Когда закон бессилен - Борис Бабкин

Беспорядочная стрельба была ему ответом.

—    Менты, — злобно выдохнул Граф. — Влип, сука, — обругал он себя. — Сам погибай, а товарища выручай, — с бессильной яростью пробормотал он. — Комсюк хренов.

 Замолчав, прислушался. В треск различного ору­жия людей турбазы влились короткие очереди отече­ственных автоматов. Перестрелка с территории и пер­вых двух этажей здания переместилась на последний. Очень скоро выстрелы смолкли. Только кое-где из­редка раздавались одиночные хлопки пистолетов. Бойца ОМОНа в рукопашной схватке брали пытав­шихся сопротивляться обитателей дома.

Тимур с пробитым пулей правым плечом вбежал в большой зал с биллиардным столом.

—    Это все ты! — услышал он дрожащий голос. Обернулся и увидел Игоря Васильевича. — Я скажу, что ты! Ты все это затеял!

—    Сука! — выдохнул Тимур. Схватил шар и, раз­махнувшись, запустил им в Игоря Васильевича. Шар с коротким глухим стуком врезался в его морщини­стый лоб. Лысая голова от сильного удара дернулась назад, и Игорь Васильевич упал на пол.

— Хана! — крикнул вбежавший в биллиардную Гога. — Омоновцы, суки! Всем хана!

—     Стоять! — раздался властный окрик от двери. Гога вскинул пистолет. Коротко простучал автомат. Попавшие в грудь четыре пули отбросили его к бил- лиардному столу. С пронзительным криком Тимур бросился в большое полукруглое окно и под звон выбитых стекол полетел вниз. Полный страха и отча­яния громкий крик во время короткого полета с вы­соты третьего этажа прервался. Подскочившие к окну два омоновца увидели лежавшего на бетонной пло­щадке хозяина с неестественно вывернутой рукой и разбитой головой.

Поняв, что милиция и ОМОН захватили турбазу и сейчас начинают все обыскивать, Граф бросился вниз по лестнице. Она вела в кочегарку, в которой было два котла. В небольшой кочегарке было на удивление чисто. Быстро осмотревшись, Граф открыл чугунную дверцу под одним из котлов и залез туда. Чуть при­крыв дверцу, выставил перед собой револьвер и затих. Если в топку кто-то заглянет, он будет стрелять. А потом пустит себе пулю. Не зная, сколько патронов в барабане, Виталий тут же изменил решение и сунул холодный ствол себе в рот.

 Он слышал, как в кочегар­ку кто-то заходил. Слышал легкие быстрые шаги ос­матривающих помещение людей. На короткий скрип дверцы соседней топки, зажмурившись, начал вдавли­вать курок. Вдруг где-то сбоку грохнул выстрел, еще один. Рядом с котлом ударила автоматная очередь.

— Там ход! — крикнул молодой голос. Трое или четверо омоновцев рванулись к обнаруженному ходу, куда забежал стрелявший боевик. Открыв глаза, мед­ленно выдыхая ставший горячив воздух, Граф обеими руками отвел от лица ставший неимоверно тяжелым -наган. Потом быстро вылез из топки. Проверил бара­бан. В гнездах сидели три патрона и один в стволе. Зубр не пошел за ним, а нырнул куда-то в сторону, в обитую железом дверь. Вспомнив о подельнике, Граф выругался.

«Ромео! Мать его за ногу! Эта сучка его сдала, а он, козел, за ее ляжки беспокоится!»

Услышав приближающиеся шаги, подхватив лом, занес его для удара.

Дождавшись прекращения боя, Филимон вы­скользнул из-за шторы и нырнул в невысокое отвер­стие справа от камина. Дальше ход сужался и Фили­мон, улегшись на широкую резиновую ленту, по ко­торой, судя по всему, снизу поднимали топливо для камина, пополз. Через метр наткнулся на прикручен­ный болтами к ленте невысокий железный ящик. Раздирая в кровь живот и кош, перелез его и чуть не рухнул — лента круто уходила вниз. Он вцепился за край ящика и начал медленно опускать тело. Встав ногами на другой ящик, усмехнулся. С ящика на ящик спустился чуть ниже первого этажа, в подваль­ное помещение. Спрыгнул в глубокую яму в угольной куче, замер. Не услышал ничего подозрительного и начал выбираться наверх. Неожиданно совсем рядом два раза ударил пистолет. Затем короткая автоматная очередь.

— Там ход! — услышал Филимон громкий голос. Застыл. Выждал несколько секунд и вылез. Увидел приоткрытую железную дверь, медленно, готовый к стрельбе, двинулся к ней. Резкий сильный удар сверху вниз по кисти выбил пистолет. Филимон ударил вы­бившего у него оружие рослого омоновца ногой в грудь. Блокировав удар правой рукой, омоновец пря­мым левой врезал Хирургу в лицо. Поднырнув под кулак, Филимон в падении подсек ему пятки и, доби­вая, каблуком ударил в живот. Вскочил. Услышав какое-то движение за приоткрытой дверью, стреми­тельным прыжком влетел туда. Граф бросил лом, ко­торый, прошелестев в воздухе, со звоном ударился о бетонную ступеньку. Филимон вскинул пистолет. Он успел узнать неожиданного союзника.

