Рассказы - Тим Скоренко

Итальянец молчал.

Бауэр печально покивал головой.

«Ну, я ничего другого и не ожидал. Впрочем, сегодня у тебя спокойный день. Отлёживайся, отдыхай. Завтра наступит твоё время».

Бауэр встал.

«Слушать оказалось нечего», — констатировал он.

В этот момент итальянец всё-таки открыл рот.

«Он придёт. Только что бы ты ни сделал, Бауэр, за нас отомстят».

И снова отвернулся к стене.

«Да? — усмехнулся Бауэр. — Вот и прекрасно».

И вышел, а мы последовали за ним.

Вообще, всё это выглядит со стороны прелюдией. Появление итальянцев, перестрелка в кинотеатре, побег Мальдини, поимка второго брата и фраза «он придёт». Собственно, это и оказалось прелюдией, только мы тогда об этом не знали.

Без десяти минут одиннадцать следующего дня мы сидели в гостиной дома Бауэра. Вместе с шефом нас было шестеро. Не хватало Сноушэйда, хотя без него, честно говоря, было спокойнее. Мы сидели и молчали. Мне было невыносимо скучно. Вестерн я дочитал утром, за новый взяться не успел, да и в любом случае читать в такое время было бы странно.

Ожидание было делом вполне привычным. Наша работа требовала хладнокровия и умения молчать. Мы полностью удовлетворяли этим требованиям. Я смотрел на огонь в огромном камине. Иногда оттуда вылетали искорки и падали на ковёр, но шефа не смущала вероятность возгорания. В его жизни случались вещи и пострашнее.

Без пяти минут одиннадцать Слим выглянул в окно и сказал:

«Он тут».

Мальдини и в самом деле стоял у ворот дома (от ворот до крыльца было порядка тридцати футов). Он не звонил, не кричал — просто стоял и ждал, когда к нему выйдут.

«Я знал, — заметил Бауэр. — У этих итальяшек семья важнее дела».

Слим открыл дверь и встретил Мальдини.

Тот вошёл — белый, как молоко, с ледяными глазами и непроницаемым лицом. Он был как две капли воды похож на брата. До этого момента я не думал, что они близнецы. Чёрные глаза и волосы резко контрастировали с цветом кожи.

Он прошёл в центр гостиной, не снимая обуви и даже не обтерев её о половик у двери. Он молчал, пристально глядя на Бауэра.

«Спасибо, Мальдини, что пришли, — сказал тот. — Вы Беппе или Марко?»

«Беппе».

«Прекрасно. Значит, я угадал. А теперь угадайте вы, чего я от вас хочу».

«Вы хотите, Бауэр, чтобы Молли не лез в ваш город».

Точнее ответа быть не могло. Бауэр склонил голову.

«Совершенно верно. А вы от меня хотите, чтобы я отдал вам брата».

Итальянец промолчал.

«Вы же понимаете, Беппе. Я могу сейчас пристрелить и вас, и Марко, как планировал с самого начала».

«Нет, — Беппе покачал головой. — У вас есть правила».

«Есть. Без правил — никуда. Поэтому я спрашиваю вас, Беппе, что вы можете сделать для меня. Если ваш ответ меня не удовлетворит, я вас убью. И Марко — тоже».

Итальянец сделал ещё несколько шагов и сел в свободное кресло.

«Я могу предложить вам сотрудничество с Молли, например».

«Меня это не устроит. Я — сам по себе. И Молли ничего не сможет сделать, появившись в этом городе. Тут я его размажу. Ваша задача — замять конфликт. Чтобы Молли забыл обо мне. Чтобы я не помнил о нём».

Беппе склонил голову.

«Понимаю. Но этого я предложить не могу. Молли придёт сюда в любом случае. Не хотите с пряником — будет с кнутом. И поверьте, Бауэр, вы ничего не сможете сделать. Ваш дом сровняют с землёй, а вас подвесят за ноги и будут пытать — как вы обещали пытать моего брата».

В этот момент я перестал понимать итальянца. Ведь ему ничего не стоило соврать. Обмануть Бауэра, пообещать замять дело, отговорить Молли от появления в Бойсе. Но он сказал правду, подписывая себе смертный приговор.

«Хм, — ухмыльнулся Бауэр. — Я ценю честность, Беппе. Даже если она граничит с глупостью. Только, простите, я не могу в это поверить. Сдаётся мне, вы просто бравируете».

«Бравирую, — кивнул итальянец. — Но при этом говорю правду. Мне безразлично, что вы сделаете со мной. Я пришёл, чтобы спасти своего брата».

«Мы ходим по кругу, — Бауэр тяжело оттолкнулся от подлокотников и поднялся. — Вы не можете мне ничего предложить, кроме бездоказательных угроз. Соответственно, я пока не вижу причин для того, чтобы отпускать вас с братом».

Он повернулся к нам.

«Приведите второго».

