Скверна - Сергей Малицкий

– Человека, – кивал старик, – потому что для того, чтобы спасти людей, Энки стал человеком, ибо только человек способен испытывать боль.

– А что испытывал Лучезарный, когда проваливался сквозь землю? – не унимался Аэс. – Разве не боль?

– Жажду, – шептал старик. – И голод. И досаду. И великую злобу. Ненависть!

– Пусть так, – прошептал сейчас на стене, против вражеского войска Аэс, герцог уже разоренного герцогства, вставший на защиту соседнего, – пусть так.

И продолжал повторять заученные жесты. И все – лучники, мечники, метатели, мастера машин, копейщики, подносчики дров под смоляные котлы – все они одновременно повторяли те же самые жесты. А потом, когда лестницы пошли вверх, заскрежетали по серой стене, когда снизу раздался торжествующий вой, а с известковой скалы полетела заунывная, но пронзительная песня волынок, Аэс махнул рукой:

– Давай!

Фыркнули катапульты. И одновременно открылись задвижки, и из торчащих на половине высоты стен Тимора известковых желобов хлынула жидкая, кипящая смола. Захрустели вражеские кости и машины. Вой победы сменился воем боли и ярости. А смола все еще лилась, покрывая основание стены, скатываясь тягучей пленкой по каменистому откосу вплоть до самых метательных машин северян, что собирались у его начала. Все котлы Тимора пошли в дело. Все мастера лучшего тиморского квача прикатили свои емкости, согласились вымазать их в смоле. И очень много лучшего квача принесли в горшках. Как раз вдобавок к горшкам с земляным маслом, что были доставлены из самой Самарры.

– Ну, – обернулся Аэс к лучникам, нашел взглядом вытаращившего глаза воеводу стрелков – кивнул, и в тот самый миг, когда со стен полетели косым стальным дождем стрелы, посмотрел на седого, чумазого старика, ссутулившегося на табурете за его спиной.

– Давай, мастер шутих. Пора!

Сначала со стены посыпались искры. Затем с нее полетели горшки. А потом, когда несколько человек обратились внизу в факелы и побежали через толпу, вдруг оказалось, что пламенем занимается сама земля под их ногами. Запылали, словно праздничные вертелы, лестницы с успевшими подняться до середины стены штурмующими. Запылали метательные машины. Запылали все, кто не успевал выскочить из стены сплошного пламени. Захлебнулись, прореженные тремя или четырьмя тяжелыми стрелами волынщики на холме. И Аэсу пришлось остановить подручных мастера шутих, что готовы были сбросить со стены все горшки с квачем и земляным маслом.

– Все, хватит пока.

Воинство северян откатилось прочь, оставив за собой сотни умирающих и уже умерших.

– Сколько? – спросил Аэс у подбегающего к нему Соллерса.

– Не менее трех тысяч, – ответил тот. – В Вермиса попасть не удалось, далековато, но вышку его разрушили. Скатился, будто ком снега с горы. Что будет дальше, знаешь?

– Знаю, – кивнул Аэс. – Дальше они будут ломать стену.

Стену попытались ломать уже на следующий день. Укрываясь щитами, северяне принялись суетиться у баллист. Камни, которые они запускали, не могли причинить вреда стене, но, перелетая через нее, калечили защитников, разрушали помосты с котлами. Баллисты Тимора делали то же самое, но их противники не давали пристреляться, то и дело перетаскивали собственные машины с места на место. Зато в состязании лучников, которые с обеих сторон выцеливали друг друга, некоторое преимущество оставалось за Тимором.

– Долгой осады не будет, – покачал головой Соллерс. – Мы не в осажденной крепости, за нами деревни, запасы еды, предостаточно воды, одних горных речек в долине пять штук, все впадают в Азу. Штурм продолжится.

– Как северяне взяли Иевус? – спросил Аэс.

– Говорят, что им помогла магия, – пожал плечами Соллерс. – Никто и никогда не мог взять Иевус. Мурус говорил мне, что ходил справляться к Софусу. Ардуусский маг ответил ему так, колдуны бывают вовсе не колдуны, никчемные, плохие, средние, хорошие, очень хорошие и великие мастера. Последним подвластно многое. Прочие в чем-то сильны, в чем-то нет. Но иногда случается, что не очень сильный колдун вдруг обнаруживает особый талант в чем-то одном. Или в паре умений. Великий мастер может обратить в пыль камень. Даже обрушить башню, если она стоит на одном камне и качается от ветра. Есть такие заклинания, например заклинание каменной дрожи. Но для того, чтобы рушить крепости, нужен именно особый талант. И у северян он есть. Иевус был вскрыт именно так. И Обстинар тоже.

– А Шуманза? – не понял Аэс. – Отчего под Шуманзой северяне проторчали так долго? И зачем им были нужны эти хитрости с запрудой?

