Избранные труды - Николай Беляев

Следовательно, в отношении этих лиц, с точки зрения сторонников рассматриваемой позиции, нужно ставить задачу исправления. Перевоспитание же, по их мнению, необходимо для лиц с «глубоко укоренившимися антиобщественными взглядами и навыками».

Но ведь такие лица не могут рассматриваться как лица, не представляющие большой общественной опасности.

Таким образом, либо освобождение от уголовной ответственности с передачей на поруки и условное осуждение возможно в отношении лиц с глубоко укоренившимися антиобщественными взглядами и привычками, либо перевоспитание, о котором говорится в приведенных законах, не всегда связано с изменением глубоко антиобщественного характера человека.

Второе предположение является более обоснованным. С другой стороны, законодатель считает одним из условий условно-досрочного (ст. 53 УК РСФСР) и досрочного (ст. 55 УК РСФСР) освобождения не «исправление и перевоспитание», а просто «исправление» лица. Наиболее часто на практике условно-досрочное освобождение применяется к лицам, лишенным свободы, т. е. к преступникам, представляющим серьезную общественную опасность. Такими лицами могут оказаться убийцы (ст. 103 УК РСФСР), насильники (ч. 1 ст. 117 УК РСФСР), разбойники (ч. I ст. 91 ч. 1 ст. 146 УК РСФСР) и другие тяжкие преступники, чье сознание глубоко поражено пережитками капитализма. Если придерживаться указанной выше точки зрения, то эти лица подлежат условно-досрочному освобождению, когда изменены лишь отдельные черты характера (исправление). Коренной перестройки их психики, т. е. перевоспитания, для их освобождения не требуется. Очевидно, что это не так. Законодатель связывает возможность условно-досрочного освобождения с исправлением преступника, понимая под исправлением такое изменение психики, которое гарантирует несовершение этим лицом нового преступления.

Следовательно, и перевоспитание, и исправление есть перестройка психики человека, изменение свойств его характера.

Исправление есть такое изменение личности преступника, которое превращает его в безопасного и безвредного для общества человека. Перевоспитание же есть исправление преступника плюс воспитание из него сознательного строителя коммунистического общества.

При проведении работы по исправлению и перевоспитанию осужденного неизбежно возникает вопрос о критериях, которые позволяют судить об итогах этой работы. По смыслу ст. 20 Основ уголовного законодательства цель исправления и перевоспитания можно считать достигнутой, если осужденный стал честно относиться к труду, точно исполнять законы, уважать правила социалистического общежития.

Но на практике не всегда просто установить, как относится осужденный к законам, правилам социалистического общежития, к общественно полезному труду и т. д.

Эти трудности приводят к тому, что некоторые теоретики, занимающиеся вопросами уголовного и исправительно-трудового права, вообще отрицают наличие четких критериев, позволяющих судить об исправлении и перевоспитании конкретного лица.

Проф. А. А. Герцензон, выступая на теоретической конференции по вопросам исправительно-трудового права (М., 1957), говорил: «А где же критерии – законодательные и практические, когда мы можем сказать: да, лицо, которое характеризуется такими-то данными, можно считать исправившимся, а лицо, которое этими данными не располагает, считать таковым нельзя. Я позволю себе утверждать, что ни в науке исправительно-трудового права, ни в практической деятельности таких ясных критериев нет…» С этим утверждением проф. А. А. Герцензона согласиться нельзя.

В 1957 г., когда выступал проф. А. А. Герцензон, в законодательстве не указывались критерии исправления и перевоспитания. Более того, в законах в качестве цели наказания называлось не исправление и перевоспитание, а «приспособление совершивших преступные действия к условиям общежития государства трудящихся» – (ст. 9 УК РСФСР 1926 г.).

В настоящее время в законодательстве (ст. 20 Основ) даются довольно четкие критерии исправления и перевоспитания.

Значительно труднее практически решить вопрос о наличии или отсутствии этих критериев. Практика исполнения уголовных наказаний и, в частности, практика работы исправительно-трудовых учреждений показывает, что соблюдение осужденным дисциплины, отсутствие у него взысканий, выполнение и перевыполнение плановых производственных заданий не всегда свидетельствуют о том, что он перевоспитался в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития.

