Скверна - Сергей Малицкий

– Можно подумать, что к тебе старость уже пришла, – засмеялась Вискера. – Или ты только готовишься ее встретить?

– Нет, – скривился Волуптас. – Я могу готовиться только к новой битве. Кстати, тут поговорил с воинами этой бабы, так никто не захотел идти к нам. Они все без ума от своей правительницы. А между тем, не все из них из Ардууса, есть и прибившиеся! И за ними немало подвигов! Я тут послушал…

– Успокойся, – положила руку на плечо Волуптасу Вискера. – Я тоже от тебя никуда!

– А я бы бежал от тебя, куда глаза глядят, – признался Волуптас. – А то ведь, чувствую, и картинки от тебя не дождусь, и на прочие картинки смотреть не захочу.

– А ты не дожидайся! – прошипела с улыбкой Вискера.

– Это ты сейчас мне сказала? – зачастил, устремляясь за красавицей Волуптас. – Мне или еще кому-нибудь?

В ближайшие два дня отряд Волуптаса не встречал ни больших, ни малых отрядов северян. Войско Джофала ушло на юго-восток, к Аббуту. Где-то там же было и войско короля Касаду, а воинам Волуптаса казалось, что королевства у этого короля больше нет. От деревенек остались одни пепелища, от посевов – выжженная земля, и даже если беженцам удалось бы вернуться в свои дома, их ждали неминуемый голод и смерть. Через два дня отряд вышел на окраину столицы нахоритского королевства. Город был мертв. Каменные стены крепости и остовы некоторых зданий стояли закопченными, все остальное представляло собой огромное кострище, от которого несло печеным мясом. Среди дымящихся развалин бродили выжившие из ума старухи и бегали ошалевшие псы.

– Это не свеи, – глухо обронил Волуптас. – А если это свеи, то или они пьяны, или околдованы, или их головы кто-то выпотрошил и набил их гранитной галькой. Чего ты хочешь, мать?

Ободранная старуха, которая едва стояла на ногах, подковыляла к лошади Волуптаса и что-то прохрипела. Игнис присмотрелся к женщине. Вряд ли ей было много больше пятидесяти, но эта война прошлась по ней коваными сапогами, и все-таки она что-то хотела от однорукого.

– Значит, так, – выпрямился Волуптас. – Вчера вечером на север прогнали отряд рабов. Детей. От двенадцати до шестнадцати или чуть больше лет. Детей – более ста человек. За ними двигалась подвода с зерном, чтобы подкармливать. Впереди отряд свеев. Человек пятнадцать.

– О чем ты должен спросить себя, воин? – усмехнулась с какой-то звериной тоской Вискера.

– О том, какого демона мне сдались эти дети, которые все равно подохнут? – проворчал Волуптас.

– А еще? – не унималась Вискера.

– Чем я их буду кормить? – наморщил лоб Волуптас. – Но их гонят кнутом, гонят в дорогу, на которой многие из них погибнут. А уж те, кто не погибнет…

– Придут с войной опять сюда, – прошептал Игнис.

– Значит… – начала Вискера.

– Значит, вперед! – поторопил коня Волуптас. – Нас восемь против пятнадцати! Можно сказать, что мы сильнее!

Охотники Волуптаса догнали пленников на следующий день. Налетели с фланга, порубили охрану, а потом до вечера мазали снадобьями побитые бичами плечи и спины детей, варили похлебку в обнаруженном на подводе котле, кормили несчастных и пытались помочь им починить изодранную одежду. Осень только начиналась, но вечера и ночи уже были холодными. Их осталось восемьдесят – маленьких нахоритов, валов, атеров, иури, самарров, каламов. Ни у кого из них не осталось в живых родителей. Их дома были сожжены. У них уже даже не было слез.

– Что с ними делать? – злился Волуптас. – Куда их вести? Еды всего на неделю, одежды толком нет. На юге – свеи. На юго-востоке – свеи. На севере смерть и голод. На западе горы прайдов, где никогда никому не рады. Куда идти?

– Во-первых, успокоиться, – крикнула, обойдя и переговорив едва ли не с каждым из подростков, Вискера. – Просто ты, приятель, смотришь на этих детей, как на стадо овец.

– А как я на них должен смотреть? – возмутился Волуптас.

– Как на воинов, – отрезала Вискера.

– Ах, как на воинов, – расхохотался Волуптас. – И с кем же они должны сражаться?

– С собственным страхом и немощью, – отчеканила Вискера. – Среди них маленьких от одиннадцати до тринадцати лет – половина. Трети – четырнадцать. Прочим пятнадцать и шестнадцать. Одному даже семнадцать. И они не топчут друг друга, а помогают. Тот парень, кому семнадцать, закрывал мелких собой, когда их били. Нес на руках. Ты посмотри, у него вся спина в кровавых шрамах! И эти дети видели многое. Их вели от городка, где мы сражались с большим отрядом свеев. Вели сто, осталось восемьдесят. Ты понял?

– Ничего я не понял! – повысил голос Волуптас. – Куда их вести?

– В Ардуус, – прошептала Вискера. – Или ты думаешь, что кто-то другой сможет отстоять Анкиду? Или ты думаешь кому-то еще нужны воины? Не воины-рабы, а воины!

– И что делать? – почти простонал Волуптас, глядя, как ливка раздает успевшее остыть варево едва ли не в ладони детям.

