Воспоминания самоубийцы. Надиктовано Духом Камило Кастело Бранко - Ивона Ду Амарал Перейра

Он посвятил себя образовательному чтению и учебе под чутким руководством выдающейся души, которой мы очень доверяем и которая сейчас воплощена на Земле — нашего верного агента и искреннего представителя, то есть медиума, христианского посвященного Третьего Откровения по имени Фернандо…

В ходе работ, проведенных в упомянутом Пункте экстренной помощи, нашему дорогому переводчику были даны инструкции о том, что следует делать, чтобы помочь нам в отношении молодого человека, чей трудолюбивый дух был перенесен в ту комнату во время глубокого сна. Фернандо, который работает в полиции, будучи приверженцем Третьего Откровения, всегда стремится по мере возможности свидетельствовать о заповедях Божественного Миссионера. Среди бесчисленных добрых дел, которые он совершает как христианский спирит, выделяется его интерес к заключенным и осужденным, которым он старается помогать и служить, принося луч любви при каждом посещении. Он вселяет надежду в их падающие духом сердца, успокаивает их внутренний бунт братской и доброй мягкостью своего вдохновенного слова, из которого струятся возрождающие разъяснения, чтобы по возможности утолить их жажду справедливости и защиты.

Альбино почувствовал влечение к этим нежным выражениям, которые открыли ему сладость Евангелия Царства Божьего, словно говоря о новом мире, новой эре, которая возникала в его жизни беспризорного юноши. Большие мечтательные глаза Фернандо, отражающие источник Света, который ослеплял его душу избранника Небес, произвели сильное впечатление на сына Херонимо, который, ошеломленный и охваченный необычной симпатией, доверил ему свою собственную мучительную историю. Наш дорогой агент искренне растрогался. Он утешил юношу, дал ему моральное религиозное воспитание под вдохновением Третьего Откровения, как мы и рекомендовали, что избавило нас от большой работы с молодым заключенным…

В одиночестве той же тюрьмы Альбино смог непосредственно получить наши наставления, потому что благодаря благочестивым усилиям слуги Господня и доброй воле самого заключенного, последнему стало возможно общаться с нами, беря его за руку и диктуя образовательные предписания, в которых он так нуждался, чтобы укрепиться на пути искупления. И сам Альбино записывал то, что мы нашептывали его мыслям через интуицию, омываясь слезами, проявляя постоянную добрую волю к будущему.

Однако на этом братская работа нашего дорогого Фернандо не закончилась.

У него были хорошие связи в Королевском дворце. Он приложил усилия и добился внимания Ее Величества королевы Амелии к несчастному сыну нашего самоубийцы. Он дал ей понять, что речь идет о беспризорном сироте, которого неопытность и дурные соблазны сбили с пути, но которому еще можно помочь, превратив его в полезного члена общества при небольшой защите и братской помощи.

Здесь, в нашем Институте, известно, что дух этой выдающейся дамы земного общества великодушен, сострадателен и всегда стремится к исправлению. Для морального и духовного прогресса Альбино, согласно инструкциям, которые мы получали свыше, было необходимо продлить испытание тюрьмой еще на три года. Поэтому мы поддержали усилия Фернандо, верно вдохновленного нами, направленные на то, чтобы как можно скорее добиться перевода заключенного в Африку, где, как было решено, он будет освобожден…

— Простите, уважаемый отец Сантарем, не лучше ли было бы отправить Альбино за границу?.. В Бразилию, например, вторую родину португальцев, где нам так нравится жить и даже умирать, покидая Португалию… Бедный Альбино! Африка!.. Негостеприимная и суровая!.. — осмелился наивно сказать Марио Собрал, не задумываясь о неуместности своего высказывания.

— Нет, мой юный друг. Альбино все еще нуждается в том, чтобы его держали под стражей, будь то земной полицейской или духовной, со стороны тех, кто заботится о его будущем… В Бразилии он нашел бы слишком много возможностей, которые могли бы отвлечь его от того благочестия, в котором он пребывает с тех пор, как познакомился с Фернандо и приобщился к великой науке духовности. У него было бы слишком много свободы, а великая бразильская демократия не то, что ему нужно в данный момент… Она, возможно, увлекла бы его к вредным отклонениям, когда, начиная собственное исправление, окруженный ответственностью, он все еще был бы слишком слаб, чтобы преодолеть столь многие и столь большие искушения, какие он нашел бы в лоне той щедрой страны. Суровая Африка более благоприятна для духовных интересов. Более милосердно отправить его туда, чем в среду, противоречащую исправлению, которого он должен попытаться достичь ради блага своей собственной бессмертной судьбы. Итак, мы надеемся увидеть его переведенным в Лоренсу-Маркиш или любое другое африканское место…

Учитывая, что события, описанные советником по Изоляции, неизбежно повлияли бы на страдающее сердце того отца-самоубийцы, одновременно вызывая мучительные воспоминания и надежды на ободрение, я искренне поздравил его с прекрасным успехом его молитвенных просьб, радостно восхваляя любящую заботу Девы Марии из Назарета, чье вмешательство исправило, казалось бы, безвыходные ситуации. И я завершил вопросом, ответ на который показался мне настолько интересным, что я приложу его к этим заметкам, завершая главу.

Я спросил Херонимо, по-братски обнимая его, в то время как товарищи, казалось, поддерживали мой жест дружелюбными улыбками:

— А теперь, мой дорогой Херонимо, когда решены самые неотложные проблемы, омрачавшие горечью твою жизнь, не чувствуешь ли ты себя более спокойным, чтобы позаботиться о будущем, которое, как я вижу, уже достаточно пострадало от постоянных огорчений и контрпродуктивного нетерпения, в которые тебя погружали воспоминания о твоих любимых детях?…

Не радуешься ли ты, зная, что наследник твоего имени готов честно служить обществу и его сердце открыто небесным ветрам религиозной веры, которая подобна благословению Всемогущего, прославляющему его будущее?…

Не улыбаешься ли ты, зная, что твоя белокурая Маргарита находится в лоне уважаемой семьи, настолько уважаемой, что она была удостоена внимания Девы Марии, которую ты умолял направить ее к вечному исправлению?… Херонимо, ты, должно быть, очень счастлив!

Мы все радуемся вместе с тобой, друг мой!..

Только тогда он поднял свое опечаленное лицо и ответил дрожащим голосом:

— Да, друг Камило! Столь велики и глубоки были благодеяния, полученные мною через помощь, оказанную моим самым любимым существам, что никакие выражения, которые я мог бы использовать, никогда не будут достаточно красноречивы, чтобы выразить Святой Матери моего Спасителя благодарность, которая трогает мою грудь… разве что, по еще большему милосердию, мне будет позволено стать защитником сирот и брошенных, предотвращая их падение в пропасти, в которых я видел погруженными моих дорогих детей.

Меня воодушевляет надежда, что это чудо произойдет, Камило! Ибо я узнал от моих преданных учителей в этом гостеприимном доме, что дух проживает на Земле последовательные жизни, рождаясь и перерождаясь в человеческих формах столько раз, сколько необходимо для развития его существа в поисках благословения Божьего.

Поэтому