Но что еще более важно, «Десатир» содержит упоминание о пятнадцати великих Мехабадах — учителях, передающих тайную мудрость из поколения в поколение с незапамятных времен. Из них Заратуштра лишь тринадцатый, а значит, его можно воспринимать, как продолжателя и реформатора уже сложившейся традиции.

В «Десатире» говорится также и о распространении знаний Авесты на Запад посредством передачи древнейшей устной традиции некоему греческому мудрецу (возможно, Орфею или Пифагору), развившему персидские идеи в теогоническом учении о Времени и тем давшему толчок к развитию греческой философской мысли. То обстоятельство, что, согласно «Десатиру», и Заратуштра, и греческий мудрец оказались лишь толкователями и интерпретаторами древних преданий, является возможным подтверждением идеи существования древнейшей системы знаний, принадлежащих некой погибшей цивилизации, хранителями которых и были мудрецы Мехабады.

Рассуждая о сущности зерванизма, невозможно обойти вниманием вопрос, волнующий многих исследователей: где могла возникнуть идея о всевластии Времени, разделенного на светлую и темную части?

В данном контексте небезосновательным кажется предположение о том, что дуалистическая религия Ахура-Мазды, в которой центральное место занимал культ Бога Времени, действительно могла возникнуть в Северном Заполярье. За полярным кругом сутки равны году, и специфическое течение времени делит год на две половины: светлую и темную, что мифологически было интерпретировано древними ариями как противостояние светоносного Ахура-Мазды и темного Ахримана.

В свою очередь, древнейшие тексты («Бундахишн» XI. 6.) убедительно утверждают тот факт, что «Добрая религия маздаяснийцев взошла в Арьяна-Ваэдже и уже потом передавалась другим областям». Поэтому, вполне вероятно, что Арктида и есть та самая прекрасная страна (персидская Арьяна-Ваэджа, индийская Арья-Варта, греческая Гиперборея), земная родина всех людей белой расы, чьи космические предки принесли на Землю, как бесценный дар всему человечеству, знания Небесного закона, ставшего ключевым содержанием Авесты.