– Дать каждому по монете, – отчеканила Вискера. – Хотя бы по медяку. Это их трофей. Пусть несут не себя, а монету. Она легче. И сберечь ее легче. Раздели то оружие, что мы взяли у их охранников, между старшими. Это уже пятнадцать мечей. Если добавить сюда пики, ножи и прочее, мягкий доспех – то почти все старшие будут с оружием. А если мы найдем ножи и для мелких, то это уже будет маленькое войско.

– Беспомощное и слабое, – поморщился Волуптас.

– Но не стадо! – повысила голос Вискера.

– А я вот что скажу, – обрадовался Волуптас, – вот и займись. Заодно проверь себя, готова ли родить и воспитывать хотя бы одного ребенка!

Весь отряд Волуптаса помогал Вискере до темноты. Ночью были выставлены дозоры, а утром Волуптас дал команду подниматься и уходить с дороги на север, потому что ему и одного детского войска хватит, и он нанимался на войну вольным охотником, а не безвольным наставником. Отряд, следуя за детьми, которые и в самом деле построились словно небольшое войско, прошел пять лиг на восток и встал. Потому что навстречу из-за рощи показался уже знакомый отряд вольных охотников во главе с верзилой Стултусом. Воинов с ним было уже не двадцать, а пятнадцать. Зато каждый вел в поводу еще одну лошадь, и на каждой были навьючены большие мешки.

– Смотри-ка, – засмеялась Вискера. – Добыча сама идет к нам в руки. Если мы возьмем этих лошадей, да добавим тех пятнадцать, что удалось собрать, да посадим на каждую лошадь по два ребенка… Мы будем гораздо шустрее. А с учетом этих мешков, то и богаче и сытнее!

– Их пятнадцать, – заметил Волуптас.

– Что нам пятнадцать увальней? – удивилась Вискера. – Ах, пятнадцать уже? Пятеро, наверное, отошли по нужде.

– Рядом с тобой все увальни, – сплюнул Волуптас.

– А рядом с тобой есть воины? – рассмеялась Вискера. – Скажи еще, что я не знаю, где учат сражаться!

– Значит так, – прорычал, придерживая лошадь в тридцати шагах, Стултус. – Вас осталось восемь, к тому же у вас хлопотная добыча. Моих воинов в два раза больше. Но я не разбойник. Я честный человек. Предлагаю за каждых двух мальцов по серебряной монете!

– Конечно! – отозвался Волуптас. – На севере всякий честный человек легко продаст ребенка в два раза дороже. Ты воюешь со свеями или торгуешь за них?

– И десять монет золота за голову вашего придурка с деревяшкой за спиной, – добавил Стултус.

– Если судить по цене за ребенка, за придурка тебе обещали двадцать золотых? – крикнула Вискера.

– А ты кто? – возмутился Стултус. – Почему я должен обсуждать цену с бабой?

– Ну, заказ-то ты принял у бабы? – засмеялась Вискера.

Игнису показалось, что на губах Стултуса закипела пена. Великан взревел, как раненый бык, и его отряд ринулся вперед. Пятнадцать здоровяков со скрежетом выдернули из ножен мечи, чтобы распустить бедолаг Волуптаса на лоскуты. Полетели штормовой волной, ударились, словно о каменный утес, и опали кровавой пеной. Стултус, ощетинившийся тремя стрелами ливки, все-таки добрался до однорукого. Но Волуптас легко выбил из руки здоровяка меч и пронзил ему сердце. Прочие охотники слишком поздно поняли, что ввязались не в ту драку. Когда они решились бежать, их оставалось трое, и ливка не упустила никого. Хотя и Волуптас не обошелся без потерь. Был сражен и второй из братьев хапирру и погибли двое детей. Два шестнадцатилетних парня ринулись в схватку с мечами, которые они держали первый раз в жизни.

– Не послушались, – сокрушенно повторял самый старший из освобожденных, стирая кровь с лица. – Не послушались.

– А сам-то? – с досадой повторял Волуптас.

– Я держал меч в руках, – опустил голову парень.

– Оставь его, старшина, – махнула рукой Вискера. – Он сразил одного. И не вполне случайно. Думаю, что с ним нас станет снова восемь.

– Лучше бы нас стало двенадцать, – проворчал Волуптас. – А не восемьдесят с чем-то. Ну и что делать теперь? Ловите лошадей, я все должен решать за вас?

День был снова заполнен заботами. Распределялись лошади, припасы, оружие. Глаза мальчишек горели, и Игнису пришлось срезать несколько палок и преподать первые уроки. Вечером, когда детское становище угомонилось и Игнис собрался спать, к нему пришла Вискера. Уснуть принц смог значительно позже обычного. А когда проснулся, то подумал, что от такой женщины Тела и в самом деле не отказалась бы и сама. Во всяком случае, чтобы научиться чему-нибудь. Игнис открыл глаза, подтянул к себе деревянный меч, погладил ножны, словно просил прощения у Бетулы, оглянулся, убедился, что утро остается ранним, у костра сидит сонный аккадец, а детское становище безмолвно, улыбнулся прижавшейся к нему сонной воительнице и замер. На обнаженном плече прекрасной Вискеры был отчетливо виден знак Ордена Слуг Святого Пепла – квадрат с вписанным в него крестом, проходящим через середины сторон. Мгновенно покрывшись потом, Игнис потянулся к руке Вискеры. На ее пальце подрагивал слабым пламенем перстень. Принц замер, отдышался и уже привычно спрятал, затянул, затаил собственное нутро. Перстень погас.