Ради любви к жизни. Может ли человек преобладать? - Эрих Фромм

В сущности, конфликт между русской и китайской сторонами не ограничивается проблемами отношений с индустриальными странами (он в основном теоретический и не относящийся к реальности). Конфликт приобретает особую остроту в связи с политикой в отношении различных слаборазвитых стран. Похоже на то, что внезапное прекращение коммунистической агрессии в Ираке летом 1959 г. произошло благодаря давлению Хрущева и вопреки намерениям китайцев; гораздо понятнее случай с Алжиром. В своем докладе на заседании Верховного Совета в октябре 1959 г. Хрущев, в противоположность своей прежней позиции относительно планов де Голля, неожиданно выступил в поддержку североамериканского плана прекращения огня, в то время как китайцы продолжали клеймить план де Голля «как хитрость от начала и до конца»[183].

Собственно говоря, китайско-русский конфликт — это конфликт по поводу лидерства внутри коммунистического движения. Китайские лидеры заявляют, что их коммуны — это крупный шаг в направлении истинного коммунизма, а Мао Цзедун — ведущий теоретик коммунистического лагеря, русские же, естественно, отвергают эти притязания[184]. Этот конфликт нельзя объяснить только личной ревностью. Он касается очень важного вопроса: кто со временем станет лидером всех слаборазвитых стран, особенно, коммунистических партий этих стран — Советский Союз или коммунистический Китай. Различие между русским и китайским видением коммунизма очень весомо. Россия являет собой консервативный индустриальный управленческий организм, но в то же время она должна поддерживать колониальные революции ради сохранения своей политической позиции в мире, всегда включавшей в себя заботу о собственной безопасности и желание договориться с Западом. С другой стороны, Китай с его идеями, противоречащими социализму Маркса, сохранил мессианскую веру в эгалитарный тип массового общества; эта вера основана на непоколебимой убежденности в том, что коммуны — это укороченный путь к новой форме общества и что капитализм никогда не откажется от своего стремления разрушить коммунистические страны.

Русско-китайский антагонизм проявляется не только в конфликтах по поводу проблемы сосуществования, мирного перехода к социализму и т. д., но и во многих практических вопросах, касающихся внешней политики. Известно также, что кроме расхождений в отношении де Голля и, возможно, Ирака, были и другие: Хрущев выразил сожаления по поводу агрессивного поведения китайцев в китайско-индийском пограничном конфликте. Серьезные споры между Россией и Китаем велись не только о влиянии в различных коммунистических партиях мира, но и о влиянии в таких важных стратегических точках земного шара, как Конго, Алжир и Куба, где китайцы пытались переиграть местных лидеров в их агрессивной политике, в то время как русские придерживались позиции умеренного вмешательства, используя, одна-. ко, «жесткий» язык, чтобы не оставить поле битвы за китайцами.

Еще более важно, возможно, что русские не хотят снабжать китайцев атомным оружием. Есть много свидетельств тому, что Китай оказывает давление на Советский Союз с целью получить атомное оружие, но Россия не согласна уступить их требованиям[185]. Со стороны Восточной Германии[186], и Китая было оказано совместное давление получить атомное оружие в том случае, если западные державы предоставят Западной Германии термоядерное оружие. Однако Хрущев в недатированном письме к Европейской федерации против атомного оружия, опубликованном ТАСС 18 марта 1959 г., подчеркнул «нежелательность расширения так называемого атомного клуба» и предупредил, что действия Соединенных Штатов по снабжению своих союзников атомным оружием вызовут «своего рода цепную реакцию распространения атомного оружия по всему миру»[187].

Все же одну проблему нужно рассмотреть ввиду ее огромной важности в понимании будущего китайской политики. Проблема заключается в том, свидетельствует ли агрессивность нынешней китайской политики о стремлении Китая к территориальной экспансии и — со временем — к войне.

