Пятая авеню, дом один - Кэндес Бушнелл

Но Минди Гуч вызвать ревность не могла. У Лолы возникало одно желание — ткнуть ее вилкой.

— Мне нужно, чтобы мясо было хорошо прожарено, — втолковывала Минди официанту. — Гарнир — овощи, приготовленные на пару. Именно на пару! Если увижу масло, вам придется их унести.

— Конечно, мэм, — твердил официант.

«Если я превращусь в такую Минди Гуч, то наложу на себя руки», — решила Лола.

Минди, кажется, всегда была такой, недаром Филипп и Джеймс не обращали внимания на ее выпендреж, поглощенные своим высокоумным разговором.

— Каково предназначение художника в современном обществе? — спрашивал Джеймс. — Иногда я задаюсь вопросом, ко двору ли он теперь.

— «Он»? — вмешалась Минди. — Как насчет «нее»?

— Раньше он отражал человека, — продолжал Джеймс. — Художник подносил обществу зеркало. Он мог показать нам правду, мог вдохновить.

— Если художник отражает общество, значит, нам художники больше ни к чему, — возразил Филипп. — Для этого у нас есть реалити-шоу. У телевидения это лучше получается.

— Смотрел кто-нибудь «Мою сладенькую шестнадцатилетку»? — осведомилась Лола. — Очень даже ничего!

— Я смотрел, — поддержал ее Джеймс.

— А «Холмы»? — спросила Лола. — Как насчет «Холмов»?

— Что еще за «Холмы»? — проворчала Минди. Джеймс встретился взглядом с Лолой и улыбнулся.

После ужина, уже на улице, вышло так, что Джеймс остался с Лолой наедине: Минди задержалась в туалете, Филипп встретил знакомых. Лола застегивала пальто. Джеймс рассматривал улицу, стараясь на нее не таращиться.

— Замерзли, наверное? — выдавил он.

— Я не мерзну, — сообщила она.

— Правда? А моя жена все время мерзнет.

— Плохо! — отрезала Лола, ей совершенно не хотелось обсуждать Минди. — Когда выходит ваша книга?

— Ровно через шесть недель, — доложил Джеймс.

— Представляю ваше нетерпение! Я и то жду не дождусь, чтобы ее прочесть.

— Неужели? — искренне удивился Джеймс. Лола оказалась очень интересной, Минди ошибалась, называя ее потаскухой. — Я бы мог презентовать вам сигнальный экземпляр.

— Давайте! — обрадовалась Лола.

— Я принесу его вам домой завтра же. Вы будете дома?

— Заходите часиков в десять, — сказала Лола. — Филипп в это время занимается в спортклубе. Мне по утрам всегда ужасно скучно.

— Десять утра, — повторил Джеймс. — Заметано.

Она шагнула к нему, и Джеймс увидел, что она дрожит.

— Вам точно не холодно? — спросил он.

Она пожала плечами:

— Немного продрогла.

— Возьмите мой шарф. — Он размотал полосатый шерстяной шарф, купленный на уличном прилавке. Оглянувшись на ресторан и не увидев ни Минди, ни Филиппа, он ласково укутал шею Лолы шарфом. — Можете вернуть его завтра.

— А вдруг я его вообще не верну? — игриво спросила она, глядя на него в упор. — Не каждый день девушка берет шарф у своего любимого писателя!

— Вот вы где! — раздался голос Минди. За ней вышел Филипп.

— Кто-нибудь хочет еще выпить? — спросил Джеймс.

— Только не я, — сухо заметила Минди. — Сегодня вторник, впереди несколько загруженных дней.

— А что, было бы неплохо… — обратился Джеймс к Филиппу.

— Я тоже пас, — ответил Филипп, беря под руку Лолу. — Лучше как-нибудь в другой раз.

— Конечно, — пробормотал Джеймс. Он чувствовал себя раздавленным.

