Бездна обещаний - Номи Бергер

Желая переменить тему, Кирстен обратилась к более земным проблемам и спросила дочь, повезет ли ее к Харвудам Лоуренс. Мередит мгновенно сделала гримасу:

— Думаю, что да, хотя я не понимаю, почему мне нельзя пойти туда пешком. Папа так нервничает по этому поводу.

— Нет, дорогая, он просто беспокоится за тебя.

— Но это же всего в двух кварталах отсюда.

— Мередит. — В голосе Кирстен появилось недовольство.

— Знаю, знаю. Я поеду с Лоуренсом, можешь не волноваться.

— Умница. А теперь поцелуй меня и отправляйся хорошо провести время. — Мередит наклонилась и поцеловала мать, после чего крепко обняла ее. — Я люблю тебя, ангел мой, — шепнула дочке Кирстен.

— И я люблю тебя, мам. — Мередит снова поцеловала мать. — Люблю больше всех на свете.

— И даже больше меня? — ревниво спросил появившийся в дверях Джеффри.

— Папа! — воскликнула девочка. — Ты меня напугал.

— Прости, принцесса, я не хотел. — Джеффри взглянул на жену. — Я не помешал?

— Нет, — улыбнулась Кирстен. — Просто мама с дочкой болтают про свое.

Джеффри, казалось, расслабился.

— В любом случае я просто зашел сказать, что Лоуренс уже ждет внизу, в машине. — Увидев, что дочь колеблется, Джеффри нетерпеливо добавил: — Ну, так чего же ты ждешь? Отправляйся, отправляйся.

Мередит кивнула отцу и вылетела за дверь.

— До чего же она похожа на маленького испуганного кролика, а? — Джеффри с изумлением смотрел вслед убегающей девятилетней дочери. — Ты, верно, тоже считаешь меня гадким великаном-людоедом за то, что я постоянно заставляю ее ездить повсюду с Лоуренсом? Эх вы… — Голос Джеффри звучал так тоскливо, что Кирстен была готова обнять его. Но грусть Джеффри продолжалась недолго. Стоило ему услышать звуки бетховенской «Лунной сонаты», расплывающиеся по дому из музыкальной залы, как задумчивость мгновенно сменилась гневом. — Черт бы побрал этого мальчишку! — прорычал Джеффри и бросился из комнаты.

Роксана еще раз просмотрела всю пачку фотографий и сунула их обратно в большой коричневый пакет. Затем снова просмотрела записку, приколотую к первой фотографии. Тщательно подобранные гнусные слова били наотмашь. Роксана медленно вложила записку в конверт и спрятала его в небольшой потайной сейф за книгами в библиотеке и налила себе выпить.

Ей не следовало позволять Майклу снова выступать с Кир-стен Харальд. Не следовало быть такой наивной и успокаиваться, поверив в то, что брак этой пианистки с человеком из высшего общества изменит ее отношения с Майклом. Не исключено, что они встречались все это время, несмотря на то что не выступали вместе шесть лет.

Роксана стиснула зубы на краешке хрустального бокала, представив его горлом своей соперницы. Роксана рабски любила Майкла, она посвятила всю свою жизнь ему и его карьере, а муж отплатил тем, что обесчестил ее самым пошлым и банальным образом. Майкл предал и унизил Роксану. Произошло то, чего она боялась больше всего в жизни. Роксану заставили делить мужа с кем-то еще.

Поставив пустой бокал на столик, Роксана стала рассматривать свое отражение в зеркале бара, проводя ладонями по чувственным изгибам своего все еще прекрасного тела. На глазах ее выступили слезы, сердце пронзила такая боль, что Роксана вынуждена была ухватиться за уголок бара, чтобы не упасть.

Проклятый Майкл. Будь он проклят за то, что сделал. Роксана уже начала умирать и знала об этом: знала, что умирать будет медленно, по частям, пока от нее ничего не останется. Женщина осторожно дотронулась до плоского места, бывшего когда-то пышной, налитой левой грудью, и вся содрогнулась от резкой перемены настроения. Вряд ли ей следует винить Майкла за то, что он делает: Роксана уже не была женщиной, как прежде. Все еще прижимая ладонь к пустому месту слева на груди, правой рукой Роксана сняла трубку телефона.

25

— Почему мы встречаемся в «Ля Греноль», а не в твоем офисе? — с подозрением спросила Нельсона Кирстен, как только им принесли выпивку.

Нельсон ответил не сразу. Радуясь, что чем-то может занять руки, он ухватился за свой бокал и сделал большой глоток «Шива».

— А что, в законе где-нибудь сказано, что агент не имеет права пригласить на ленч своего любимого клиента?

— Нет, конечно. Я спрашиваю только потому, что ты летом никогда не остаешься в городе по пятницам.

— Ну могу же я когда-нибудь сменить обстановку.

Кирстен, зажав в руках стаканчик с еще нетронутой «Кровавой Мэри», наблюдала, как запотевают его стенки. Что-то здесь не так. Кирстен всмотрелась в посеревшее лицо Пендела, и ее начала охватывать паника. Он что, заболел? О чем он собирается говорить? Почему они встретились здесь?

Нельсон снова потянулся за бокалом и обнаружил, что тот пуст. Пендел прокашлялся, вытянул руки на столе и снова кашлянул. Он должен был сообщить Кирстен самое тяжкое из известий, которые ему в жизни приходилось кому-либо приносить. А то, что Нельсон любил Кирстен, как родную дочь, делало его задачу в тысячу раз невыносимей.

— Ну, говори же, Нельсон. — Кирстен начинала выходить из себя. — Если ты еще раз кашлянешь, я задушу тебя. Говори, что бы это ни было. Ну же.

За толстыми стеклами очков на глазах Пендела выступили слезы.

— Кирстен, — начал было он, но вновь осекся. Ему отчаянно хотелось прокашляться, вместо этого Нельсон лишь несколько раз глубоко вздохнул. — Кирстен, большинство твоих выступлений на следующий год аннулированы.

— Что? — Кирстен начала приподниматься со стула, но Пендел силой усадил ее на место. — Ты с ума сошел? О чем ты говоришь?

— Всю неделю мне звонили и засыпали телеграммами…

— Кто?

— Почти все.

— Все?

Взгляд Нельсона застыл на клетчатом узоре скатерти.

— Дирижеры, руководители оркестров, директора концертных залов, агенты…

— Но почему? Почему?

— Не знаю почему. Все, что я знаю, — это то, что они отменили три четверти твоих концертов и половину сольных выступлений.

Кирстен вцепилась руками в край стола и попыталась дышать глубже. Но не смогла. Все, что ей удалось, — несколько маленьких глотков воздуха, от чего она почувствовала легкое головокружение.

— Нет, — прошептала она, — этого не может быть. Я тебе не верю, не могу поверить. Ты понимаешь, о чем говоришь, понимаешь, что это значит? Нет, Нельсон, я не верю. Не верю!

Это просто кошмар; это не могло случиться, не должно было случиться. Только не с ней. А потом, молнией, мысль: «Майкл». Кирстен с трудом произнесла любимое имя:

— А что Майкл? И он отказался?