Рассветники - Юрий Никитин

Собственно, вся эта масса, что ездит в туристические поездки, – основной поставщик еще и бабла для астрологов, гадалок, ясновидцев, хилеров, восточных эзотерик, сувениров со знаками зодиака…

Кириченко тем временем говорил картинно и помогая себе величавыми жестами:

– Вообще обезьяна стала человеком, когда научилась врать и говорить… нет, говорить еще не умела, но изображать то состояние, какое не испытывала. В смысле, начала по Карнеги улыбаться, когда хотелось вообще-то вцепиться зубами в сволочь, что села на ее место, не так посмотрела, толкнула…

– Это ты к чему? – спросил Люцифер. – Хочешь извиниться, что отпихнул меня, когда лез за пиццей?

Кириченко посмотрел на него сверху вниз и продолжил высокомерно:

– Кто вел себя… естественно, как есть тут некоторые, то есть говорил то, что думал и чувствовал, того били и прогоняли из стаи: надо ли объяснять, что мы чаще всего думаем на счет своего окружения? Но я вот помалкиваю, и даже Вертиков не говорит все, что о нас думает.

– Еще бы, – сказал Люцифер, – скажи о тебе правду, с говном съешь.

Кириченко проигнорировал его высокомерно, сказал веско:

– Мы это уже не раз обсуждали – так создавалось человеческое общество: на лжи, брехне, притворстве, которые с того времени красиво и благородно назывались хорошими манерами и хорошим воспитанием. Уничтожь притворство, пусть каждый из нас увидит все, что сосед думает, и… рухнет человеческое общество!

Вертиков вставил быстро:

– Да уже не раз говорили, как раз это и произойдет с внедрением в общество чипа, позволяющего «расшаривать мозги».

Кириченко сердито бросил:

– К тому я и вел! Чего вперед забегаешь?.. Пойдем вместе говно жрать?

– Долго вел, – ответил Вертиков виновато. – Я вот р-р-раз – и сказал. Без соплей и мерехлюндий.

– Так я ж для таких, как ты, разжевывал!.. Шеф, скажи ему, чего это он?

Я сказал строго:

– Вертиков, отдай Кириченко совочек, а сам иди копайся в другом месте. И красное ведерко захвати.

– Мое синее, – вставил Кириченко.

Корнилов сказал тревожно:

– Вы ржете, а мне страшно.

– За нравственность? – спросил Люцифер скептически. – Сокрушаешься об упадке нравов?

– Да хрен с ними, нравами, – сказал Корнилов, – мне как-то пофигу эти нравы. Мне другое страшно…

– Что?

– А что за этим?

– Ты о чем?

– Какие все тупые, все вам разъясни… Все века человечество было счастливо, что ему можно было нарушать самый сладостный запрет! А что теперь?

Люцифер проговорил с недоумением:

– Что плохо?

– Не плохо, – сказал Корнилов, – а опасно. Очень опасно. И чревато.

– Боком? – спросил Урланис, не упускающий случая сострить, неважно, к месту или нет.

Корнилов проигнорировал неудачника, смотрел на всех нас вопрошающе.

– Не чувствуете угрозы?

Люцифер добросовестно подумал, ответил честно:

– Пока нет.

– А потом?

Люцифер пожал плечами:

– Авось успеем добежать до сингулярности раньше, чем эта угроза станет реальной.

Корнилов покачал головой.

– Не уверен, – проговорил он мрачно. – Не уверен… А если не успеем? Ломка устоев будет такой, мало не покажется. В человеке заложен огромнейший заряд… или жажда нарушений! Пока что удавалось переводить в сексуальную сферу, трахались тайком, нарушая супружескую верность, и чувствовали себя глубоко удовлетворенными, то есть революционерами, бунтарями, потрясателями моральных устоев общества! А сейчас что, превратиться в послушные винтики?

– Ими и были, – буркнул Кириченко.

