История римских императоров - Теодор Моммзен

Рука об руку с этим ухудшением качества монет шли огромные растраты драгоценного металла из-за состава монетного сплава; из-за того, что соотношения примесей в сплавах не были твердыми, неизменными, а, наоборот, колебались, можно себе представить, какое раздолье открылось для присвоения государственных средств. Чиновники при изготовлении монет производили расчеты из 10 %-го содержания в них серебра, а использовали 2%, таким образом получая огромную прибыль за счет народа. Аврелиан попытался прекратить это бесчинство, и это повлекло за собой, возможно, самую странную гражданскую войну, которая когда-либо происходила в мире, восстание чеканщиков монет, в ходе которого только в Риме, говорят, погибло 7000 человек.62

Характерным для ситуации с монетами всегда является состав зарытых кладов: естественно, обычно закапывали все самое лучшее,что было, т. е. сначала золото, затем серебро. В добрые старые времена медь закапывали очень редко и в единичных случаях, скорее случайно. В третьем столетии преимущественно уже зарывали медь; например, в одном кладе на 30 000 медных монет найдено только 6 золотых; дело в том, что последних было не достать. Медные монеты начиная с III в. еще и потому обладали сравнительно большей ценностью, что их чеканщик, т. е. сенат, как было отмечено выше, в ухудшении качества монет не шел по стопам императоров. Как в использовании материала, так и в чеканке дольше придерживались добрых старых традиций, до периода правления Гелиогабала (218—222 гг.). С этого времени и здесь наступает упадок, исчезают благородные соединения, хорошая чеканка.

[MH. II35] Начиная с III в. и дальше в отношении монет царил такой беспорядок, какой не имел себе равных.63 Однако важно то, что, несмотря на некоторые колебания, в общем и целом чеканка была хорошей. В III в. золотые монеты очень редки и совсем неодинаковы. Начиная с этого момента мы вообще ничего больше не знаем о монетной стопе; по-видимому, ее уже вовсе не существовало, золотая монета фактически полностью исчезла из обращения; золото использовалось только в слитках, т.е. существовало лишь для большого оборота. До III в. был лишь один род золотых денег — denarius aureus. Со времен Валериана были более мелкие монеты из золота, а именно треть монеты (trientes aurei).

Проблема того, что, несмотря на смещение ценностных критериев, золотые и серебряные монеты существовали рядом друг с другом, разрешается в основном, пожалуй, благодаря тому соображению, что до III в. правительство при платежах принимало в казну золото и серебро, не делая различий. Благодаря этому оно в определенной мере сохраняло пропорцию. Само собой разумеется, что народ платил предпочтительно тем видом монет, который был ему выгоден, так что в казне накапливались серебро и медь, а золото постепенно исчезало. Если бы у нас ажио металлических денег противопоставлялось бумажным купюрам, то, естественно, все платежи в государственные кассы, ответственные за их приемку, осуществлялись бы в бумажных деньгах.

Чтобы устранить этот недостаток, правительством начиная с третьего столетия было предписано выплачивать налоги золотом, и те мелкие золотые монеты были, возможно, отчеканены для того, чтобы сделать возможной уплату налогов золотом [MH. II36], если это была небольшая сумма. Одновременно было постановлено выплачивать подарки солдатам и производить все остальные выплаты из казны, по меньшей мере, было точно указано — производить выплаты в золоте или серебре. Так, мы располагаем очень примечательным письмом64 из эпохи правления императора Гордиана (242 г. н. э.). Один знатный галл получил поощрение от наместника Галлии за полученное предупреждение о том, что на последнего собираются подать жалобу; за это он был назначен начальником легиона (tribunus militum) и получил годовое содержание в 25 тысяч сестерциев золотом. При раздаче новогодних подарков было определенно указано, сколько должно быть выплачено золотом, сколько — серебром, сколько — медью. 65 При расчетах с государством действовали еще более строгие законы. Это было, естественно, смертельным ударом для старых, добрых полновесных монет; они полностью исчезли из обращения. Очень показательно выражение follis (мешок), ставшее общеупотребительным с третьего столетия. 66 Медь тоже была пущена в крупное обращение, ею наполняли большие мешки и так, освободившись от неудобств при расчетах, в мешках принимали к оплате как 1000 денариев, и в таком виде они находились в обращении, подобно рулонам у нас сегодня.

