Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы - Андрей Валентинов

Николай наобум обошел район проспекта Мира, прошелся по центру и только тогда осознал, что надеяться больше не на что. Те, кто упустил девушку у Савеловского вокзала и в подземных коридорах «Кармана», очевидно, сумел добиться своего. Сил не было, не хотелось никуда идти, пропало желание делать хоть что-нибудь. Николай вспомнил свой жуткий сон и вновь, в который раз, почувствовал бессилие – жуткое опустошающее бессилие человека, посмевшего бросить вызов чему-то неведомому, но всемогущему…

В милицию обращаться не имело смысла – Николай даже не знал фамилии девушки. Он подумал было обратиться к Генералу, но понял, что и тот едва ли сможет помочь.

…Телефон позвонил в начале десятого вечера. Николай, подумав, что это Лида, схватил трубку и удивился – голос оказался незнакомым.

– Николай Андреевич? – осведомился неизвестный. – Не кладите трубку, нам надо поговорить.

Глава 6. Уход

– Слушаю вас, – очнулся Келюс. – Алло!

– Это не телефонный разговор, Николай Андреевич, – откликнулась трубка. – Спускайтесь вниз, там вас ждет машина.

– Кто вы?

– Я вам представлюсь, – пообещал неизвестный. – Выходите сейчас же. У вашего подъезда стоит бежевая «волга». Оружие можете не брать, вам пока ничего не угрожает.

Слово «пока» было прекрасно интонировано.

В трубке загудел отбой. Келюс посидел минуту у молчащего телефона и начал собираться. Терять действительно было нечего. Браунинг, как и просили, он брать не стал. Невольно подумалось, что все, кто начинает интересоваться его скромной персоной, оказываются хорошо осведомленными о его домашнем арсенале.

У подъезда действительно стояла «волга», за рулем которой сидел молодой человек в хорошо сшитом штатском костюме. Келюс заглянул сквозь стекло и облегченно вздохнул. Этот, по крайней мере, ничем не походил ни на Китайца, ни на Сиплого, ни на странных парней в комиссарских куртках.

– Садитесь, – человек в штатском открыл переднюю дверцу, – поговорим в машине.

«Волга», тронувшись с места, выехала на полупустынную в этот вечерний час набережную. Человек за рулем молчал. Келюса так и тянуло спросить, собираются ли они беседовать или намерены просто кататься, но он заставил себя молчать и ждать, что будет дальше.

– Ценю вашу выдержку, – усмехнулся неизвестный, поглядывая в зеркальце на Лунина. – Подобные приглашения в поздний час, да еще в вашем положении… Не буду вас томить, вот мое удостоверение.

Он протянул Келюсу красную книжечку. Сделано это настолько быстро, что Николай не успел ни фамилии, ни того, что выдавлено на красном сафьяне.

– Простите, – осмелел он, – я ничего не успел прочитать.

– Правда? – удивился владелец удостоверения. – Не беда! Зовите меня Николаем, как видите, мы – тезки. А учреждение, которое я представляю, думаю, вам известно.

Келюс промолчал. Из какого учреждения его тезка, он догадался сразу.

– Ну вот, – продолжал тезка Николай. – Не буду тратить время на предисловия, тем более что вы известны как человек умный и догадливый. Отдайте нам документы, Николай Андреевич! И чем скорее, тем лучше.

Лунин вновь, как и в разговоре со своим странным родственником, не стал спрашивать, что за документы и при чем тут он. Результат все равно будет тот же.

– Нет, – просто ответил он, – не отдам.

– Но почему? – вполне искренне удивился гэбэшник. – Вы спасли бумаги от Волкова, за что вам большое спасибо. Вы не отдали их каким-то типам весьма сомнительного вида. Возможно, были и другие, так сказать, желающие, им вы тоже отказали. И правильно, замечу еще раз, Николай Андреевич, поступили! А теперь вам останется исполнить ваш гражданский долг…

– Нет.

– Но мы же не просим вас уничтожить их или передать какой-нибудь банде! Составим акт, вы получите копию… В конце концов, их место в архиве.

Лунин отвернулся.

– Я не верю вам. Это ведь не просто ведомости по уплате членских взносов.

– И тут вы правы, – кивнул гэбэшник. – Это действительно не ведомости по уплате взносов, хотя и такие документы, уверяю вас, Николай Андреевич, очень интересны. А вот насчет того, что вы нам не верите, то это зря. Не буду уверять, что наше учреждение, так сказать, перестроилось и перешло исключительно к демократическим методам. Но мы все-таки не банда Волкова, и не ваши новые знакомые, которые гуляют около вашего дома с собаками. Кстати, я спугнул тут одного. В шляпе. Крепкий такой мужчина!..

Келюс промолчал. Все это слишком походило на плохо скрытую угрозу.

