Троица - Конн Иггульден

Джаспер смешливо фыркнул. Маргарет была искренне тронута осязаемой симпатией между ними. Такое поведение было ей в диковинку и растрогало чуть ли не до слез; пришлось даже сделать себе замечание. А впрочем, ее слезы за этим столом в каком-то смысле даже сыграли на руку, поспособствовав тому, чтобы заручиться поддержкой валлийцев. Есть мужчины, которые горы готовы свернуть, лишь бы помочь женщине в беде.

– Вы даете мне надежду, Оуэн, – со слезой в голосе, прерывистым шепотом произнесла она. – Молю, чтобы муж мой мог отблагодарить вас так, как вы того заслуживаете.

– Был бы польщен, – с грубоватой простотой ответил Тюдор-старший. – Хороший он человек. Хитрых дьяволов этому миру больше не нужно, их у нас и так предостаточно. Ты слышишь, парень? – обратился он к маленькому Эдуарду, который посмотрел на него распахнутыми, лазурными, детски-невинными глазами. – Я говорю, нам в короли нужны только хорошие люди. Когда-нибудь ты и сам станешь королем, тебе это известно?

– А ты как думал, – подбоченясь, высокомерно поглядел снизу вверх сорванец, чем привел старика в умиление.

Маргарет схватила сынишку за ухо так, что он ойкнул.

– Будь вежлив, Эдуард, – приструнила она зарвавшегося шалуна. – Ты здесь гость.

– Прошу простить, сир, – шаркнул тот ножкой, потирая ухо и обиженно косясь на мать.

28

Дерри Брюер не исключал, что графа Нортумберлендского вот-вот хватит удар. За стенами Алнвикского замка метался буйный ветер, воя по нисходящей, как сигнал рога к отступлению. Во главе трапезного стола надувался и темнел лицом Генри Перси, лиловея, как младенец, беззвучно заходящийся перед очередным воплем так, что мог лишиться чувств.

– Лорд Перси, мы здесь все делаем одно дело, – напомнил Дерри. – Королева пытается найти армию везде, где только возможно, если мы хотим, чтобы наконец-то воцарился мир.

– Да, но… Шотландцы! – буйствовал Генри Перси. – Вы понимаете это? Презренные скотты! Уж лучше б она заключила сделку с самим дьяволом!

Рот у него желчно кривился, придавая ему глуповатое выражение, которое Дерри втайне забавляло. Он лишь ждал, когда запас гнева в молодом графе прогорит. Но тут неожиданно заговорил Сомерсет, вряд ли понимающий потомственное негодование тех, кто жил и вырос на страже границ.

– Милорды, мастер Брюер. А вот я бы, ей-богу, принял любую силу – пусть даже французов, – только б она дала нам шанс попрать неправое. Свою часть вины за Нортгемптон я не отрицаю. Если б я знал, что сторонники Йорка двинутся на север, то, безусловно, я был бы там, чтобы перешибить им хребет. Мы все в долгу за тот день и несем ответственность за пленение короля Генриха.

– Мой брат Томас сложил там голову, – процедил Генри Перси. – Думаете, сердце мое не надрывается от муки? Из-за Йорка я потерял отца. Из-за проклятых изменников лишился еще и брата. – Он помолчал. – Быть может, я страдал недостаточно, мастер Брюер, так за это я теперь еще вынужден терпеть на английской земле шотландцев. Хорошо хоть, мой отец до этого позора не дожил. – Он горько покачал головой. – Думаю, это бы его угробило.

– Да еще не известно, придут ли они вообще, – успокоил Дерри. – Хотя я, на самом деле, связался бы хоть с самим чертом, лишь бы…

Тут влез барон Клиффорд, решительно перебив собеседника:

– Вы, Брюер, давайте с этим полегче. Даже в шутку или по пьяному делу. А то накликаете нам тут бед. Дьявол, он ведь все слышит – и разглагольствования эти, и божбу – а потом действует, опираясь на них.

Дерри строптиво поджал челюсть:

– …лишь бы, я говорю, он принес нам победу. Милорды, я видел, как Йорк, Солсбери и Уорик любые свои поражения обращают в триумф. И вот дожил до того, что короля Генриха пленили и держат взаперти, как узника. – Он обвел взглядом всех, не забыв и про барона Клиффорда: – Вы все трое потеряли под Сент-Олбансом отцов, а затем в разное время братьев или друзей. Акты о лишении были попраны парламентом. Йорк сделался наследником трона – и сколько же, по-вашему, проживет теперь на этом свете король Генрих, став для Йорка прямой преградой? То-то и оно. Вот она, милорды, горькая суть. Так что нам теперь нужно каждое преданное сердце и верная рука, потому как в случае нашего провала дом Йорка будет править вечно. И не станет тогда ни Нортумберленда, ни Сомерсета или Клиффорда. Те Акты лишения они нам не простят, даже если их когда-нибудь угораздит подумать о помиловании. Милосердие Невиллам не свойственно, милорды, особенно когда они сильны. Вы знаете, что это правда. Вот почему я был бы рад видеть на этих землях и шотландцев, и валлийцев, и тех же французов – да что там говорить, даже ирландцев, – лишь бы те помогли восстановить на троне истинных короля и королеву! Да я бы саму свою душу заложил до последнего вздоха, лишь бы только видеть, что Йорк наконец повержен. А иначе не остается ничего.