– Были, – возразил Корнилов, – но не чувствовали!.. Две большие разницы, как говорят в Мухосранске. В каждом из нас огромнейший заряд бунтарства, противодействия, жажды ломать и крушить… На что направить теперь? Где это безопасное русло?

Кириченко подумал, буркнул:

– Пусть бунтарят в науке. В хай-теке.

Корнилов спросил с отвращением:

– Самому не смешно?

Кириченко ответил с раздражением:

– Нет. Я могу, почему они не могут? Все мы от Адама и одной из его обезьян. Ладно-ладно, я понял. Может быть, запустить еще и тараканий грипп, чтобы уменьшить численность дураков? Будет передаваться только от тараканов, его сделать нетрудно, а вымрут только неряхи и алкоголики, у которых тараканы на кухне.

Урланис подумал, подумал, сказал нерешительно:

– Корень, конечно, грубая свинья, но резон есть. Новый штамм гриппа должен поражать всех, у кого недостаточно развито мышление. Алкоголиков, фанатов хоккея и футбола… вообще болельщиков, пивоманов… ну, список можно уточнить…

– В сторону расширения, – добавил Корнилов с нехорошей усмешкой людоеда.

– Тех, – сказал Кириченко, – кто умеет нарушать только правила вождения и общественную мораль. А вот хамов и наглецов, потрясающих основы науки, будем забрасывать цветами.

– Лучше грантами, – заметил Урланис.

Кириченко посмотрел осторожно в мою сторону:

– Благодаря гениальной и мудрой политике нашего светоносного вождя с грантами вроде бы пока в порядке.

Глава 6

Чипы «Омега» поступили в продажу ограниченной партией и по очень высокой цене, но хотя это и прорывная технология, однако ажиотажа с покупками нет. Напротив, все осторожничают, а приобретают его совсем уж фрики.

Когда я взял бифштекс и сел за стол к своим орлам, где на этот раз и трое наших женщин, тихих, как мыши, Кириченко с подцепленным на вилке куском мяса рассуждал:

– Бунтарство принимает и такие формы, как пойти налево, нарушить правила на дороге… Мы гордимся этим, мы получаем радость от осознания, что нарушили, а ведь это неправильно… но получаем же! И это вот все разом кончится?

Люцифер возразил:

– Ну почему кончится? Сверхорганизм уже заранее принимает защитные меры.

– Ну-ну?

– Свингерство, – напомнил Люцифер, – групповухи, шведский вариант… Еще Эммануэлла, ведомая им, как теперь понимаем, проповедовала брак без ревности! И когда заставала мужа с другой женщиной в постели, просто присоединялась к их забаве…

Кириченко помотал головой:

– Да, похоже, Сверхорганизм все предусматривает и готовит нас, дураков, заранее. Может быть, в самом деле не все так страшно?

Урланис сказал жарко:

– Страшно не то, что жена все узнает и морду набьет! Страшно, что потеряем сладость нарушения запретов!.. А без запрета это то же самое, что и свою жену, разве не так?.. А мне это исполнение супружеского долга уже осточертело давно, сперва рукоблудствовал, теперь свидольствую.

Антонина улыбнулась, Маринка тихонько хихикнула, а Урланис повернулся ко мне:

– Так, шеф?

Я огрызнулся:

– А если не так, что-то можем изменить?

Они переглянулись, разом подняли и опустили плечи. Все верно, пришло время, как говорят новостники и колумнисты, Великой Правды. Хотя, конечно, слово «великая» здесь неуместно, точнее бы «полной» или «предельной», но народ любит простое и пышное, так что заговорили о Великой, когда ничто не будет скрыто. В инете, с экрана жвачника и вообще отовсюду предрекают великий шок, потрясение устоев, а то и гибель человечества, но мы к этому шли последние полтора века через реформации, сексуальные революции, раскрепощения, показы мод, освобождение от морали, долга, чести, верности, гей-парады. Так что особенной катастрофы не произойдет, итак прекрасно знаем, что все мы дети Фрейда и обезьяны, подлые похотливые животные.