Кощеева гора - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Подумай, – благодушно позволил Равдан, ничуть не поверив этой скромности. – Мы понимаем – сами к престолу пришли, когда нам и двадцати не было. Сами всему учились.
– Нам не к спеху, – подтвердил Станибор. – До Йоля еще далеко, а на Йоль мы могли бы и принести друг другу клятвы, время самое подходящее.
Сам Станибор не имел ни капли крови варягов или русов, но в Свинческе перенял многие укоренившиеся здесь варяжские обычаи.
– Это самое разумное, – подтвердил Торлейв.
Он и сам имел в виду задержаться здесь до Йоля, только клятвы для Святослава надеялся получить иные.
Взгляд его привлекло движение в стороне. Он обернулся – Рагнора стремительным шагом удалялась из гридницы. Но Дединка стояла на прежнем месте, и взор Торлейва, зацепившись за нее, дальше не пошел. Она слегка улыбнулась ему и опустила глаза. Но и от этого мелкого знака ее одобрения потеплело на сердце, и Торлейв перевел дух. Хоть он и молод, неопытен, и голова гудит от таких новостей – как дитя на морковку, этим хитрецам его не поймать.
Глава 8
– Я за него не выйду.
Когда Равдан, уже поздно вечером, вернулся домой, Рагнора ждала его там, вместе с матерью. На посиделки она в этот раз не пошла. Вид у нее был ожесточенный и отчаянный, глаза сверкали.
– Сдается мне, что не выйдешь, – удивительно спокойно согласился Равдан, бросая плащ на лавку и не глядя, кто из челяди его подберет. За годы близости к княжьему столу он усвоил боярские замашки. – Сдается, этот удалец достанется Остре. Говорят, вчера он с ней ходил на посиделки, так все там обхохотались. Я бы на его месте тоже выбрал Острю. Она и красивее, и нравом помягче тебя.
– Ему нужна я. – Сидя с ногами на большом ларе со своим приданым, Рагнора напоминала свернувшегося ежа.
– Он такого не говорил.
– Лукавит. В обозе киевском все знают: его прислали сватать меня. Потому что я – Прияны сестричада. Он хочет своему Святославу быть свояком. И что он с Острей водится – глаза отводит.
– Я уж не знаю, чем он ей не угодил, – вздохнула Ведома. – Парень красивый, веселый, умный…
– И кулаками помахать не хвор! – одобрительно подхватил Равдан.
– Старше ее всего-то лет на восемь. Не за деда же с седой бородой отдают! Так нет – уперлась.
– Понимает – этим парнем она вертеть не будет. Он на нее узду найдет.
– Насмехаетесь вы надо мной? – Рагнора сверкнула глазами.
– Скажи спасибо, что насмехаемся! – Расстегнув кафтан, Равдан сел на лавку напротив нее и вытянул ноги. – А то ведь я мог бы и плетку взять. Не беру, потому что и взабыль думаю – он Острю возьмет. Я бы Острю взял, ясного дня не видать!
– И вы, вы хотите, чтобы я за него вышла? – Рагнора воззрилась на отца, будто не верила в такую нелепость.
– Хотим. И так будет, если парня уговорим.
– Да неужели вы забыли, что он брат Святослава, а отец Святослава убил моего деда! Твоего отца! – Рагнора взглянула на мать. – Он кровный враг нашего рода! И я должна за него идти, как Сигню за Сиггейра? Как Гудрун за Атли? Зачем – чтобы скормить ему наших детей, убить его, поджечь дом и войти в него самой[25]?
– Да что ты выдумываешь? – Ведома поморщилась.
– Матушка, но как ты можешь хотеть, чтобы я вышла за племянника Ингвара, который твоего отца убил?
Ведома взглянула на мужа, но Равдан только усмехнулся и двинул бровями: тебя спросили, ты и отвечай.
– Милая моя… – Ведома с трудом подбирала слова.
– За эту смерть давно заплачено. – Равдан все же пришел ей на помощь.
– Истинно так, – подтвердила Ведома. – Мы примирились с Ингваром сразу после смерти отца, еще пока он оставался здесь. Он передал власть Лютояру, то есть Станибору. И согласился, что воеводой будет твой отец, а я – его водимой женой. Ингвар признал наш брак и положение, и это была его вира. Его плата за примирение. Они бились на поединке, за такую смерть не мстят. А ведь он мог тогда перебить нас всех и посадить здесь своих людей. Родни у него хватит…
– Тородд сейчас не в Смолянске сидел бы, а здесь, и был бы князем смолян, – добавил Равдан.
– Но Ингвар пришел сюда со щитом! Сидел бы он в Киеве – и виры бы не понадобилось!
– Сидел бы он в Киеве – здесь бы не было нас, – прямо сказал Равдан. – До сих пор правил бы Сверкер. Но не думай, что тебе это принесло бы счастье. Тебя, статочно, и в живых бы не было. Сверкер Ведому моей женой не признавал, норовил ее за другого кого выдать. Сперва за одного – за Зоряна ловацкого, а как его прикончили, еще женихов нашел целый пучок. Меня бы здесь не было, в воеводах, да и вовсе в Свинческе.
– Отец не разрешил бы нам жить вместе, – кивнула Ведома. – Он не признал бы такого зятя, никогда. А ты… Я часто думала, что было бы с тобой, останься мой отец в живых. – Впервые в жизни Ведома заговорила вслух об этих мыслях, но ей было ясно: для дочери пришло время разобраться в нитях своей судьбы по-настоящему, чтобы не запороть весь узор будущего. – Отец, когда заманил меня обратно домой, всем рассказывал, будто мы с Прияной три года провели в Подземье у Кощея.
Рагнора кивнула: эту часть родового предания она знала хорошо.
– И вот к началу лета выяснилось бы, что я дитя ношу! По сроку было видно, что я понесла с Карачуна: ты родилась после Дожинок, на равноденствие. Будь я не замужем – всему племени смолянскому было бы ясно как день, что ты дитя самого Кощея! Думаешь, тебя оставили бы в живых? Да ни за что! Детей Темного Света возвращают на Темный Свет. Мне ни за что не позволили бы оставить тебя при себе. Тебя сразу после рождения утопили бы или отнесли бы в лес в такую глушь, где никто не подберет. Тебя там съели бы звери в тот же день. Что было бы со мной, покажи я всем, что отмечена Кощеем, – и думать не хочу. Может, нас отвели бы в лес обеих и еще привязали к дереву для верности. Вот и все, что было бы, останься мой отец в живых. Ингвар спас