Такое наводнение рынка обесцененными мелкими деньгами длилось все третье столетие. Никто против этого не принял никаких решительных мер. Самым большим достижением реформы Диоклетиана и Константина было то, что они приняли серьезные и действенные меры в отношении этого бедствия. Аврелиан не взялся решительно за искоренение зла [MH. II37], он лишь боролся с растратами.

Более тщательными новейшими исследованиями этих отношений в Вене мы обязаны Миссонгу.67 Если до этого единственным реформатором считался Константин, то теперь ясно, что основная заслуга принадлежит Диоклетиану. С 290-го года при чеканке опять стали соблюдаться пропорции. Золотом чеканились 60 единиц на фунт, серебром — 96 единиц на фунт. На монете как знак оплаты стояла греческая «кси». В смуту, после отречения Диоклетиана, правда, опять наступила пора колебаний, однако начиная с Константина реформа получила свое продолжение. На протяжении всего византийского периода чеканилось 72 единицы на фунт, так что римское золото господствовало на мировом рынке вплоть до позднейшего периода.

Одно важное мероприятие продлило этот срок и сделало эту чеканку в определенной мере несущественной, поскольку теперь золото принималось кассами не по цене, а по массе, т.е. слиток массой в один фунт оценивался в 72 монеты. Это было существенно и для частных отношений. Вследствие этого государство потеряло интерес к экономии и снижению ценности монет при чеканке, потому что оно с этого ничего не получало.

В эпоху Константина и в более поздний период чеканилось мало серебра, оно представляло второстепенный интерес, мировое денежное обращение ориентировалось исключительно на золото. Рисованные деньги, правда, уничтожены не были, остались и мешки с медью; однако налогоплательщики должны были рассчитываться золотом. Для частных отношений был установлен особый вид оплаты. Дифференцированный курс сохранился, но это опять же было [MH. II38] золото. Из всех нововведений эпохи Диоклетиана и Константина это восстановление норм чеканки монет было самым ощутимым и, пожалуй, самым важным, оказавшим наибольшее воздействие на судьбы миллионов людей.

Эти отношения были рассмотрены с большей обстоятельностью, ибо они больше, чем просто история. Теперь мы обратимся к финансовой системе и прежде всего к налогообложению.68 Тут опять же нужно вернуться к уже рассмотренной эпохе первых императоров.

В ранний период императорской эпохи налоговое законодательство являлось странным ограничением власти принципата. Император не имел права облагать налогами. Август ввел как новшество в виде права на конфискацию части имущества, переданной по завещанию, так называемый caduca,* по которому неженатые и бездетные (caelibes et orbi) не могли быть равноправны с женатыми и отцами семейств в вопросах наследования, а потому их доли частично отходили aerarium populi Romani.69 При этом значительные суммы должны были перепасть государству. В высшей степени характерно, что это новое бремя было возложено на народ принятием закона Юлия и Папия Поппея (Lex Iulia и Lex Papia Рорреа), т. е. решением народа, в том числе при проведении в жизнь этого закона еще раз была пущена в действие машина народного собрания.70 Этот закон вызвал очень большое сопротивление.71

Подобным образом в 6 и 7 гг. н. э. обстояло дело с введенным налогом с наследства с целью деления армейской казны (aerarium militare), римские граждане облагались налогом в 5 % с земельной собственности, неграждане — налогом не облагались.72 [MH. II39] Народ и сенат оказывали сопротивление, так что Август пригрозил возобновить старый земельный налог (tributum). Ведь сам по себе римский гражданин не был освобожден от налогов; по закону мог быть введен взнос за земельную собственность, а в определенных случаях это мог быть — в лучшие времена подлежащий возврату — нерегулярный принудительный заем.73 В конце концов, в деле налога с наследства Август одержал верх, однако он даже не пытался вынести это распоряжение на рассмотрение сената и народного собрания, а в этом единственном случае сослался на распоряжение Цезаря (acta Caesaris), что уже сделал Антоний, и объяснил, что нашел это предписание в документах Цезаря,74 которое таким образом имеет законную силу. Итак, Август не предоставил общественности права на окончательное решение.