Нередко закоренелые преступники открыто заявляют о том, что они окончательно порвали с преступным прошлым, начинают добросовестно относиться к труду, дисциплинированно ведут себя, активно участвуют в общественной работе и т. д. Однако в действительности оказывается, что все это делается для того, чтобы добиться доверия администрации, облегчить для себя условия жизни в исправительно-трудовом учреждении, получить право на досрочное освобождение, а то и просто для того, чтобы прикрыть свою продолжающуюся преступную деятельность или подготовку побега.

Так, заключенный С. был в 1952 г. осужден за бандитизм к 25 годам лишения свободы. В колонии, куда он был направлен, зарекомендовал себя с положительной стороны по работе и поведению в быту: он добросовестно работал, был дисциплинирован, быстро и четко исполнял указания администрации и т. д., поэтому стал пользоваться доверием администрации. В августе 1957 г. он был переведен на общий режим и стал работать кладовщиком. В апреле 1958 г. он был расконвоирован и оставлен в прежней должности. Воспользовавшись доверием, он похитил материальные ценности на сумму 10 249 руб. (в старых ценах) и совершил побег. Лишь через несколько месяцев после побега он был задержан в Ленинграде, где уже примкнул к бандитской группировке.

Другой пример: заключенный С. был осужден на 10 лет лишения свободы за изнасилование. В колонии он добросовестно относился к порученной работе, участвовал в общественной жизни. Администрация на этом основании сделала вывод, что С. встал на путь исправления и перевоспитания. По представлению администрации срок наказания ему был сокращен с 10 до 4 лет. После сокращения срока наказания он был переведен на облегченный режим. Проработав 3 дня на строительстве, С. совершил побег и через 10 дней был задержан в г. Казани, где успел совершить кражу. При расследовании обстоятельств побега выяснилось, что С. давно имел намерение убежать, находился в преступной связи с ворами-рецидивистами и никогда не ставил перед собою задачи честно искупить вину перед Родиной.

К сожалению, такие примеры не единичны. Совершение новых преступлений лицами, которые ранее были условно-досрочно освобождены от отбытия полного срока наказания, также является свидетельством трудностей, встречающихся при решении вопроса об исправлении и перевоспитании осужденного.

Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 4 марта 1961 г. «О судебной практике по условно-досрочному освобождению осужденных от наказания» отмечает, что в результате ошибок «были необоснованно условно-досрочно освобождены из мест лишения свободы осужденные, которые не доказали своего исправления и часть из которых вновь совершила преступление».[402]

На каком же основании можно судить о действительном исправлении и перевоспитании осужденного? Советская психология, отвечая на этот вопрос, утверждает, что о личности человека и его характере можно судить по тем мотивам и побуждениям, под влиянием которых он действует, а также по его поступкам. Установить мотив – это значит ответить на вопрос, почему человек в данной обстановке действует так, а не иначе, почему он стремится к достижению этой, а не другой цели, почему он для достижения поставленной цели избирает эти, а не другие средства.

С. Л. Рубинштейн придавал столь большое значение мотивам деятельности человека, что прямо определял характер как закрепленную в индивиде систему генерализованных побуждений, мотивов.[403] Он писал, что «каждое свойство характера всегда есть тенденция к совершению в определенных условиях определенных поступков. Истоки характера и ключ к его формированию – в побуждениях и мотивах его деятельности. Ситуационно обусловленный мотив или побуждение к тому или иному поступку – это и есть личностная черта характера в ее генезисе».[404]

Чрезвычайно важным обстоятельством, свидетельствующим о стойкости изменений, которые произошли в характере человека, являются причины, вызвавшие эти изменения.

Осужденный может добросовестно работать, сознавая, что только участие в общественно полезном труде поможет ему исправиться, перевоспитаться и стать честным советским гражданином. При наличии такого мотива одному заключенному приходится принуждать себя добросовестно работать, преодолевая старые привычки, другой же осужденный добросовестно работает, даже не задумываясь над мотивами. Для него добросовестный труд стал привычкой.