Три лорда лишь молча взирали на ту волну накаленной истовости, которую вдруг выплеснул этот человек. От нескольких недель в пути Дерри Брюер зарос грязью. Известно было, что он проехался по Уэльсу и по всей стране, трубя сбор всех, кто верен. В разговоре он держал себя учтиво, с юморком, но в эту минуту его буквально прорвало, обнажив истинный гнев и решимость.

– Вы еще не узнали, где они держат короля? – поинтересовался Сомерсет.

– В Тауэре его точно нет, – ответил Дерри. – Там сейчас идут ремонтные работы, после того как этот болван Скейлз позволил толпе разворотить стену. Я лишь удивляюсь, как это Солсбери позволил ему сдаться, когда весь Лондон взывал пустить этому подлецу кровь. Вот уж по кому я горевать не буду, хотя когда-то мы с ним и сражались на одной стороне. С ума сойти: использовать греческий огонь и пушки для разгона лондонцев! Мне сказали, Скейлза нашли в каземате с перерезанным горлом. Пинту готов проставить тем, кто это сделал, – если их, конечно, удастся разыскать. – Он с томным отвращением ухмыльнулся. – Однако король должен быть где-то там, неподалеку. Мои люди уже ищут, но возможных мест тысячи, а в котором из них именно, поди угадай.

Дерри вспомнилось, как он сам когда-то метался по Вестминстерскому дворцу, выискивая Уильяма де Ла Поля. Этим он с присутствующими не поделился: не поймут, да и дела им особого нет.

– Иногда, милорды, мне думается, что всю свою жизнь я посвятил невинному агнцу, оберегая Генриха от его врагов. И внутри у меня все клокочет от осознания того, что теперь он у них в руках и жизнь его хрупка, как стекло. – Прикрыв на секунду глаза, Брюер горестно качнул головой. – Быть может, нам его уже не спасти. Но Йорка я в итоге увижу мертвым, даже если мне для этого придется забраться по стене в его башню и прирезать сонного!

Граф Перси хмыкнул, одобрительно чувствуя в королевском соглядатае такую боевитость. Полное соответствие его собственным помыслам и настрою. В знак поддержки он сердечно хлопнул Дерри по плечу, отчего обоих окутало облачко дорожной пыли.

– За нами двенадцать тысяч, мастер Брюер. Истинные ратники с мечами, кавалерией и пушками. Если королеве еще и удастся подозвать этих косматых зверей-шотландцев, то я думаю, лазить по стенам и башням вам не придется. Голова Йорка сама собой поднимется над городской стеной. На острие копья.

– Молюсь за это, милорд, – с чувством выдавил Дерри.

Маргарет плотнее закуталась в плащ, чувствуя неожиданно жгучий, захватывающий дух ветер, к какому она не привыкла. Над морщинистым простором моря открытым глазом блестело солнце. Поначалу морской вояж на исходе лета воспринимался как нечто почти приятное: знай себе плыви вдоль побережья в неспешных мыслях и созерцании маленького Эдуарда, босиком шныряющего по палубе. Кожа у мальчика на солнце вначале покраснела, а затем обрела золотистый оттенок, в отличие от Маргарет, ревниво оберегающей свою изысканную бледность. С продвижением на север холод крепчал, казалось, с каждой морской милей. На входе в бухту Маргарет была изумлена, увидев, что в волнах плавает, как битое стекло, лед – точнее, подобие ледяной каши.

По прибытии выяснилось, что в стране траур, так что радости визит гостьи не вызывал. На причале королеву глубоким поклоном встречали лэрды трех кланов, пояснив, что всего неделю назад был убит король Яков. Бо́льших подробностей Маргарет не услышала всю дорогу до Шотландской низменности. Замыкали эскорт солдаты Джаспера Тюдора в кольчугах и латах, надраенных до блеска. На шотландцев их вид впечатления не произвел, хотя вряд ли стоило считать случайностью, что на мелкий отряд гостей хозяева выслали силу примерно в четыре раза больше: свыше сотни всадников прискакало от границы с Англией.

Три дня ушло на то, чтобы добраться до огромного, все еще недостроенного замка на берегу – по одну его сторону мрачно возвышались темные скалы, по другую пронзительно галдели чайки, реющие здесь огромными стаями. Маргарет чувствовала себя вполне бодро, только спина побаливала после столь долгой езды в седле. Вечерами вместе с лэрдами она ужинала в придорожных постоялых дворах, коротая время за легкой беседой, никогда, впрочем, не затрагивающей истинных целей ее прибытия. На Маргарет они поглядывали с жалостью, что ее под конец стало злить (вообще-то неплохо для боевого настроя). Иногда она пыталась повыспросить что-нибудь насчет короля Якова, но всякий раз получала вежливый отпор со вздохами и скорбным пожатием плеч, после чего лэрды, умолкая, поднимали тосты за безвременно ушедшего.