Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

— Защищайся, — прорычала я.

— Нет, — ответил он без капли той ярости, что клокотала во мне.

Я вскочила. Повернулась к нему спиной.

— Если я сделаю это, то все мои усилия, чтобы добраться сюда, будут напрасны. Не говоря уже о том, что Игнас покрывает меня, и хотя она тоже меня обманула, я бы предпочла, чтобы её смерть не была на моей совести. — И чтобы я не видела её вечно позади себя во всех зеркалах. — Если бы не это, ваше высочество, уверяю вас, двор проснулся бы завтра с серьёзной проблемой отсутствия наследника.

Я услышала, как он медленно, тяжело поднимается.

— Я никогда не хотел эту чёртову корону.

Мои пальцы сжимались и разжимались вокруг рукояти. Тьма пульсировала повсюду, из всех углов, танцуя в ритме моего учащённого сердцебиения. Мне хотелось причинить ему боль и одновременно самой себе. И мне становилось ещё хуже от всей той боли и ярости, кипевших внутри меня, как в котле. Но в ванне я подумала…

Я ведь тоже лгала, разве это не делает меня такой же? Хоть что-нибудь из того, что мы пережили до этого момента, было настоящим?

Меня не должно было так сильно это задеть, но, чёрт возьми, видеть его в цветах королевской семьи и знать, что меня так ловко водили за нос…

— Я хотел рассказать тебе, — сказал он хриплым голосом. — Я пытался много раз, но это не только моя тайна. И я…

— Я пришла сюда ради своей сестры. Мне нужно добраться до Морриган любыми способами. Братство, Фионн, даже Игнас… Ты заставил меня идти длинным путём, хотя у тебя был прямой доступ к ней.

Его тяжёлые шаги приблизились.

— Всё не так просто.

Я резко обернулась, и он остановился.

— Она твоя грёбаная крёстная, — прорычала я. — Так ведь? Королева Призраков крестит всех первенцев Руад.

Он закрыл глаза на мгновение.

— Это просто игра для успокоения Двора, часть договорённостей между Теутусом и Луахрой. Я ничего не знаю о Морриган, ничего полезного. Поэтому я несколько недель искал информацию, когда мы вернулись из На-Сиог.

Я моргнула от неожиданности, но часть меня не могла полностью поверить его словам. Теперь всё, что он говорил, казалось фальшью. Всё в нём, от мимики до движений, вызывало недоверие. Он переоделся в чёрное, но красное и золотое навсегда отпечатались в моём сознании.

Казалось, что он не был ни Мэддоксом, ни Сетантой. Ни тем, ни тем он не был полностью.

Поскольку я молчала, он продолжил объясняться:

— Единственное, что я скрывал от тебя, так это свою личность здесь, при Дворе. Да, я лгал, чтобы скрыть это, но всё остальное правда. Я бы никогда не сделал ничего, чтобы помешать тебе найти сестру, клянусь. — Его взгляд был прикован ко мне. Нас разделяло почти два метра, и мне казалось, что это слишком близко и слишком далеко одновременно. Я не знала, что должна чувствовать. Тьма скользнула по балдахину кровати за его спиной. Тихая, верная, смертельная, она просто ждала моего сигнала, чтобы заставить его заплатить за то отвратительное состояние, в котором я оказалась. — Будь это в моей власти, я бы сделал всё, чтобы привести тебя к Каэли. И сейчас… — Он выдохнул, и мне показалось, что этот вздох был отрывистым, как будто ему не хватало воздуха. — К чёрту эту бесконечную историю, к чёрту правила, которым я следовал, сколько себя помню. Ничто не имеет смысла, если так я причиняю боль тем, кто мне дорог. Я уже пережил это и не хочу повторения, sliseag.

В моём сознании снова всплыл образ маленького мальчика, стоящего на коленях в луже крови со слезами на щеках. Мальчик хватается за голову. Он не может, не может… Если зверя выпустить, всё будет напрасно. Он дал обещания; так много, так много обещаний…

Его слова пронзили всё моё тело, или, по крайней мере, так мне казалось. От горящих щёк до кончиков пальцев ног. Они подавляли жжение в моём животе, пытаясь его унять. Тьма притаилась и настороженно наблюдала.