– Не знаю, – пожал плечами Соллерс. – Но колдуны говорят, что большое колдовство – как поднятие тяжести. Можно и надорваться. А если не надорваться, то утрудиться так, что приходить в себя с месяц.

– Только на это и надежда, – пробормотал Аэс. – Иначе зачем бы они строили большие машины?

Северяне и в самом деле поднимали за Лошадиной Головой большие машины. Ни Соллерсу, ни Аэсу не приходилось их видеть раньше, но и тот, и другой листали пергаменты в замковых хранилищах. Еще аккадцы рушили такими машинами стены Хатусса. Камень весом со взрослого воина они забрасывали на триста шагов. А стены Тимора были куда как слабее не только древнего Хатусса, но и нынешнего слабого Аббуту.

– Мастеров ко мне! – приказал Аэс. – Мастера машин и мастера шутих!

Посыльный бросился исполнять, а Соллерс мрачно заметил:

– Или венты и анты умнеют, или их кто-то учит. Насколько мне известно, под Шуманзой таких машин не было. Боюсь, что если они будут так страшны, как о них написано в летописях, то нам придется делать вылазки, чтобы уничтожить их.

– Я бы понадеялся на Лауруса, но вряд ли он настолько безумен, чтобы нападать на такого врага, – заметил Аэс. – Меня тоже сейчас беспокоит, кто научил дикарей этому искусству?

– Узнаем, когда на нас нападет их учитель, – предположил Соллерс. – А пока тебе, дорогой Аэс, остается радоваться, что враг стоит в долине ниже Тимора и не имеет речки, чтобы запрудить ее и затопить нас.

– И затопить нас, – пробормотал Аэс и обернулся. Стена, которая перегораживала долину выше города, уже поднялась на три десятка локтей. – А ведь ты молодец, дядя Соллерс. Какой же ты молодец!

– Я? – удивился Соллерс, обернулся, мгновение смотрел на стену, на город, снова на стену, обернулся на долину и прошептал:

– Но ведь для этого нужно будет впустить их в город!

– Чтобы утопить, – процедил сквозь зубы Аэс и закричал: – Через час ко мне мастера каменщиков и мастера кузнечного цеха! А я пока к королеве. Придется ее немного огорчить.

Аэс вышел из замка через два часа. От его мрачности не осталось и следа. Он осмотрел пришедших к нему четырех мастеров, предупредил, чтобы никто из них не болтал ни о чем, что услышит, и начал с плотника:

– Ты видел, что строят северяне?

– Видел, – приосанился седоусый старик. – Сам не строил такое, но устройство известное. Рычаг да противовес. Отношение сторон – одна к шести. С короткой стороны – груз. Очень тяжелый. Длинную – подтягивают канатами. Если большая штука – то человек до сотни надо. Или лошадей. На конце праща с поводом, чтобы раскрылась, когда надо. Если вытянуть большой рычаг локтей на тридцать… То шагов на триста, а с горки и на все четыреста снаряд пойдет. Даже и меня забросит.

– Сколько надо времени? – спросил Аэс. – Хотя бы на две таких штуки?

– Неделю, – выдохнул старик.

– Она у тебя есть, – кивнул Аэс. – Только очень большую не затевай. Поднимайся в замок, на верхней площадке прикинь, как там их поставить, хватит ли места для зарядки. Действуй.

Плотник, почесывая затылок, ушел.

– Теперь ты, – Аэс повернулся к мастеру шутих. – Помнится, мне очень нравились трубочки из бересты, которые ты запускал на празднике равноденствия. Можешь повторить?

– Могу, – растерялся старик. – А зачем? Мы уже победили?

– Пока нет, – ответил Аэс. – Но победим, если запустишь такую же, но побольше. Чтоб долетела до северян и там разлетелась искрами. Может быть, и огнем. А может быть, и не одну штуку. Как думаешь, если взять жестяную трубу, полетит она?

– Трубу? – вытянулось лицо у старика. – Это ж сколько начинки надо? Полетит, чего ж не полететь… Если со стены, так шагов на пятьсот запустить можно…

– Что тебе надо для этого? – спросил Аэс.

– Начинки у меня нет, – пожаловался старик.

– А что надо для начинки? – нахмурился Аэс.

– Да разное, – замялся старик.

– Говори, – потребовал Аэс. – Тут твои секреты никому не нужны. А не скажешь, и передать их будет некому потом.

– Дом мне нужен, чтобы в стороне стоял, – пробурчал старик. – Опасное ведь дело. И три вещества. Во-первых, томленый кузнечный уголь. Лучший. Ведер двадцать.

– Это легко, – прогудел мастер кузнечного цеха. – Ко мне присылай своих подручных, отсыплю.

– Во-вторых, – старик поморщился, – желтый мел. Лекари о нем знают. Ткачи. Храмовники. Кузнецы.