Кощеева гора - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да кто ж она такая, эта Дединка? – подхватил Торлейв, будто всего лишь хотел выяснить, сильно ли его унизила такая пара. – Она ведь не рабыня у вас?
– Нет, она – таль. От вятичей оковских.
– Какого она рода? На Оке ведь нет своих князей?
– Князей нет, а вуйка ее там в большой чести, она вещунья, все мужи ее слушаются. Они старшего рода, уж сколько веков на Оке сидят.
– Как же Дединка сюда попала? Вы что – с вятичами воевали?
– Не воевали, а как-то раз, три зимы назад, шел от нас обоз, а вятичи напали, их тамошние вилькаи, они как-то по-другому там называются. – Остромира наморщила лоб. – Напали, хотели товар отнять, а наши их разбили, отогнали, самих взяли в полон. Потом приезжали оковские старцы своих сыновей выкупать, а Равдан взял с них таль, чтобы больше такого не было. Они жребий бросали, выпало Дединке – у нее братьев нет. И еще двое отроков у нас от них было. Один – Хотима, он где-то здесь, другой был Волшук, да он умер в ту зиму.
– Куда это от вас шел обоз? – полюбопытствовал Торлейв. – Через Оку?
– Не через Оку, а через Упу… я не знаю.
– Через Упу? – Торлейв мгновенно вспомнил Саркел, упомянутый Унезором. – С кем же вы торгуете через Упу?
– Почем мне знать? – с несчастным видом протянула Остромира. – Я же не купец! Слышала что-то… я сама была еще малая девчонка, что мне до этих дел? Может, не через Упу, а еще куда, я забыла. Ну что – придешь к нам? Девкам очень уж охота про золотой меч послушать.
Она даже прикоснулась к руке Торлейва, глядя на него с мольбой.
– Приду! – успокоил он ее. По тревоге в ее глазах и скованности повадки он угадывал, что не по своей воле она пришла его уговаривать, а кто-то ей такой урок задал. – Будет вам золотой меч.
Остромира ушла, явно довольная, а Торлейв задумался пуще прежнего – и вовсе не о девичьих глазах, как надеялись те, кто послал к нему Остромиру. Смоляне водят торговые обозы на Упу? Местность та запустела после похода воеводы Свенельда лет пятьдесят назад, но до того через Упу пролегал путь на Дон и в хазарские владения. Обозы из смолянской земли могут ходить на Оку, но чем торговать? Покупать там меха, чтобы сбывать их через Киев в Царьград, благо у Станибора есть такое право? Вполне возможно. Но Упа и тем более Саркел указывают на совсем другие связи…
И Торлейву тем легче было такие связи заподозрить, что в Киеве он про эти дела знал очень хорошо. Со времен Олега Вещего киевские князья не имели с хазарами мира и не торговали с ними. Но год от года некие люди отправлялись в Корсунь, встречались там с другими людьми, носящими высокие белые шапки, продавали им русских куниц и бобров, а если люди в белых шапках потом везли товар в Каршу и Таматарху, продавцы могли ведь ничего об этом не знать? Хельги Красный успел за несколько лет добыть немалое богатство именно благодаря своим связям, о которых «никто не знал». Люди в белых шапках, приезжавшие из Итиля и Таматархи, покупали меха, которые сам Торлейв или его люди привозили в Каршу – там помнили и Хельги Красного, и его вдову Фастрид, и его сына. А из Киева эти меха отсылали Мистина и сама Эльга, вот почему все эти годы по-прежнему «никто не знал».
Мог ли Станибор от себя проделывать ту же уловку, только через Упу и Тихий – на Саркел? Да почему же нет? Но, поскольку Киев с Итилем враждуют, от киянина это будут тщательно скрывать.
Пойти и спросить Станибора? Но с этим Торлейв решил не спешить. Следовало разузнать получше самому. И он видел к тому некий способ…
Зачем себя обманывать? Он был рад любому поводу сделать то, что очень хотелось сделать.
Чтобы этот замысел осуществить, пришлось дожидаться вечера. Пора предзимья – самая унылая и неприятная в году, но Торлейв радовался ранней тьме, промозглому ветру и моросящему дождю, что гнали людей из-под открытого неба под соломенные и дерновые кровли. Без большой надобности в такую пору во двор никто не высунется, а другого места, где их никто бы не увидел вдвоем, Торлейв не мог придумать. В девичью избу, где Дединка живет, ему нет ходу, в поварне и гриднице всегда полно народа, в хлев кто-то из женщин когда угодно может зайти, а погреб и клети заперты на замки. Оставалось прятаться за стену темноты.
Пришло время ужина, в гриднице разожгли яркий огонь в длинном очаге, загорелись масляные светильники на столах. Челядинки под присмотром Прибыславы стали подавать еду: князю и его ближикам – жареную свинину и похлебку из полбы, репы и сушеных грибов, на нижний конец стола – просяную кашу с салом, хлеб, кислую капусту. Торлейв сидел на почетном краю стола, и, прислушиваясь к разговору, краем глаза наблюдал за челядинками. Встать посреди трапезы было бы неучтиво, и он с нетерпением дожидался ее окончания, беспокоясь, как бы не упустить удобный случай – если он выпадет.
Наконец женщины начали прибирать со столов. Уже вот-вот появится Остромира – Торлейв помнил, что обещал пойти с ней на посиделки. Дединка прошла вдоль столов, собирая на деревянный поднос кости от свинины. Торлейв встал и вышел, не оглянувшись на нее, но снаружи направился не к отхожему месту, а к поварне. Встал за углом в тени и стал ждать. Только бы она пошла одна. Если с кем-то из других служанок – показаться будет нельзя.
Вот она. Сердце оборвалось и подпрыгнуло – даже в густых сумерках Торлейв легко узнал эту тонкую и высокую фигуру с деревянным подносом в руках. Тихо свистнул – привлечь внимание. А то если сразу показаться – испугается, поднос уронит. Он ее уже однажды напугал так…
Услышав тихий свист за углом, Дединка остановилась. Торлейв отделился от стены и поманил ее – ступай сюда. Она быстро огляделась и подбежала.
– Чего тебе надо? – с беспокойством спросила она.
– Поговорить. О деле об одном спросить.
Дединка обошла его, завернула за угол поварни и прошла вдоль длинной стены почти до дальнего угла. Поднос с костями она все еще держала в руках, и Торлейв, нагнав ее, забрал у нее этот поднос и поставил на