Лола и Филипп зашагали домой. От Джеймса с Минди их отделяли считанные футы. Лола двигалась с энергией, присущей юности, и тянула Филиппа за собой, то и дело заглядывая ему в лицо и смеясь. Джеймс дорого дал бы, чтобы узнать, что ее так развеселило. Ему тоже хотелось прогуливаться с девушкой и наслаждаться жизнью, но вместо девушки рядом с ним тащилась постылая Минди. Он знал, что ей холодно, она отвергала шляпу из-за того, что шляпа будто бы портила ей прическу. Минди брела молча, вобрав голову в плечи, со скрещенными на груди руками — так теплее. Достигнув дома номер один по Пятой авеню, Филипп и Лола без промедления вошли в лифт, пообещав в будущем снова устроить совместный ужин. Минди переоделась в спальне во фланелевую пижаму. У Джеймса не выходила из головы Лола, с которой его назавтра ждала новая встреча.

— Вот черт! — расстроилась Минди. — Я совсем забыла про Скиппи.

— Ничего, — сказал Джеймс, — я сам его выведу.

И он вышел с собакой в мощенный булыжником переулок Вашингтон-Мьюс рядом с домом. Пока Скиппи делал свое дело, Джеймс стоял, задрав голову, словно мог разглядеть Лолу на высоте в несколько сот футов. Но перед взором представал один внушительный, давящий серый фасад. Когда он вернулся в квартиру, Минди уже лежала в постели и читала The New Yorker. При его появлении она опустила журнал.

— Что это значит? — недовольно спросила она его.

— Ты о чем? — Он разулся, снял сноски.

— Об этой «Моей сладенькой шестнадцатилетке»! — Минди выключила свет. — Иногда я тебя не понимаю. Совершенно не понимаю.

Джеймс не чувствовал себя уставшим, поэтому отправился в кабинет, уселся босой за письменный стол и стал смотреть в окошко, выходившее во внутренний дворик. Сколько часов провел он за этим столом вот так, глядя в окно и вымучивая свою книгу! Чего ради? Целую жизнь, сплетенную из загубленных вот так секунд, гробить у компьютера в попытках заново создать жизнь, когда настоящая жизнь течет вокруг?

Пора что-то менять, подумал он, вспоминая Лолу.

Он вернулся в спальню, улегся и растянулся рядом с женой.

— Минди! — позвал он.

— М-м-м?.. — сонно простонала она.

— Мне все-таки нужен секс, — сказал он. — Между прочим.

— Отлично, Джеймс, — проговорила она в подушку. — Но только не со мной. Не сегодня.

И она уснула. Джеймсу не спалось. Минуло несколько невыносимо бессонных секунд, счет пошел на минуты, дальше — на часы. Джеймс встал и закрылся в ванной Минди. Он редко туда заходил: если она заставала мужа в своей ванной, то обязательно требовала отчета, «что ему там понадобилось». Предостережение было строгим: пусть только посмеет справить там нужду!

В этот раз он смело нарушил правило: помочился, сознательно не подняв сиденье унитаза. В поисках аспирина он открыл аптечный шкафчик Минди. Как и во всем остальном в их жизни, здесь уже много лет не проводилось уборки. Он обнаружил три почти полностью выдавленных тюбика зубной пасты, жирную бутылочку детского масла, косметику в грязных коробочках и дюжину пузырьков всевозможных медикаментов, в том числе три упаковки антибиотика «сипро», изготовленных еще в октябре 2001 года — Джеймс вспомнил, как Минди готовила семью к эвакуации после 11 сентября 2001 года, — средство от малярии, антигистамины (от укусов и сыпи, как было сказано на этикетке) и снотворное с предупреждением об опасности передозировки на упаковке. В этом вся Минди, подумал он: приготовилась ко всему, включая возможность добровольного ухода из жизни. В ее планы не входило только одно — секс. Он покачал головой и принял таблетку снотворного.