Принимая во внимание рост населения и низкую продуктивность сельского хозяйства Китая, можно предположить, что по экономическим причинам он нуждается в территориальной экспансии, которая может быть направлена либо в сторону слабо населенных Внешней Монголии и Сибири, либо в сторону густонаселенной Юго-Восточной Азии с ее сказочными запасами риса, нефти, резины и т. д. Все возрастающая агрессивность Китая, конечно, может однажды привести к началу территориальной экспансии, однако существует много причин считать, что это не тот путь, который предпочтут китайские руководители. Экспансия в сторону Сибири превратит Советский Союз во врага Китая и приведет к созданию американо-советской антикитайской коалиции, что чревато для Китая смертельными последствиями. Что касается экспансии на юго-восток, которая может произойти лишь при скрытой или явно выраженной поддержке России, то нет реальной необходимости такой экспансии. Китай действительно нуждается в сырье, имеющемся в изобилии в Юго-Восточной Азии, но задача Китая не в подчинении этих стран, а прежде всего в свободной, беспрепятственной торговле с ними по приемлемым ценам.

Решающим для всей китайской экономики является тот факт, что у Китая почти нет долгосрочных кредитов, поэтому он вынужден проводить индустриализацию, имея небольшие средства, и вынужден экономить на ограничении потребления. Вот какую картину рисует Барнетт. «Приступая ко второму пятилетнему плану, — пишет он, — они действовали по принципу „по одежке протягивай ножки“, и, может быть, именно этот фактор определил радикальные перемены во внутренней политике в течение 1957–1958 гг. Драматическое решение организовать разобщенные, мелкие, трудоемкие индустрии, провести широкомасштабную мобилизацию трудовых резервов на орошение полей и другие проекты, требующие небольших капиталовложений, распределять население Китая и его ресурсы и дальше по коммунам — все это, может быть, объясняется, во всяком случае в некоторых аспектах, тем, что Китай выполнял свои программы развития без долгосрочных иностранных займов»[188].

Несмотря на усердие в построении своего типа коммунизма, их упорный национализм, их гордость и их агрессивный язык, можно предполагать, что нынешние лидеры Китая, будучи людьми реалистически и рационально мыслящими, предпочитают достичь своих целей мирными методами, а не разжигать войну, хотя они и не боятся ее, как русские. Вот к какому заключению приходит Барнетт: «Существует много причин, позволяющих считать, что в своей стратегии пекинские лидеры не стремятся ни к территориальной экспансии, ни к насильственному экспорту революции. Завоевание мира в традиционном военном смысле и мировая революция в рамках коммунистической доктрины — совершенно разные концепции. Тем не менее Китай считает приоритетом наращивание военной мощи и, не желая большой войны, в различных целях может использовать давление и силу»[189]. Даже после недавнего противостояния китайских лидеров хрущевской политике сосуществования Барнетт не верит, что китайцы отказались от курса, основанного на намерении избежать войны и на возможности сосуществования на основе соревнования, которому они следовали до фиаско «периода 1000 цветов». Он пишет: «Конечно, нельзя полностью исключить того, что китайцы решили больше полагаться на вооруженные силы для достижения своих целей. Тем не менее сейчас, в начале осени 1959 г., почти ничто не указывает на то, что китайцы решили следовать политике широкомасштабной военной агрессии. То давление, которое они оказывают на соседние страны, достаточно ограничено, и, очевидно, планы Пекина по отношению к китайско-индийской границе и по отношению к Лаосу также ограничены[190]. В обеих ситуациях действия китайцев явно объясняются внутренними факторами, а не долгосрочной тактикой, и, может быть, решив местные проблемы, Пекин предпочтет действовать в отношении Южной и Юго-Восточной Азии при помощи пряника, а не кнута[191]».

Если посмотреть на китайскую проблему трезво, не ослепляясь ненавистью к их коммунизму, можно прийти к выводу: чем более сложной будет экономическая ситуация в Китае, тем более нетерпимым будет режим Китая и более агрессивной его внешняя политика. Если существующая сейчас политика максимальной экономической изоляции и политического унижения сохранится, агрессивные тенденции внутри Китая усилятся, что поможет врагам Хрущева в Советском Союзе одержать верх. Такой ход событий, скорее всего, приведет к термоядерному вооружению Китая, потом Германии и в конечном итоге к войне. Если, с другой стороны, пекинскому правительству предоставить кредиты, возможность свободно торговать и место в Организации Объединенных Наций, если решению экономических проблем не помешают враждебные правительства Юго-Восточной Азии, существует реальная возможность того, что Китай вернется к прежней политике соревнования и сосуществования, которой он придерживался до 1958 г.