Тем не менее…

— Красиво говоришь, конечно, но не было ли проще рассказать мне правду до того, как она вот так обрушилась на меня? Ты знал, как много стоит на кону, предупреждал меня несколько раз о том, как опасен Двор, и всё же молчал, пока я случайно не узнаю, кто ты, прямо на параде?

Я внимательно смотрела на его лицо, ища малейшую трещинку в этой идеальной маске скорби и сильных переживаний. Я хорошо разбираюсь в окружающих. Моё чутьё никогда не подводило меня.

То же самое чутьё говорило тебе, что он заслуживает доверия.

А если я была ослеплена наид-наком?

А если он и сейчас лжёт?

— Значит, и все остальные — Сейдж, Абердин, Пвил, даже Гвен — не заслуживают доверия? Ведь они тоже мне лгали.

Мою голову переполняли разумные сомнения, но сердце шло вразрез с ними. Разум с болезненной ясностью вспоминал все уроки моей матери, все мгновения страха, одиночества и печали. Сердце же, напротив, вспоминало аромат ванили в библиотеке, ощущение безопасности, возникшее во мне, едва я переступила порог замка.

Он провёл руками по голове, взъерошив свои чёрные волосы. От безупречной прически, что была у него утром, не осталось и следа.

— Не думаю, что когда-нибудь прощу себя за это, — признался он. Вместо того чтобы смотреть на меня, он опустил взгляд в пол. — Клянусь тремя богинями, я пытался. В день, когда мы прощались, я искал тебя, чтобы рассказать всё. Пвил и Аб поддерживали меня. Они уверяли, что самое страшное, что может случиться, — так это то, что ты отрежешь мне яйца и повесишь их рядом с сушёными травами Хопа. — Его губы скривились в безрадостной улыбке. — Но потом я увидел, как ты играешь в грязи с Гвен, Сейдж и Веледой. Впервые со дня нашего знакомства ты смеялась, такая красивая и беззаботная, что мой мир содрогнулся от одной лишь мысли, что я могу это разрушить. Так что я не смог. Я поступил как трус и ушёл, зная, что всё закончится именно так. — Он развёл руками, окидывая взглядом спальню и расстояние, которое нас разделяло. — Поэтому я не защищаюсь, sliseag. Я заслуживаю твоей ярости.

Мои губы слегка приоткрылись, когда стало невозможно продолжать дышать только через нос. Казалось, что моей груди внезапно потребовалась гораздо больше воздуха, потому что он отнял его у меня.

Я пыталась подобрать слова, новые обвинения. Где же они? Оправдывало ли всю его ложь то, что он увидел, как я смеюсь?

— Я…

Движение над его плечом отвлекло меня. Полоска тьмы потянулась к нему от одного из столбиков кровати и почти коснулась Мэддокса. Я запаниковала, несмотря на то, что чувствовала в ней что-то похожее на радость. Неважно, какими были её намерения, я не могла позволить ему её увидеть.

Я бросила кинжал. Мэддокс не сдвинулся ни на миллиметр, даже когда клинок пролетел так близко к его лицу, что всколыхнул волосы у виска. Лезвие вонзилось в столбик с глухим стуком, и тьма исчезла.

Мэддокс слегка повернул голову и посмотрел на красный камень, остановившийся в дюйме от его носа.

На его лице медленно появилась полуулыбка, от которой я невольно сглотнула.

— Я знаю, что ты никогда не промахиваешься, так что буду считать это хорошим знаком.

Я только что метнула оружие, чтобы скрыть монстра, живущего во мне. Ироничность ситуации убивала меня.

— Я тебя слушаю.

Расслабив плечи от облегчения, он кивнул.

— Пойдём со мной в безопасное место для разговора. Возможно, тебе захочется переодеться.

Несмотря на его слова, мне показалось, что ему нравится то, что он видит. Ночная рубашка держалась на двух тонких бретелях, и декольте было глубже, чем у платьев.

— Ты правда думаешь, что в гардеробе, подобранном Игнас, есть что-то получше? — проворчала я.

Он ответил невнятным бормотанием. Затем направился к стене, на которой висела картина Костолома. Провёл пальцами по верхнему правому углу, и картина открылась, как дверь. Внутри было темно, как в могиле; оттуда пахло плесенью.

Так вот что тьма хотела показать мне перед балом. Я сощурила глаза.

— Во всех комнатах есть тайные ходы?

Он покачал головой.