За Марко пошли мы со Слимом. Доктора не было, Марко был привязан к постели, хотя это казалось излишним. Он не спал, прислушиваясь к происходящему в гостиной, и страдал от того, что ничего не слышал. Когда мы вошли, он тут же замкнулся, демонстрируя полное безразличие и нежелание общаться. Мы развязали его и потащили под руки в гостиную.

Когда мы вошли, Бауэр прохаживался туда-сюда по ковру, а Мальдини по-прежнему сидел перед ним в кресле.

Честно говоря, я бы на месте Бауэра просто застрелил обоих, и всё. Проблема решалась двумя нажатиями на спуск. С другой стороны, на месте Беппе Мальдини я бы в жизни не явился к врагу без единого козыря на руках.

«На колени», — сказал нам Бауэр.

Конечно, он имел в виду, чтобы мы поставили на колени Марко. Он застонал от боли, когда мы потревожили его простреленную ногу.

«У вас есть ровно одна минута, — обратился Бауэр к Беппе, — чтобы привести хоть одну причину, по которой я должен отпустить вас».

«Не нас. Моего брата будет вполне достаточно, — спокойно ответил Беппе. — А причина… Молли в любом случае придёт сюда. Если вы убьёте нас, он придёт, чтобы выяснить, куда мы пропали. Если отпустите, я не буду врать Молли, чтобы оправдать ваши действия в кинотеатре. Призывать его к атаке я тоже не буду, но, зная его достаточно долго, скажу, что он не будет отсиживаться. Доказательства…»

Он поднялся. Бойнтон потянулся к пистолету, Бауэр жестом пресёк эту попытку.

Беппе подошёл к камину.

«Мы несгибаемые, Бауэр. Мы не боимся смерти, мы боимся только позора. А несгибаемого человека нельзя опозорить».

С этими словами он закатал рукав пиджака, рубашки — и засунул руку прямо в огонь.

Запахло горелым. Мне стало страшно. На лице итальянца не отражалось ничего, будто он отключил мимические мышцы. Рука обгорала. Бойнтона вырвало прямо на ковёр. Слим отвернулся. Я как загипнотизированный смотрел на руку Беппе, которая уже превратилась в обугленную головешку.

«Достаточно», — сказал Бауэр.

Беппе вынул руку из огня и несколькими взмахами сбил остатки пламени. Рука обгорела до мяса. Слава Богу, кости не было видно, иначе меня бы тоже вырвало. Сколько раз мы видели трупы, сколько раз видели пытки — но зрелище человека, который сам сжигает собственную руку, было омерзительнее всего на свете.

«Мы несгибаемые. Молли придёт», — тихо произнёс Беппе.

Теперь стало заметно, как ему больно, как по его лицу стекает пот.

По всем ребятам Бауэра было видно, что им тоже страшно. Если на Молли работают такие люди, то он действительно не поленится прийти и сравнять Бойсе с землёй.

Марко лежал на ковре без сознания.

И в этот момент Бауэр сделал то, чего от него не ожидал никто.

Он совершенно спокойно снял пиджак, закатал рукав рубашки и подошёл к камину, не отводя взгляда от итальянца.

«Мы тоже несгибаемые, Беппе», — сказал он и повторил действия Мальдини.

Тоже поместил руку в огонь.

Бауэру приходилось много труднее: это было заметно невооружённым глазом. Видно было, как подрагивает его рука, как он сжал зубы от боли, как он тяжело дышит.

Итальянец кивнул — просто кивнул, и Бауэр вынул дымящуюся руку.

«Мы тоже несгибаемые, — повторил он. — Передай это Молли».

А потом он подошёл к Слиму, здоровой (правой) рукой вынул у того из кобуры пистолет (Слим услужливо распахнул пиджак), подошёл к лежащему Марко и выстрелил ему в голову. И Беппе ничего не сделал, ничего не сказал. Потому что мы все чувствовали: Бауэр получил это право.

Врач обработал руки Бауэра и Беппе Мальдини. Ожоги были столь глубоки, что обоим требовалась ампутация. Но Беппе принял решение уехать во Фриско и уже там лечь в больницу. О Марко больше не было сказано ни слова.

Мальдини уехал в тот же день. Слиму было наказано максимально быстро отвезти его домой. С Бауэром итальянец больше не разговаривал: всё было сказано.

Что случилось потом? Ничего. Я не знаю, как повлияло на Молли самопожертвование обоих участников этой драмы, но на Бойсе никто не покушался. Бауэр стал единоличным владельцем города. Он стал немного мягче, потому что ему было не с кем сражаться, не с кем спорить. Вместо левой руки ему изготовили шикарный фарфоровый протез, который он, тем не менее, обычно прятал в карман пиджака.

Иногда я думаю о мотивации этих людей. С Мальдини всё понятно: на позиции слабого он мог рисковать, ничего не теряя. Умереть с рукой или без руки — велика ли разница?

Но Бауэр находился на позиции сильного. И он предпочёл оставаться сильным, хотя единственным оценившим эту силу стал человек, стоящий ниже на социальной лестнице, простой боец Молли. Хотя, нет, конечно, не простой. Вероятно, в иерархии мафии Фриско итальянец всё-таки занимал определённое место.