—    Нашел друга? — остановил Графа неожидан­ный вопрос.

—    Ты? — удивился он.

—    Там омоновец, — поднимаясь, сказал Фили­мон. — Давай его сюда и переоденься.

—    Чего? — невольно подчиняясь требовательно­му тону, Граф шагнул к двери. Схватил тело омоновца за ноги и втащил в кочегарку.

— Переодевайся, скомандовал Хирург. Граф начал быстро снимать с лежащего камуфляж. Фили­мон застегнул на своей левой руке браслет наручни­ков, завел руки назад. — Бери автомат, — сказал он надевающему куртку Графу, — веди к воротам. Да переобуйся, — недовольно бросил он, увидев крос­совки на ногах Виктора.

Панасюк растерянно смотрел на телефон. Поче­сывая волосатую грудь, встал. Машинально подтянул трусы и зашлепал босыми ногами по полу. Подойдя к письменному столу, открыл ящик. Взял из него пис­толет, достал обойму. Вставил ее и передернул затвор. С застывшим взглядом, подолом майки несколько секунд протирал оружие. Взявшись правой рукой за рукоятку, обхватил ее левой и медленно, задрожавши­ми руками поднес пистолет к раскрытому рту и, за­жмурившись, нажал на курок.

Зубр с забинтованной головой и следами зеленки на опухшем разбитом лице, прихрамывая, шел за На­тальей. Она толкнула калитку и повернулась к остано­вившемуся Антону.

— Чего остановился? — вздохнув, спросила она. — Пойдем, я сейчас чего-нибудь поесть приго­товлю.

Зубр вдруг понял, что не может уйти с турбазы без Натальи. Впервые в жизни женщина для него что-то значила. Он понимал, что шансов спастись очень мало, но твердо решил не бросать ее здесь. Когда на турбазе началась перестрелка, он, вбежав в какую-то дверь, услышал сдавленный женский стон. Рванулся туда и увидел, как здоровенный парень срывает с привязанной к столбу Наташи одежду.

—    Все равно всем конец, — бормотал парень. — Я тебя сейчас напоследок...

Зубр, забыв про пистолет, рванулся вперед. Он не был тренированным в рукопашных боях бойцом, с пренебрежением относился ко всем разбивающим кирпичи руками и головами каратэкам. Здоровьем Бог его не обидел, махать кулаками умел, лагеря нау­чили многому. Но уже через секунду, получая сокру­шительные удары в живот и лицо, вяло отмахиваясь, с ужасом понял, что этот амбал если не убьет его, то изуродует. Упав от очередного удара, Зубр закатился под стол и тут под руку ему попал пистолет, который выбил у него амбал. Зубр схватил его и разрядил в упавшего после первого выстрела амбала. На выстре­лы прибежали трое омоновцев. Они быстро скрутили Зубра и начали освобождать Наталью. Едва с нее сняли веревки, как она, оттолкнув одного, бросилась к лежащему вниз лицом Антону. Растерявшимся омо­новцам объяснила, что это ее муж и их обоих неизве­стно почему похитили бандиты. Муж сумел развязать­ся, отнял пистолет у этого амбала и убил его. То же она говорила и какому-то молодому мужчине в штат­ском. Антон понял, что это возможность навешать ментам лапшу на уши и вдохновенно, поражаясь сам себе, со стонами, прилично, без обычной для него лагерной терминологии, рассказывал милиционеру о схватке с бандитом, который хотел изнасиловать его жену. Медики перевязали его раненную руку и нало­жили лейкопластырь на раны на лице. Их он отодрал сразу, как только их довезли до города и отпустили, сказав, чтобы завтра к десяти явились в управление. Когда его и Наташу выводили из подвала, он увидел, как высокий омоновец подталкивал стволом автомата быстро шагавшего впереди него со скованными рука­ми худощавого человека. Зубр нахмурился. Он только сейчас как-то неожиданно вспомнив это, понял, что омоновцем был Граф.

«Значит, сумел уйти», —удивленно подумал Ан­тон.

—    Ну, чего стоишь? — услышал он голос На­таши.

—    Да так, — буркнул он, — Ведь...

—    Слушай меня, — она подошла к нему вплот­ную. — Я поняла, кто ты, почти сразу, но думала, что ты действительно захотел спокойной жизни и, — она смущенно опустила голову, — женской ласки. Но оказалось, что ты просто нашел, как у вас говорят, крышу с телкой, — ее губы тронула горькая улыб­ка. — Если бы в том, что ты совершил, не были замешаны Тимур и Гога, я бы не стала выгораживать тебя, а немедленно сообщила бы милиции...