– Покойный Михаил Корф нам тоже не верил. Вместо того чтобы лезть под землю и тащить вас с собой, ему стоило просто позвонить по телефону. К сожалению, итоги известны. Михаила Модестовича не стало, а в чьих руках находится скантр, ни вы, ни я не знаем.

– Почему? – удивился Келюс. – Я, в общем, догадываюсь.

– Я тоже… догадываюсь, – согласился тезка Николай, – но та особа, которая получила скантр из ваших рук, не держит его у себя в кабинете. Он передал его, а вот куда?

Николай вновь ничего не ответил. У него были соображения на этот счет, но делится ими он не собирался.

– С этими бумагами может случиться та же история. Неужели вас это устроит?

– Наверное, я чего-то не понимаю, – вновь удивился Лунин. – Те, кто интересовался архивом, насколько мне известно, тоже не частная лавочка. Почему это я должен отдать предпочтение вашей конторе?

– По нескольким причинам, – охотно отозвался собеседник. – Вы правы, тот гражданин с собакой и его свита, с которыми вы, очевидно, знакомы, без сомнения, не частная лавочка. Но в государстве есть разные ведомства. Мы, конечно, не Красный Крест, но в этой истории нами движет вполне законное любопытство к государственным тайнам, которые мы обязаны охранять. А что движет ими? Мы-то бумаги сохраним, можете не сомневаться. Конечно, их увидят не раньше, чем лет через двести, но все-таки увидят. А вот, назовем ее так, параллельная служба сразу же кинет их в огонь. Это, как я уже сказал, во-первых… Кстати, Николай Андреевич, курите, если хотите. Сбоку, на дверце, есть пепельница.

Келюс не стал возражать и закурил. Гэбэшник, в свою очередь, ловко извлек из кармана пачку «Космоса», почти не отрывая рук от руля, прикурил и продолжил:

– Теперь – во-вторых. Видите ли, наша контора тоже может причинить изрядные неприятности. Зачем это вам нужно?

Келюс молчал. Что-то говорило ему, что главное гэбэшник еще держит про запас. Тот заглянул в зеркальце заднего вида, и лицо его посуровело.

– Могу ответить за вас, – произнес он суховатым деловым тоном, в котором уже не было и следа добродушия. – Сейчас не 37 год, суд будет гласным, и вы сможете там наговорить такого, что наша контора закается, что связалась с вами.

– А если и так? – спокойно согласился Лунин. – Ну, давайте, что там у вас, бином, в левом рукаве?

– Извольте, – после минутного молчания кивнул гэбэшник. – Стало быть, Николай Андреевич, переходим к левому рукаву. Видите ли, вы несколько переоцениваете свою стойкость. Я не собираюсь угрожать вам лично. Как я понимаю, вам грозят так часто, что это уже не принимается всерьез. Вы действительно храбрый человек, говорю это не в похвалу, просто констатирую факт…

Он вновь замолчал, а затем продолжил, голос его стал тяжелым и неожиданно густым:

– Только, Николай Андреевич, если вы в самом деле решили бросить вызов целой Системе, то у вас не должно оставаться слабых мест. Я уверен, вы давно сняли копии с документов и позаботились, чтобы их передали куда нужно в случае вашей гибели. Да, за себя вы отомстите… Но кое-что вы оставили без защиты, и тут ваша месть будет бесполезной. Кое-что, а точнее кое-кого…

Келюс понял. Одновременно с чувством бессилия в глубине души мелькнула радость: Ольга жива.

– Да, ваша девушка у нас, она жива, здорова, так что можете успокоиться, пока, во всяком случае. Мы выпустим ее в обмен на бумаги. Вопросы?

– Вопросов нет… пока, – кивнул Лунин, по-прежнему глядя в темное окно. – Только вы сами намекнули, что сейчас не 37-й. Вы держите у себя человека без всякой вины…

– Кого держим? – поразился гэбэшник. – Ольгу Константиновну Славину из Тирасполя? Такого человека в природе не существует…

– Это еще как посмотреть, – покачал головой Келюс. – Ее видели в отделении милиции, составляли протокол, ее видели и другие.

– Дурак ты, Лунин! – поморщился тезка Николай. – Ты что, так ничего и не понял?

– Так объясни, если я дурак, – предложил Келюс, тоже переходя на демократичное «ты».

– Ну, слушай, – гэбэшник, резко затянувшись, выбросил сигарету в окно. – Та, которую ты назвал Ольгой Славиной, является гражданкой… скажем, другого государства. В том… государстве она объявлена вне закона. Вся семья ее уже уничтожена. Ты хоть знаешь об этом?

– Яма, – внезапно вырвалось у Келюса, вспомнившего свой сон, – у телеграфного столба в ложбине…