Мир Полуночи - Кира Стрельникова

– Анджей повелся как школьник, иххи-хи! – развеселился Арлекин. – Никогда он не любил психологию, в отличие от меня, да и брата толком так и не понял – разница почти в десяток лет дала о себе знать. Хотя после всех этих веков это очень смешно, да… – бог ненадолго задумался, потом встрепенулся и продолжил: – В общем, Анджей достаточно шаблонно мыслит. Он разломал два раза подряд некую «установку», и это почти гарантировало то, что он кинется ее ломать в третий. Замечательная возможность дать пинка его гордости и заставить признаться начальству в неудаче – это для него неприятнее, чем сражаться со всеми колдунами Мира, – Безумный Бог удовлетворенно кивнул собственным словам и пошевелился в кресле, устраиваясь поудобнее.

– Красиво, – оценила задумку Гайви. – Долго ты готовил это все?

– Около десяти лет, – пожал плечами Арлекин. – С тобой получилось вообще спонтанно, на импровизации. Появления этой диадемы я совсем не ожидал, но она оказалась очень кстати. Ладно, я, наверное, мешаю тебе спать этими разговорами? – он вопросительно глянул на Гайви.

– Нет, что ты… вы… – смутилась Гайви. Запутавшись еще и в обращениях, она отчаянно покраснела.

– Ну-ну, – иронично произнес Арлекин. – Ты не заметила, что всю беседу называла меня на «ты»?

– Простите, Создатель, – потупилась виконтесса. – Я больше не буду…

– Да брось, – фыркнул он. – Можешь называть меня Вацлав. И на «ты», естественно. После всего, что я видел в твоей памяти, мы можем считаться вполне близкими знакомыми.

– Ой, – округлила глаза Гайви. – А что вы… ты… там видел?

– Все, – усмехнулся Арлекин. – Вся твоя память для меня – открытая книга.

– Даже… даже как я… как меня… – окончательно смутилась инсекта. – Ой-ой-ой!

– Да ладно тебе, иххи-хи! – засмеялся Безумный Бог. – Думаешь, за полторы тысячи лет я видел мало мужчин и женщин? Более того, я и сам творил такое, что тебе бы и в голову не пришло. Так что твои невинные шалости меня только умиляют, – он весело подмигнул.

– Ладно, – решительно сказала Гайви, откидывая край одеяла. – Надо спать, раз уж выдалась такая возможность.

– Ага, – легко согласился Арлекин.

Гайви осторожно улеглась на подушку и накрылась одеялом. Оказывается, она успела от всего этого отвыкнуть.

Комнату медленно поглощала наступающая с востока темнота. Еще недавно отчетливо видные предметы почти совсем скрылись в ее бархатной черной дымке.

– Вацлав, ты спишь? – шепотом спросила Гайви.

– Нет, – отозвался из полутьмы Арлекин. – Я вообще не сплю.

– Слушай, у меня такой вопрос, личный, – смущенно произнесла она. – Не папу же с мамой о таком спрашивать, да? А тебя, наверное, в самый раз.

– Ну, валяй, – скрипнул креслом Арлекин. – Мне уже любопытно.

– Вот тогда, под этим холмом полумертвой богини… как ее… Присцинты, во! – начала, заметно волнуясь, виконтесса. – Я же там такое вытворяла! Она нам заморочила голову всем, конечно, так что я чувствовала себя какой-то древней девушкой, которую собираются принести в жертву. Но когда я… когда меня… – тут Гайви окончательно смутилась и замолчала, не зная, как продолжить и выразить сумбурные мысли, теснившиеся в голове.

– Когда ты пришла в себя между Айком и Крисом, оказалось, что тебе, Гайви тер Ког, а не какой-то там умершей триста лет назад девице это очень нравится, – закончил за нее Арлекин. – Ну да, помню. А в чем вопрос?

– Это нормально вообще? – спросила инсекта со слезами в голосе. – Я же не… я же не продажная женщина! Я люблю Криса! А тут меня… вдвоем! Да еще так! Нет, я слышала, что губами тоже можно, но это же… извращение! А мне нравилось, понимаешь?!

Кресло снова скрипнуло – Арлекин встал и подошел к кровати. Обняв готовую разреветься виконтессу, он прижал ее к груди и погладил по голове.

– Глупенькая ты моя девочка, – вздохнул Безумный Бог. – Поверь мне, древнему бессердечному чудищу, любовь и плотские желания – это абсолютно разные вещи. Когда они совпадают, это прекрасно. Но это абсолютно необязательно, что бы там ни думали по этому поводу папа с мамой. А извращений не существует, это я тебе гарантирую, – он улыбнулся, хотя Гайви и не могла видеть. – Если все, что происходит в постели, нравится участвующим – то это их личное счастье.

– Правда? – всхлипнула Гайви.

– Истинная, – усмехнулся Арлекин. – Вот те крест на пузе!

– Что на пузе? Крест? Зачем?! – рассмеялась инсекта. – Ой, слушай… Спасибо, Вацлав. Ты меня, кажется, от истерики спас, – в голосе инсекты звучало облегчение.

– Да не за что, – хмыкнул Безумный Бог, потрепав девушку по волосам. Та доверчиво прижалась к его плечу и обняла за шею.

Темнота окончательно поглотила комнату. Не стало видно вообще ничего – луну скрывали плотные тучи. Остались только звуки.

– Мм-мм… ой! Вацлав! Прости меня, пожалуйста, я не хоте… мм… не хотела…

– Так, девочка. Позже будем разбираться, чего ты не хотела. Пока же я вижу, что ты очень даже хотела меня поцеловать…

– Ох… что ты делаешь… мм-м-мм…

– Тебе не нравится?

– Ох-х! Нравится! А-а! Слушай, давай я сама их сниму, а то ты порвешь. А это у меня единственные штаны… я глупости говорю, да?

– Неважно. Главное, ты делаешь, что нужно. А ну-ка…

– О-о-ой! Ой, мамочки!! Что ты делаешь? О-о-ох… мм-м…

– Что, нравится? Можно сказать, это просто поцелуй. С языком.

– Ничего себе поцелуй! М-м-м… Меня никто никогда туда не целовал… ах-х… я даже представить не могла, что это так… так приятно… а-аа-аа!!

– А теперь ты. Давай-давай, не стесняйся. Там, под холмом, тебе это очень понравилось.

– Мм-м… м-мм-ум… ммм!

– Умница… быстро учишься! Ну-ка, где там твои рожки…

– Ахх… Вацлав, я не могу больше терпеть! Возьми меня!

– Ничего, вся ночь впереди… тебе еще многому надо научиться!

…Утро Гайви было прекрасно, хотя она и встретила его в одиночестве. Вернее, день, строго говоря, утром она только заснула. В теле бродила сладкая истома. Зевая и потягиваясь, инсекта приподнялась на локте и осмотрелась.

Простыни с постели сбиты в гармошку, стол сдвинут на середину комнаты, одно из кресел перевернуто – понятное дело, одной кроватью все не ограничилось.

– Ой-ей-ей, – тихонько сказала сама себе Гайви. В голове всплывали особенно яркие ночные впечатления. Виконтесса безуспешно постаралась устыдиться, но получилось как-то совсем слабо.

Неприятный звон, похожий на комариный, настиг ее, когда она все-таки решилась выбраться из постели. Невидимый комар зудел на самом пределе слышимости, и от этого зудения ныли зубы и еле заметно вибрировало толстое стекло окон.

Дверь в комнату распахнулась, и вошел Арлекин. Длинное лицо Безумного Бога было хмуро и сосредоточенно.